Бухта командора

Над городом возвышалась скала. На вершине ее белел замок.

СТАРАЯ КРЕПОСТЬ

Мы вскарабкались на вершину скалы. Позади остались городские дома, асфальт, бензоколонка…

На дне сухого рва низкая, ломкая трава. Деревянный подъемный мост.

Полуголый, страдающий от жары сторож опустил его. Осторожно ступая по шатким, полуистлевшим доскам, мы вошли в замок.

Раскаленные солнцем камни источали зной. Серые ящерицы с закрученными, как у собак, хвостами бесшумно сновали меж известковых плит.

Замок сторожил вход в бухту. Когда-то в ней спасались преследуемые пиратами корабли. Пираты рыскали вокруг бухты, как волки…

Мимо запертых железными решетками окон я прошел к внешней стене. Между приземистыми зубцами торчали пушки. Лег рядом с одной из них и высунул голову из бойницы.

Внизу море катило мелкие, как морщинки, волны. Воду прорезали черные зубчики. Они появлялись, стремительно чертили кривые, изогнутые линии и исчезали.

Это были акулы. Хищники ждали, не вынесет ли течением из порта какую-нибудь падаль.

Когда мы вернулись по каменистой дороге вниз, к бухте, около бензиновой колонки стоял ослепительно белый автомобиль.

БЕЛЫЙ АВТОМОБИЛЬ

Он был как акула: никелированные клыки спереди, два наклонных плавника сзади…

Около автомобиля стояли двое — молодой парень в белой рубашке с расстегнутым воротом и толстяк с сигарой в зубах. На толстяке был клетчатый пиджак и брюки мешком.

Увидев меня, парень обрадовался.

— Абло испаньол? (Говорите по-испански?) — спросил он.

Я покачал головой:

— Йо абло руссо. (По-русски).

Лицо парня расплылось в улыбке.

— Я знаю и русский, — сказал он без всякого акцента. — Я переводчик. Вот прикрепили меня к этому гражданину.

— А вы с ним на каком объясняетесь?

— По-итальянски. Турист. Собственно, объясняюсь один я. Он молчит.

— Бывает. Такой характер.

Парень вздохнул.

Толстяк спрятал в карман сигару, вытащил из машины роскошный фотоаппарат с толстой трубой-телевиком и нацелил трубу на бензоколонку.

«Стоило ехать за тридевять земель, чтобы фотографировать ее, — подумал я. — Мало их у него дома?»

К машине вернулся шофер, маленький и чернявый. Шофер сел за руль. Переводчик и толстяк заняли места позади. Неслышно заработал мотор, машина качнулась, стремительно набрала скорость и как огромная белая ракета унеслась вверх по дороге.

Мы покатили вниз, к морю.

Впереди на горизонте поблескивали две полосы: синяя — вода и зеленая — мангровый лес. За ними желтели домики небольшого городка.

— Тринидад! — пояснил Родольфо. — Есть интересная история.

И он рассказал.

Дело было во второй половине XVIII века. Карибское море всегда печально славилось морскими разбоями. Но грабить одиночные корабли хлопотно, и пираты решили захватить сразу целый город.

Выбор пал на Тринидад.

Разбойники высадились в мангровом лесу. Выйдя на грунтовую дорогу, их отряд тронулся в путь. Десятикилометровое расстояние шли так медленно, что жители успели связать в узлы свое имущество и уйти в горы.

Когда первые группы разбойников вступили на мощенные булыжником улицы, в городе оставались только одни бедняки.

Начался торг. Между городом и пещерами, где спрятались купцы и гидальго, забегали взад-вперед посланцы. Пираты требовали выкуп, грозя в случае отказа поджечь город с четырех сторон. Жители упирались. Наконец все кончилось полюбовной сделкой: пираты получили требуемую сумму и вдобавок право… торговать на городском рынке!..

Эту историю мне рассказал Родольфо, пока мы добирались до берега. Там шофер, не сбавляя скорости, свернул с дороги прямо в гущу стоящих в воде деревьев. Хрустнули ломкие ветки, машина ухнула в воду и, ловко цепляясь зубчатыми шинами за дно, покатила дальше. Выхлопная труба над нашими головами, стреляла, желтые волны разбегались по сторонам.

«И верно — многоудобная машина!»

Мы доехали до песчаного островка, покрытого деревьями, и там вылезли отдохнуть, размять ноги.

НЕ ПОДХОДИ!

Берег оказался заповедным царством крабов. Там, где над водой возвышались желтые взгорбки отмелей, их жили тысячи.

Я сидел на обломке дерева, выброшенного течением, и наблюдал. Животные, встревоженные моим появлением, было замерли, затем, видя мою неподвижность, засуетились с удвоенной энергией.

Одна клешня у каждого маленькая, похожая на щипчики, вторая раз в пять больше — с пятачок.

Вот шевельнулся комочек песка, приподнялся, отодвинулся в сторону. Открылась норка. Высунулся из нее краб, вылез по пояс, поднял над головой большую клешню и ну ею семафорить. Вверх-вниз, вверх-вниз! Ходит взад-вперед фиолетовый флаг — далеко его видно.

Сначала я даже не понял, кому это сигналит мой матросик. Потом, присмотревшись, понял. Невдалеке от него еще норка, в ней другой краб, побольше. То ли норка ему узка, то ли место, где она вырыта, разонравилось, страшно хочется большому крабу вылезти из нее, подойти к соседу, может быть, даже и норку того захватить. Но не тут-то было! Только вылез он целиком, шаг вперед сделал — навстречу флаг машет: «Не подходи! Подойдешь — буду драться!»

Видно, не так просто решиться на бой: потоптался, потоптался большой краб — и назад. На край норы сел, лапки свесил, раздумывает.

Сижу и я тоже. Под ноги себе смотрю.

Привыкли ко мне крабы, совсем перестали обращать внимание.

Вот бегут два, навстречу друг другу. Бегут, один другого не видят: ботинок им мой мешает. Выбежали из-за ботинка — и нос к носу. Остановились как вкопанные. Уставились друг на друга. Потом, не сговариваясь, клешни подняли и давай семафорить. Должно быть, выясняют, кто кому дорогу уступать должен.

Один говорит: я сильнее! Второй: нет, я!

Стоят друг против друга, лапки по песку расставили, машут клешнями. Один получше сигналит, другой похуже. Верно, который похуже, тот и уступит.

СТРАННАЯ ЯЩЕРИЦА

Я сидел на обрубке дерева тихо, и, наверное, поэтому еще одно животное выдало себя. Что-то зеленое шевельнулось в кустах, проползло по стволу, спустилось к воде.

Ящерица! Большая, вся в зеленых и коричневых точках. А может быть, в полосах? Играют тени, не разобрать. Только видно, что ящерица большая и что у нее тонкий длинный хвост.