Будни рэкетиров или Кристина

– А шут их разберет. Мне они не докладывали. Это они между собой трепались, пока я на полу отдыхал. Думали, вырубился. Не забивай ерундой башку, парень. Какая разница с кем, если они на нее один шиш не доедут? Мы их по дороге угробим. – Атасов откупорил новую чекушку. – Тут у меня еще снаряд. Выстрелим, типа, по почкам?

– Не вопрос, Саня.

– Телевизор цветной стащили, – добавил Атасов, пододвигая стаканы.

– Гады…

Хрен по телевизору, Бандура. Награды дедовские забрали. И мой АПС. [114] – Лицо Атасова окаменело. – Ордена они у меня кровью выблюют. Тут, Бандура, без шуток. Закопаем прямо в лесу. Я Эдика на завтра выдернул. И велел, чтобы Валерия хоть из-под земли, типа, вырыл. С этим дураком Вовкой. Чтоб утром, как штык, у меня.

114

Автоматический пистолет Стечкина

– Правилову звонил?

– На кой? Мы, Бандура, и сами с усами. Без банкиров как нибудь перебьемся.

– Тоже верно, – согласился Андрей.

– Машину спалили или только пугали?

– Спалили, Саня…

– Вот и хорошо, типа. Замочим их к чертовой матери, – повторил Атасов, и в его голос, наконец-то, прорвалась лютая ярость, – джип отберем, и я, парень, с чистой совестью, поеду батяню хоронить.

Упоминание совести заставило Андрея вспомнить о Кристине. Он щелкнул себя по лбу:

– Вот черт!

– Ты куда?

– Кристине позвоню. Я ее из госпиталя не забрал.

На противоположном конце провода вначале долго никто не снимал трубку, а потом с Андреем заговорил Андрей:

– Здравствуйте, вы говорите с автоответчиком…

«Не могла же она в больнице остаться. Я бы ее не проглядел. Или спать улеглась? Лежит, десятый сон видит?»

Кристина любила укладываться пораньше, будучи стопроцентным жаворонком. В отличие от Андрея, которого долгое общение с Атасовым потихоньку превратило в сову.

«Ну так и пускай спит. Т-с. Спи моя прелесть. Увидимся завтра. Все, что ни делается, к лучшему. Да и утро вечера мудренее».

Успокоив себя таким образом, Андрей вернулся в кухню.

– Ну-с, – сказал, потирая руки Атасов. – Ишь, запотела. Работаем?

– Поехали, – сказал Бандура, потянувшись за стаканом.

* * *

пятница, 4-е, вечер

Как только за Андреем захлопнулись дверь, Мила позвонила Сергею Михайловичу. Служебный полковника молчал, домашний не отзывался, а мобильный он, вероятно, отключил.

«В больнице у дочери», – догадалась она, набирая номер Артема Павловича. Шефа тоже не мешало предупредить. «Хотя он, скорее всего, разозлится, и все равно переадресует меня Украинскому». Мила Сергеевна как в воду глядела. Олигарх даже не пытался скрыть раздражения. Мила заикнулась о Витрякове.

– Кто такие, г-м? – тон Поришайло не оставлял никаких сомнений в том, что олигарх не только не намерен размениваться по пустякам, но еще и зол на нерадивую исполнительницу Великих Затей, не способную избавиться от каких-то сомнительных хвостов. Мила попыталась объясниться, но, когда Артем Павлович не хотел слушать, он умел закрывать уши.

– Уголовники, г-м? – хмыкнул олигарх. – Беспредельщики, вы говорите? Что у вас общего с такими субъектами, я, г-м, в толк не возьму! В любом случае, позвоните Украинскому. Это его компетенция.

Ничего другого Мила Сергеевна не ждала. Когда она, наконец, повесила трубку, ее колотило от возмущения. «Как же, – в бешенстве думала Мила, – партия, г-гм, шабашками не занимается. По пустякам звоните в «02». Дрянь такая!» Забираясь в полную до краев ванну, госпожа Кларчук раздумывала о том, что по части цинизма советские коммунисты до сих пор «впереди планеты всей».

