Буканьер

— Чего вам? — спросила она.

— Пожрать бы чего-нибудь, — сказал я.

— А я бы предпочёл узнать имя этой прекрасной мадемуазели, — промурлыкал Шон.

Чары не подействовали.

— Есть рагу, есть пирог, есть фасоль, есть бананы жареные, — бесцветным голосом сказала она.

Я побаивался обедать в таком месте. Но местные, вроде бы, ели, да и после баланды с плантации что угодно могло показаться блюдом от шефа.

— Фасоль неси, — я выбрал то, что, на мой взгляд, было сложнее всего испортить, и то, что я хотя бы мог представить.

— А я бы попробовал пирожок, — подмигнул ей Шон.

Девица едва слышно фыркнула, развернулась и пошла на кухню. Мы проводили её взглядами, я — скучающим, Шон — маслянистым и липким.

— Ишь какая недотрога, видал? — хмыкнул он, когда девица скрылась за дверью хижины. — Ух я бы её...

Я пожал плечами. Мне здесь всё было не по душе, и город, и корчма, и местные жители, и девица тоже. Это место ощущалось максимально чужим, враждебным, словно отторгая меня всем своим естеством.

До моего слуха доносились обрывки разговоров. Местные сетовали на плохой урожай, обсуждали нынешнюю войну между франко-голландской коалицией и Англией, надеясь на скорый мир, буканьеры вполголоса обсуждали, где половчее можно пройти на испанскую сторону, чтобы пощипать донов. Вот это было интересно послушать. Интереснее, чем вздохи Шона по неприступной мамзели.

Девица появилась, как назло, в самый интересный момент разговора, молча швырнула на стол тарелки с местным хрючевом не самого аппетитного вида. Красная фасоль оказалась разварена в кашу, выглядела склизкой и мерзкой, пирог развалился и разъехался по тарелке, так, что его пришлось бы собирать обратно руками. Ложек она не принесла.

— Ещё чего будете? — грубо спросила она.

— Виски есть? Бренди? Ром? — Шон прекратил осаду этой крепости и решил переключиться на выпивку.

— Ром есть, — сказала она.

Было бы удивительно, если бы здесь нашлось что-нибудь иное.

— Тащи. Бутылки три. И стаканы, тоже три, — сказал Шон.

— Пять стаканов, — поправил я.

— Посуду бить будете? — тусклым голосом спросила она.

— Нет, к нам ещё друзья подойдут, — сказал я.

Девица молча ушла на кухню, и для меня, привыкшего к хорошему сервису, было странно видеть, что официантка не записывает, не повторяет заказ и не предлагает чего-то ещё.

Я увидел, как по улице идут Эмильен, Муванга и Обонга, и махнул им рукой, зазывая за наш стол. Похоже, у Эмильена всё прошло гладко.

Глава 30

Я достал нож, помешал острием фасоль. Фасолины разбегались от ножа в стороны, скользя по мясному соусу, в котором иногда попадались какие-то мясные волокна. Есть такое варево ножом было решительно невозможно.

Ложки, как я понял, здесь у каждого были свои. Гигиена, понимаешь. Я оглянулся по сторонам, вогнал нож в столешницу с торца, как бы раскалывая доску, и оторвал себе широкую щепку. Грязную и засаленную сторону пришлось обтесать ножом, скидывая стружку на пол, в солому, но зато теперь у меня была собственная, своего рода, ложка, которую я немедленно запустил в тарелку с фасолью.

На вкус она оказалась чуть лучше, чем на вид, но всё равно я был не в восторге от подобной еды. Какое-то время мы молча обедали. Как сообщил Эмильен, он выручил за все шкуры полтора ливра, но мне это ни о чём не говорило. С тем же успехом он мог сказать мне про миллион ливров. Но было ясно, что на сытный обед и выпивку нам точно хватит.

— Неплохо, неплохо, — с набитым ртом произнёс Шон, услышав сумму.

Я же вспомнил, сколько ещё шкур осталось в лагере, и постарался отбросить эту мысль. В конце концов, мы сюда пришли не за этим.

Эмильен взял себе рагу, неграм заказали то же самое, и рагу оказалось гораздо аппетитнее на вид, и даже пахло вкуснее, чем моя фасоль. Было немного досадно, что я опять обманулся с выбором, но я не переживал, довольно быстро прикончив всё, что было в моей тарелке.

Я откупорил бутылку рома, понюхал приторную, пахнущую сивухой и жжёным сахаром бурду. Пить это не возникало никакого желания, но что-то мне подсказывало, что обычная вода здесь гораздо опаснее. Я разлил ром по глиняным кружкам, по привычке поставил пустую бутылку под стол. Официантка зачем-то быстро подошла, забрала её из-под стола, протёрла рукавом и унесла в хижину.

— Ну, за удачу! — провозгласил я.

— За удачу! — повторили остальные.

Кружки стукнулись над столом, и я опрокинул в себя мерзкое приторное пойло, чувствуя, как оно разъедает мой пищевод. Ощущение было похоже, если бы я бахнул стекломоя. Закусить у меня было нечем, и я стянул кусок пирога из тарелки Шона.

Ирландец покосился на меня, но ничего не сказал.

— Ну и бурда, — скривился я, пытаясь прогнать послевкусие.

— Ничего ты не понимаешь, — хмыкнул Шон, откупорил вторую и налил себе ещё кружку. — Смотри, как надо.

Шон демонстративно поднял кружку, заполненную до краёв, отхлебнул чуть-чуть, будто горячий чай, чтобы не расплескать, а потом осушил всё мелкими глоточками, даже не поморщившись.

— Хорош, — посмеялся я.

Негры смотрели на него удивлённо, будто Шон только что выпил кружку бензина.

— Огонь вода, жжётся же! — воскликнул Муванга.

Свой ром они так и оставили нетронутым. Мы расхохотались на всю корчму, привлекая внимание, буканьеры за соседним столом даже замолчали, оборачиваясь к нам. Местные испуганно косились, подозревая, что мы можем доставить им неприятности.

— Давай пей, — сказал я. — Резко, залпом, понял?

Муванга захлопал глазами, поднёс кружку к губам, понюхал ром и передумал. Мы снова рассмеялись.

— Да ты не нюхай, пей! — воскликнул Шон. — Нос зажми!

На этот раз Обонга оказался смелее своего брата. Негр зажал нос двумя пальцами и опрокинул в себя целую кружку рома за один присест. Обонга проглотил ром, широко раскрыл рот, пытаясь отдышаться. Казалось, у него сейчас глаза вылезут на лоб.

— Закуси, закуси! — поспешил научить я.

Ниггер растерялся, и Эмильен подвинул ему тарелку рагу. Не лучшая закуска для рома, но за неимением другой закуски сойдёт и оно. Обонга жадно отпил прямо из тарелки, отставил её, откинулся на лавке и рассмеялся.

Муванга посмотрел на брата, тот что-то весело сказал ему на родном наречии. Младший негритос всё же побаивался пить огненную воду, и я вдруг подумал, что он ведь совсем ещё пацан. В наших магазинах ему бы и энергетик бы не продали, а тут он за свою короткую жизнь повидал такого, чего я и представить не мог. Стало как-то тоскливо, и я выпил ещё рома, чтобы отвлечься от грустных мыслей.