Бумажный тигр (II. - "Форма")

— Чего вы ждали? — рявкнул он, — Или намеривались дослушать историю до конца? Не стесняйтесь, чего уж там, это ведь не вы привязаны к кровати в ожидании визита проклятого людоеда!

— Простите, — Уилл потупился, — Я… заслушался.

— Остолоп! Режьте веревку!

Но Уилл почему-то остался стоять, крутя в руках рыбацкий нож. Судя по тому, как неловко он это делал, ему никогда не приходилось держать в руках оружия, пусть даже такого примитивного.

— Почему вы застыли? Веревка!

Уилл медленно поднял на Лэйда взгляд.

— Сейчас разрежу, мистер Лайвстоун. Но перед этим… Мне кажется, нам надо обсудить один вопрос.

— Вопрос?! — взревел Лэйд, забыв о коварных затягивающихся узлах. Он рванул руку и зарычал от боли, когда просмоленные конопляные волокна, жесткие, как проволока, содрали кожу с его запястий, — Вы в самом деле считаете, что Красный Дракон будет терпеливо ждать, пока вы балуетесь праздными вопросами, теша свое любопытство?

— Нет, сэр, — удивительно спокойно ответил Уилл, — Это вопрос иного рода. Вопрос доверия. Я заключил с вами договор не только лишь потому, что видел в вас Бангорского Тигра. Я доверял вам. Но с каждым днем, проведенным в вашем обществе, я узнаю нового не только о Новом Бангоре. И чем больше я узнаю, тем сильнее боюсь того, не злоупотребляете ли вы моим доверием?

Лэйд зарычал сквозь зубы. Собственная беспомощность досаждала еще больше, чем боль в ободранных запястьях.

Смирись, Чабб, мысленно приказал себе он. Сейчас роли распределились именно таким образом и не тебе сетовать на справедливость. Беспомощный хищник и самоуверенный щенок. Не клацай прежде времени зубами…

— Что это значит? — нетерпеливо спросил он, — Я дал вам повод заподозрить меня в неискренности? Когда?

— С самого начала, сэр. Чем больше я слушал про клуб «Альбион», тем больше странностей и несоответствий подмечал. Поначалу они казались невинными, почти случайными, но я хорошо знаю цену случайностям, ведь именно случайности, эти крохотные атомы судьбы, чаще всего подчиняют себе человеческие жизни, а вовсе не самые хитроумные планы.

— Я случайно оказался связан с самым пустоголовым болваном из всех, что когда-либо существовали в Новом Бангоре! — Лэйд едва сдержался от того, чтоб не рвануть вновь путы, — Режьте, говорю вам!

От его окрика Уилл еще пару дней назад вздрогнул бы, но сейчас вздрогнули лишь его глаза. Да и те быстро затвердели, утратив свойственную им прозрачность.

— Посудите сами, не много ли странностей образуется вокруг вас… Каким-то образом вы сделались единственным хранителем записей Доктора Генри о клубе «Альбион». И единственным на всем острове архивариусом клуба. При том, что испытываете к клубу и его членам явственную антипатию.

Лэйд скрипнул зубами. Звук получился отнюдь не такой грозный, как он надеялся. Скорее, беспомощный.

— Я изучал историю клуба, это верно. Как изучал все, что могло мне пригодиться в борьбе с Ним. И я бы изучал даже инкунабулы безумного араба Альхазреда, если бы это помогло мне убраться с острова! Вот только судьба не распорядилась послать мне именной билет, как вам! И если вы собираетесь предъявить мне еще какие-то обвинения, вам лучше бы поспешить! Ну же!

— Безумный кровопийца из Олд-Донована, мистер Пульче, назвал вас предателем. Странное обвинение, особенно из его уст, которые и устами-то не были, однако…

— Однако вы и это запомнили, чтобы вменить мне в вину? — ощерился Лэйд, — Не так ли?

— Запомнил, — сдержанно согласился Уилл, — но не придал значения. Лишь позже понял, что за этим оскорблением может скрываться что-то, что вы не посчитали нужным мне сообщить.

— Я и есть предатель! — рявкнул Лэйд, — С его точки зрения, с точки зрения человека, который принял благословение Нового Бангора, превратившись в чудовище! Предатель именно потому, что отказался следовать этим путем. Чем присягать Ему, предпочел вести против него войну, пусть даже бесполезную и никчемную. Кто я после этого, если не предатель?

— А еще вы знали дорогу до «Ржавой Шпоры», — спокойно, почти бесстрастно сообщил Уилл, — Я смотрел на вас украдкой, делая вид, что выбираю путь. Вы морщились всякий раз, когда я поворачивал в сторону «Шпоры». И испускали вздох облегчения, когда я делал вид, будто собираюсь в другую. Я учился разбираться в лицах по картинам великих мастеров. И знаете, в этом отношении вы не очень-то отличны от прочих.

— А если и знаю, что с того? Я же гид, Уилл, чертов проклятый Вергилий Нового Бангора, проведший здесь больше лет, чем вы жили на свете! Я знаю дыры, которые неизвестны даже крысам полковника Уизерса! Освободите меня или, клянусь, сами превратитесь в местную легенду!

— Я бы хотел, мистер Лайвстоун, но… — Уилл поднял нож к самым глазам. Сталь была дешевой, неполированной, покрытой слоем ржавчины, такая скверно отражает, но Лэйду показалось, что она на миг сверкнула, сделавшись того же оттенка, что и глаза Уилла, — Откуда вы знали, где лежит нож?

— Что? Господи, да…

Уилл перебил его.

— Вы сказали, Доктор Генри был весьма подробен в своих записях. Что ж, может быть. Иной раз мы доверяем дневнику многое, включая то, о чем предпочитаем даже не задумываться. Но неужели Доктор был столь дотошен, что потрудился в точности описать даже то место, куда Поэт бросил свое оружие? Вот уж воистину удивительное внимание к деталям!

Чертов. Самоуверенный. Щенок.

— Что скажете на это, мистер Лайвстоун?

Лэйд постарался собрать все свое хладнокровие — все хваленое хладнокровие Бангорского Тигра. И этого запаса едва-едва хватило ему, чтобы задавить прорывающиеся панические нотки в голосе.

— Что у вас в запасе мало времени! Мне кажется, я слышу скрип входной двери. Если вы уповаете на свою неуязвимость, значит, еще более глупы, чем мне казалось. Быть может, Роттердрах и не сможет разорвать вас, как этих несчастных девушек, чтобы использовать для украшения стены в гостиной, но только едва ли это сделает вашу участь приятнее. Вы останетесь его пленником. И рядом уже не будет старого Чабба, который смог бы помочь, вытащить наружу, вручить билеты и пихнуть сапогом под зад. Чтобы вы ни хотели спросить, вы уже потеряли чертовски много времени.

Уилл приблизился, осторожно держа в руках нож, который так и не пригодился Поэту.

— Вы были здесь, — произнес он, — В «Ржавой Шпоре». Задолго до сегодняшнего дня.

Это не походило на вопрос. Но Уилл молчал и явно ожидал ответа.

Кажется, он знал, каким будет этот ответ еще до того, как Лэйд разомкнул пересохшие, похожие на старую заветревшуюся курагу, губы.

— Да. Был.

— Вы сказали, что в членах клуба «Альбион» состояло четверо человек, не считая самого Доктора. Но это было не так, верно? Это ложь. Их было пятеро. С самого начала — пятеро.

Прежде он не замечал, до чего непросто выдерживать взгляд Уилла. Может, потому, что прежде он не был распластан перед ним, растянутый веревкой, а в руках у Уилла не было ножа. Забавно, подумал Лэйд, с удивлением отмечая, что часть его рассудка еще способна смеяться, до чего сильное влияние подчас оказывают обстоятельства на наше восприятие…

— Возможно.

— Вы видели их. Графиню, Пастуха, Архитектора, Поэта. Не глазами Доктора, а своими собственными. Глазами Лэйда Лайвстоуна.

— Да.