Купание успокоило Милу. Понежившись в пенистых хлопьях женьшеня (если верить этикетке на флаконе), она насухо вытерлась и, облачившись в халат, улеглась перед телевизором. В ладони Мила держала пульт. А когда он под рукой, так и тянет переключать каналы. Тем более, что они похожи, словно братья близнецы, рожденные одной Матерью-Кислотой. Как водится, ничего интересного не показывали. На музыкальном Мила обнаружила Пугачеву с песенкой о «настоящем полковнике».

«Прямо с Сергея Михайловича писано, – фыркнула госпожа Кларчук, зевая. – Господи, жили с тремя советскими ЦТ-1, ЦТ-2, и УТ. А сейчас два десятка каналов, но смотреть все равно нечего». Мила нащупала кнопку «stand bay» и телевизор, пыхнув, померк. Она улеглась навзничь, заложив руки за голову. Мысли вернулись к событиям сегодняшнего дня. «Если бы не этот паренек со стройки, где бы я сейчас была?», – подумала она, содрогнувшись. Мила попробовала проанализировать появление Витрякова у банка: «Неужели отвратительнаяслучайность? Или они меня выследили?». От такого предположения пробирал озноб. Она прошла в кухню, распечатала упаковку шипучего французского аспирина, растворила таблетку в бокале и выпила образовавшийся кисловатый лимонад маленькими глоточками. А потом на часок прикорнула.

Около десяти вечера ей удалось-таки связаться с Украинским. По голосу полковника чувствовалось, что он здорово вымотался. А то и опрокинул чарочку другую.

– Да, Мила, – слегка растягивая гласные, отозвался полковник, – я вас слушаю. – Мила решила, что Украинский сейчас мечтает о подушке и десяти часах беспробудного сна. И навряд ли о чем-то еще.

– Сергей Михайлович, у меня большие проблемы.

– Знаю, Мила, – огорошил ее полковник.

– Знаете? Но, откуда?

– Мне только что звонил САМ. Просил, понимаете, разобраться. Я как раз собирался ваш номерок набирать.

«Ой ли?» — не поверила госпожа Кларчук, предположив, что Украинский, скорее всего, собирался уткнуться носом в подушку.

– Я только в общих чертах осведомлен, Милочка. Будет полезно, если вы посвятите меня в подробности.

* * *

– Как же вы вырвались? – спрашивал полковник через двадцать минут. Сон как рукой сняло.

– Случай помог… и парень какой-то, – уклончиво отвечала Мила, не собиравшаяся сдавать Андрея. «Пусть он будет моим маленьким секретом, – отчего-то сразу решила она. – Моим заделом на будущее».

– Какой парень? – насел Украинский.

– Прохожий случайный… Шел мимо, увидел, и вмешался.

– И что же с ним стало? – поинтересовался Сергей Михайлович. «Ну, поди ж ты, не перевелись, значит, герои… А еще говорят – вырождается нация, и люди мельчают душами. Долбодятлы».

– Не знаю, – соврала Мила. – Как драка завязалась, я в машину прыгнула. И ходу. Я понимаю, что выглядит не очень, но, что мне оставалось делать?!

– Вы поступили правильно… – оставалось вздохнуть Украинскому. Повисла короткая пауза. Мила полагала, что теперь слово за полковником, а в его лице за силовыми структурами. Он это тоже понимал:

– Значит, – Украинский на своем конце провода взялся за авторучку и блокнот, – Витряков Леонид… как его, по батюшке?

– Львович, – подсказала Мила. – Львович, Сергей Михайлович. – Витряков и Кларчук были сводными братьями, от одной матери и разных отцов. Впрочем, отчество деверя крепко сидело у нее в голове.

– Уроженец города Ялты?

– Житель, – поправила госпожа Кларчук, – а уроженец Урюпинска, насколько мне известно. Впрочем, это легко проверить.

– Урюпинск? – поморщился Украинский. – Это который под Волгоградом? – «Вот, мать их, наделали границ». – Так. И Филимонов… Имени не помните?