Будни рэкетиров или Кристина

А ты думал?! – поддержал Валерий и прикусил язык, не в силах отвести взгляда от ее стройной одинокой фигурки. Она стояла у самой кромки воды, спиной к ним, высокая, женственная и некогда такая желанная. В груди Валерия что-то екнуло, и былая боль, казалось, ушедшая без возврата, нахлынула, как после наркоза.

Эх, Олька, – вздохнул Протасов. – «А я думал перегорело, е-мое».

Вы о чем, дядя Валера?

Не о чем, а о ком, шкет! Пошли уже. Развесил, понимаешь, уши!

Дети как раз вытягивали лодки из реки, когда Ольга, наконец, обернулась. И застыла, как громом пораженная.

Валерий?!

Протасов улыбнулся от уха до уха.

Разрабатывая свой план обогащения, Валерий с особой тщательностью репетировал сцену встречи, не без оснований полагая, что первое впечатление – залог успеха. Но, вышло все равно по-другому. Протасов стушевался перед ней, как бывало не раз в лучезарные студенческий годы.

Валера?!

Ага. Я!..

Господи, ты?!

Ага, я… – «Вот, блин, язык к гортани прилип, – думал, между тем, Протасов. – Заладил, блин, как попугай».

Великолепная, по его мнению домашняя заготовка, при виде Ольги вылетела из головы напрочь, до единого слова. Как будто стерли дискету. Вместо десятка заранее продуманных высокопарных фраз он просто стоял и «жевал сопли, блин», чувствуя как щеки наливаются багрянцем. Может, так случилось к лучшему – заготовленные фразы были дурацкими и весь задуманный монолог совершенно никуда не годился.

«Вот, блин, как дурак, в натуре», – продолжал про себя Валерий, несогласный с такой оценкой.

Валера?…

Ага, я…

Впрочем, и Ольга, похоже, смутилась.

«Вот уж кого увидеть не ожидала», – читалось на ее милом лице несколько потравленной годами комсомольско-олимпийской богини.

«Валерка?! Господи, сколько лет пролетело? Девять? Десять?»

С того драматического утра, когда новый избранник Ольги Ростислав Капонир, стараниями разъяренного Протасова, совершил перелет из окна общежития на газон, она ни разу не встречалась с Валерием. Выходка была такой безобразной, что она вычеркнула его из сердца, как зажравшегося депутата из избирательного списка: «Пошел к чертовой матери, урод». Ольга даже в РОВД не приехала, где Протасов отбывал пятнадцать суток.

«Пусть еще радуется, идиот, что срок не схлопотал. Поделом было бы», – злилась Ольга, меняя примочки на голове постанывающего Ростика. Ростик был слаб и заслуживал сострадания, в отличие от Протасова, которого и армия, судя по всему, не исправила.

Ольга принадлежала к тому отряду выращенных в СССР женщин, какие, по наивности, полагали, что армия только тем и занята, что кует из мальчиков мужчин. Прямо, как в песне из кинофильма «В зоне особого внимания». [57] Кроме веры в целительные свойства армейской службы, Ольга обладала и еще одной особенностью. Она внутренне тяготела к неагрессивным и тихим, интеллигентного вида субъектам, склонным к сидению над книгой значительно более, чем в местном ганделыке со стаканом. Именно таким и был Ростик. Валерка, правда, тоже не пил, по крайней мере до армии.

57

«В зоне особого внимания», – остросюжетный фильм режиссера Андрея Малюкова (1978). В главных

«Ну так запьет, это точно. Как только я за этого мужлана вообще выскочила? – спрашивала себя Ольга в ту пору. – Куда глаза глядели?»

Вразумительного ответа не было.

Гнев Ольги был тем праведнее и сильнее, чем острее она чувствовала свою вину. Она-то Валерку не дождалась. Именно это осознание сделало ее позицию твердой, как пласт гранита.

«Как же так, в натуре? – недоумевал посаженный на пятнадцать суток Протасов, – Ни хрена себе? Вот так вот взяла и бросила?! Ни ответа ни привета, бляха муха!»

Как часто бывает с обманутыми супругами, Валерий, в первые дни, места себе не находил. А, немного успокоившись на принудительных работах, с удивлением обнаружил, что неверную жену по-прежнему любит, ждет на «свиданку», и готов простить безо всякого. «Ну может дамразок по жопе», – хмурился Валерий, зная, что не даст. Любовь туманила ему голову, не позволяя оценить ситуацию адекватно. Она так ни разу и не приехала. Потому что разлюбила.

Хорошо выглядишь, – преодолела немоту Ольга.

Спасибо… Ты это… Тоже, ничего… Люкс… – Протасов сглотнул.

Спасибо, – вежливостью на вежливость ответила Ольга, подумав, что, может, не так он, в сущности, и изменился.

«Неужели до сих пор я для него что-то значу? Ну надо же».

Разлившийся по щекам Валерия румянец свидетельствовал в пользу этого допущения, и Ольга зарделась от удовольствия.

«О господи, что это я?»

Какими судьбами? – стряхнула наваждение госпожа Капонир.

Я… – замялся Протасов. – Я это… Олька… малого своего к спорту хочу приобщить.

Твой сын? – удивилась Ольга, только теперь обратив внимание на симпатичного худощавого мальчонку лет семи, которого Валерий крепко держал за руку.

«А ведь похож, – мелькнуло у тренерши, – Когда же это он успел?»

Ольга Петровна, – позвал кто-то из ее ребят, – лодки в ангар?

Лодки просушить, – скомандовала тренерша. – Весла в ящик. Сергей! – Это касалось младшего тренера, – мне, что ли, постоянно горло рвать? Иди, займись ребятами. Извините, – уже Протасову с Игорем, – я на одну минуту.

Сейчас всех построит, – вполголоса сказал Протасов. – Она у меня такая…

В два счета разобравшись с подопечными, а по части отдачи приказов бывалый тренер и армейского командира за пояс заткнет, Ольга вернулась к гостям. Поскольку те по-прежнему неловко топтались у воды, Ольга взяла инициативу на себя.

Как тебя зовут? – поинтересовалась она, наклоняясь к Игорешке с высоты своего немалого роста. При этом обязательный тренерский свисток оказался на уровне его лба.

Игорь, – сказал пацан, заворожено наблюдая за свистком.

Свисток – обязательный атрибут тренерской власти. Без свистка любой тренер как голый и выглядит нелепей гаишника без палки. Были, правда, времена, когда со свистками и милиционеры ходили, но ту пору Игорек не застал. Пока пацан любовался латунным свистком тренерши, Валерий не терял времени даром, изучая глубокую ложбинку между грудей бывшей супруги, ставшую доступной благодаря дерзкому вырезу футболки.

«Ох, уф, уф. Ну и буфера. Любо-дорого поглядеть». Он хаотически задвигал пальцами обеих рук.