Букет прекрасных дам

Рита долго лечилась. Нора созвала лучших специалистов, и девушку в конце концов поставили на ноги. Но это уже не прежняя Маргоша. С нее словно ветром сдуло шелуху эгоизма. Риточка притихла, по компаниям больше не шляется и усиленно налегает на учебу.

Пару дней назад мы были на кладбище. Маргоша положила к памятнику цветы и сказала:

— Ужасно просто, на фотографии она вылитая я, не находишь, Ванечка?

Я кивнул. Рита постояла пару секунд молча и тихо добавила:

— Мне теперь придется жить за двоих, а это очень большая ответственность, надо стать серьезней.

Я вновь кивнул. Хорошо, что Риточка поумнела, жаль только, что за науку пришлось заплатить столь высокую цену.

Лариса Федотова оправилась от инсульта, и мы никогда больше не встречались. Неля Малышева скончалась от ожогов.

Николетта по-прежнему устраивает файф-о-клоки и журфиксы. Элеонора вдвое увеличила мою зарплату, и маменька чувствует себя прекрасно.

Люси…

Девушка позвонила мне и опять попросила сводить ее в «консерваторию». Я, до сих пор спокойно помогавший ей обманывать Розу, неожиданно обозлился:

— Все ездишь к этому Севочке? Омерзительная личность!

Люси оторопела:

— Почему?

И тут меня словно прорвало. Я открыл рот и вылил на голову Люси все, что знал о «великом» писателе.

— Неправда, — решительно отрезала девушка.

— Хочешь убедиться лично?

— Да, — твердо сказала подруга.

— Ну тогда сообщи своему Ромео, что заболела и не придешь на свидание. Голову даю на отсечение, он решит использовать свободное время и пригласит приятно провести вечерок какую-нибудь дамочку из другого состава.

Люси гневно фыркнула и швырнула трубку.

Вечером, около семи часов, мы устроились в засаде возле метро «Первомайская».

— С чего ты взял, что Сева придет сюда на свидание? — нервничала Люси.

— Мне так кажется.

— Глупости!!!

— Подожди, дорогая, — спокойно сказал я и, вынув пачку «Мальборо», спросил: — Ты разрешишь?

— Дай сюда, — велела Люси и вытащила сигарету.

— Ты куришь? — изумился я, поднося ей зажигалку. — С каких пор?

— С сегодняшнего дня, — сердито ответила она, неловко затянулась и мигом закашлялась. Я отобрал у нее сигарету и затушил в пепельнице.

— Что за дурь пришла тебе в голову?

Люси гневно сдвинула брови, раскрыла было рот, чтобы достойно мне ответить, но тут прямо перед нами припарковалась сверкающая иномарка. Из нее вылезли мерзкий Сева и расфуфыренная дамочка. Начались объятия и поцелуи.

— Ну, убедилась? — спросил я.

Люси кивнула. Ее глаза начали медленно наполняться влагой.

— Милая, — попытался я утешить ее, — успокойся, он не стоит даже одной твоей слезинки. Хочешь, поедем в ресторан или в кино?

— Отличная идея, — неожиданно весело произнесла Люси, — с удовольствием поем пирожных, но только после того, как закончу одно небольшое дельце.

Я не успел у нее спросить какое, потому что моя спутница выскользнула из машины. Сквозь ветровое стекло я увидел, как она, в развевающейся соболиной шубке подлетела к любовнику и со всего размаха отвесила тому пощечину. Расфуфыренная дамочка завизжала, вскочила в иномарку и была такова, но Люси не обратила внимания на бегство соперницы, она была всецело поглощена Севой.

— Козел вонючий, — шипела Люси, — еще в любви мне клялся, гондон использованный!

— Но, пожалуйста, — вскричал Сева, — что за выражение! Люси, ты же интеллигентная дама! Ну скажите ей, — повернулся он ко мне, — что люди нашего круга так себя не ведут и не позволяют себе подобные высказывания! Это отвратительно!

— По-моему, очень правильно, — заявил я, — ты и есть козел долбаный, урод вонючий, сволочь недоделанная!

— Гондон гнутый, — добавила Люси и пнула Севу.

— Пидер лохматый, — не отстал я и толкнул Севу.

Недомерок не удержался на паучьих ножках и рухнул в сугроб.

— А-а-а, — обрадовалась Люси, — шлепнулся жопой в говно, так тебе и надо!

Набрав полные пригоршни грязного снега, вернее, жижи из соли и песка, она принялась швырять комья ему в лицо.

— Вы с ума сошли! — заорал тот. — Милиция, милиция, спасите!

— Молчи, говнюк отстойный, — велел я и запихнул в его разверстый рот побольше грязи.

Пока Сева отплевывался, я сорвал с него шапку и куртку, а Люси ухитрилась стащить с бывшего кавалера ботинки. Шапку она разорвала, куртку растоптала, а сапоги швырнула на проезжую часть, где неслись машины.

— Эй, граждане, — раздался металлический голос, — почему хулиганите?

Я обернулся. Безусый, но страшно серьезный милиционер строго смотрел на нас.

— Прекратите безобразия, — продолжил он, — в отделение захотели?

— Арестуйте их, — взвизгнул Сева.

— Молчи, дрянь! — рявкнула Люси и ткнула его мордой в грязь.

— Молодой человек, — ласково сказал я, нежно беря молоденького стража порядка под локоток, — ситуация абсолютно семейная. Моя приятельница поймала этого, как бы поприличней выразиться, субъекта на измене. Понимаете, он жил одновременно с двумя женщинами. Я ясно излагаю?

Патрульный кивнул.

— И вот теперь она, полная справедливого гнева, слегка его поколотила. Вы не волнуйтесь, мы сейчас уже заканчиваем и уезжаем. Остался лишь один маленький штрих.

— Какой? — обалдело поинтересовался паренек.

— А вот этот, — бодро воскликнул я, подошел к урне, легко поднял железный ящик и вытряхнул содержимое на поверженного Севу. Грязные бумажки, куски хлеба, пустые сигаретные пачки, бутылки рассыпались неаппетитной кучкой.

Люси плюнула сверху и подвела итог:

— Дерьмо к дерьму.

— Ну, это уже перебор, — протянул мент, потом глянул на раскрасневшуюся Люси и добавил: — Впрочем, разбирайтесь сами, я просто шел мимо, это вообще не мой участок.

— Спасибо, — улыбнулся я.

— Эх, — вздохнул паренек, — и отчего это красивых девушек на мерзавцев тянет? Прямо как мух на варенье! Вы только больше не безобразничайте, ехайте домой, с него хватит.

— Уже закончили, — заверила его Люси, — все.

Мы влезли в машину и отъехали пару кварталов. Внезапно Люси расхохоталась, по ее щекам потекли слезы: