Бумажный тигр (II. - "Форма")
Шрифт:
Понял лишь секундой позже, услышав донесшийся с первого этажа «Шпоры» звук.
Роттердрах возвращался домой. Он делал это не как бродячая тварь, ищущая укрытия, трусливо и робко, а как полновластный хозяин, утомленный хлопотами, но наконец возвращающийся под сень собственного дома. Лэйд слышал, как властно хлопнула входная дверь. Как тревожно и тягуче, пронзая позвоночник снопами колючих искр, заскрипели лестничные ступени. В этот раз Великий Красный Дракон двигался тяжелее, будто за несколько прошедших часов прирос несколькими лишними фунтами веса, а то и всей сотней. Может, его ранили, с затаенной надеждой подумал Лэйд. Левиафан — ревнивое чудовище, оно терпеть не может конкуренции. Твари, порожденные
Если Роттердрах ввяжется в свару с крысиным воинством Канцелярии, рано или поздно его разорвут на клочки, как бы он ни был ловок. Если это случится… Лэйд пообещал себе, что самолично пригласит полковника Уизерса в «Глупую Утку» и угостит за свой счет лучшим пойлом из всего, что имеется в логове старого шотландца — и плевать, если после этого в Хукахука от него будут шарахаться, как от зачумленного китобоя.
В замочной скважине уверенно провернулся ключ, прочная дверь распахнулась почти беззвучно на хорошо смазанных петлях. Очень прочная дверь, машинально отметил Лэйд, и с превосходным замком. Такой впору запирать лавку ростовщика или банкира средней руки, чем препарационный зал, спрятанный в руинах «Ржавой Шпоры». Плотно подогнанные доски, основательные заклепки — все это говорило о том, что мистер Красный Дракон привык хорошо защищать свои владения от непрошенных гостей.
Нет, секундой позже понял Лэйд, силясь унять дребезжавшее в груди сердце и пытаясь сосредоточиться на любой рациональной мысли, чтобы не провалиться в топкое болото подступающей паники. Если бы Роттердрах собирался защитить свое логово от непрошенных гостей, куда проще было запереть и укрепить входную дверь в «Шпору», чем внутреннюю. Как будто он беспокоился не о том, кто может проникнуть в дверь, а о том, кто может покинуть комнату. Кровати с прочными веревками и… Пластины затейливой китайской головоломки вновь почти сложились. Возможно, надо было повернуть одну фигуру раз другой — и она встала бы на свое место. Но времени на это не оставалось, потому что в «Ржавую Шпору» вернулся ее законный владетель.
Великий Красный Дракон, сопя, протиснулся в дверь. Его гипертрофированное тело, увитое мышцами, походило на огромный мягко пульсирующий нарыв, укутанный в лоснящуюся воспаленную кожу, и Лэйд мысленно представил, как протыкает его огромной острой иглой, отчего то лопается, выпуская бесцветный гной и оседая наземь пустой каучуковой оболочкой. Увы, лишь иллюзия. Лэйд был уверен, что эта тварь способна выдержать куда более существенные повреждения, причиненные куда более серьезным оружием.
Беда была в том, что никакого оружия у него не было, как не было даже свободных рук. Заслышав грозные шаги на лестнице, Уилл поспешил спрятать нож под полу пиджака и отойти подальше от кровати, так и не перерезав веревок. Похвальная предусмотрительность. И совершенно бессмысленная.
— Отрадно видеть, что вы еще здесь, джентльмены, — Роттердрах осклабился, хрустнув вывороченными из челюсти зубами, — Поверьте, ничто так не оскорбляет чувств радушного хозяина, как гости, которые тяготятся его гостеприимством. Надеюсь, вы не скучали? Скука — злейший враг любой компании, уж мне ли этого не знать? Чтобы избежать этого, я счел возможным пригласить в наше общество еще двух джентльменов, чтобы расширить круг общения. Четверо всяко лучше двух, не так ли?
Он был не один, Лэйд заметил это еще когда Роттердрах протискивался в дверь. На его огромных плечах лежали два темных свертка, две человеческие фигуры, беззвучно покачивающие головами. Лиц их Лэйд не видел, но отчего-то вдруг противнейшим образом загорчило под языком, будто он разгрыз зубами горчичное зерно.
Роттердрах ухмыльнулся, опуская свою ношу у стены.
— Как странно, они даже не поздоровались… Не смущайтесь, господа, это не из-за их скверных манер. Думаю, эти джентльмены хорошо воспитаны, просто чувствуют себя немного скованно в новом обществе. Вы ведь не рассердитесь на них из-за этого?
Не рассердимся, подумал Лэйд. Он хорошо расслышал стук, с которым головы двух новых гостей «Ржавой Шпоры» соприкоснулись со стеной — легкий, гулкий, похожий на звук, с которым касаются пола сухие тыквы. Нехороший звук.
Ему не требовалось ни представлений, ни визитных карточек, чтобы понять, кого принес Роттердрах. Оба визитера
были облачены совершенно одинаково, в строгие черные костюмы с широкими лацканами и острыми, как осиные жала, фалдами. Когда-то их облачение должно было выглядеть весьма зловещим, но Лэйд испытал лишь болезненное удивление. Как странно — эти люди, выглядевшие безжизненными и угрожающими при жизни, после смерти сделались нелепыми и совсем не страшными, точно куклы, которым хозяйка сшила глухие черные костюмы из обрезков траурного бархата. В том, что они мертвы, у Лэйда сомнений не было, как и в том, что смерть, которая пришла к ним, была не элегантной и легкой, как ей это иногда свойственно, а тяжелой и мучительной. Размозженные страшными ударами лбы, вывернутые под неестественными углами руки, заляпанные грязно-алым манишки…Несмотря на то, что Лэйду удалось сохранить на лице безразличное выражение, Роттердрах ухмыльнулся, видно, что-то все же скользнуло у него в глазах.
— Кажется, ваши новые приятели молчуны, каких поискать. Эй, вы! Может, поведаете моим гостям, как тут очутились?
Роттердрах стиснул алыми пальцами подбородок одного из мертвых клерков и стал двигать его вверх-вниз, обнажая кривой провал рта в обрамлении ржаво-красных губ.
— Мы крысы, мы вечно что-то вынюхиваем, — мертвец, говорящий исковерканным голосом Роттердраха, безучастно смотрел на Лэйда тусклыми, как выцветшие пуговицы, глазами, — Мы шли по следу мистера Уилла и его приятеля, чтобы все выведать и доложить куда следует. Мы очень хитрые и коварные, но, как и многие крысы, слишком самоуверенные. Нам не стоило заходить на территорию мистера Роттердраха и теперь мы сильно жалеем об этом. О да, очень-очень сильно!
Ухмыльнувшись, Роттердрах стиснул пальцы, с тихим хрустом раздавив подбородок мертвого клерка, после чего брезгливо вытер алые пальцы о стену.
— Я разочарован, — пробормотал он, уже своим обычным голосом, — Я надеялся, полковник Уизерс пошлет присматривать за вами больше хвостатых тварей, а может даже, явится и сам. Увы! Видно, его величество Крысиный король слишком бережет свою шкуру, чтобы рисковать ей попусту. Отправил следить за вами жалких клерков.
Лэйд не выругался, хоть его и подмывало сделать это. Не хотел доставлять демону дополнительное удовольствие. Он подозревал, что полковник Уизерс, сам большой хитрец и знаток многих непростых игр Нового Бангора, приставил к Уиллу слежку. Не лишняя мера предосторожности, учитывая, какую роль тот, сам того не зная, мог сыграть в судьбе острова. Но он не думал, что Роттердрах с такой легкостью оборвет все страховочные концы.
— Лучше бы вам отпустить нас, — заметил он, — Пока полковник Уизерс в самом деле не заявился сюда, превратив вас в лужу морса. Я слышал, он отличается ужасным нравом, когда не в духе.
Роттердрах клацнул зубами. Без злости, скорее пренебрежительно, но от этого звука у Лэйда едва не оборвалось что-то в животе.
— До тебя мне нет дела, дряхлый тигр. Ты жив лишь потому, что твой запах показался мне знакомым. Дразнящим воспоминания. Я вспомню, где его встречал — позже. А потом…
Роттердрах в два шага оказался возле кровати и протянул к лицу Лэйда пальцы, каждый из которых был увенчан черным и потрескавшимся, как лошадиное копыто, когтем. Лэйд рефлекторно подумал о том, что эти когти не отличаются особой остротой, как когти львов или ястребов. Скорее, они напоминали тупые мощные когти грифов, служащие больше для того, чтоб разрывать добычу, чем пронзать и вспарывать.
Это падальщик, подумал он, ощущая невыносимый уксусный смрад, ударивший ему в лицо, просто не в меру вымахавший падальщик, невесть что о себе возомнивший. Надо лишь…
— Знаешь, многие повара, сведущие в кулинарии, делают большую ошибку, когда готовят мясо, — огромные пустые глаза Роттердраха, истекающие прозрачными слезами, прищурились, отчего в их глубине проступили кровавые прожилки, — Они умерщвляют его, а это большая ошибка. Мертвое мясо безучастно и пресно, какими специями ни пытайся это скрыть. Мне больше по вкусу живое мясо. Оно не лежит безразлично на тарелке, оно такой же полноценный участник трапезы, как и ты, ведь ощущает ее от начала и до конца. Знаешь, мясо становится сочнее, пока живо. Пока истекает кровью и дрожит от боли. Я думаю, мы сможем смягчить даже такое сухое, жесткое и горькое мясо, как твое, старик. О да, значительно смягчить…