Бунт в "Зеленой Речке"

— Я говорю с тобой как с Клодом, — сказал Клейн. — Я понимаю, что маска Клодины помогает тебе выжить, но сейчас у нас нет времени на вранье. Нев не узнает от меня ничего, что могло бы тебе повредить, но теперь ты должен сказать правду.

Клод сморгнул с ресниц слезы, а с ними и Клодину — во всяком случае, на некоторое время. Сглотнув, парень кивнул.

— То-то, — продолжал Клейн. — Так вот, Нев должен понимать, что он не может победить. Весь его план — чистое самоубийство. Он проведет остаток своей вонючей жизни в одиночке.

— Это я виноват, — признался Клод.

— Иди ты к черту со своей виной! — рявкнул Клейн и, вздохнув, постарался взять себя в руки. Клод, конечно, парнишка хитрозадый, но звезд с неба не хватает. И, глядя, как он хлопает своими большими карими глазищами, Клейн понял, что несчастный парень, оказавшись в центре безумной войны, растерялся еще сильнее, чем кто-либо другой. Рей взял на полтона ниже: — Просто расскажи мне, что тебе известно.

— Нев хотел забрать меня. Он с ума сходил от того, что я согласился вернуться в блок „В“.

— А кто тебе это предложил?

Клод молча отвел глаза. Клейн встряхнул его за плечи.

— Эгри считает, что тебя перевели по распоряжению Хоббса, который прислушался к пожеланию Уилсона.

— Я знаю…

— А Уилсон думает, что ты сам попросил Хоббса о переводе. Так кто прав?

— Слушай, Рей, я всего-навсего несчастный зэк, который спит и видит, как бы выбраться отсюда на свободу. Я не просил ни у кого никаких одолжений…

— Так как же все-таки это произошло?

— Начальник тюрьмы…

— Уилсон к нему обращался? — спросил Клейн.

Клод потряс головой.

— Хоббс сам вызвал меня и пообещал, что, если я уйду от Нева и перестану вести себя как женщина, он поможет мне досрочно освободиться. В противном случае, он не допустит меня на заседание комиссии и мне придется оттрубить свой срок от звонка до звонка…

— Тебе ведь еще шесть лет осталось, верно?

Клод кивнул. Клейн не мог его винить: доведись ему выбирать — шесть лет тюрьмы или подставить свою задницу всему блоку, он не колебался бы ни минуты.

— Ты должен был знать, что Эгри не смирится с потерей лица, — сказал Рей.

— Я боялся, что он меня убьет, но Хоббс меня успокоил, сказав, что защитит…

— Каким образом?

— Изолировав весь блок… — Клод съежился от стыда. — Он посадил всех братков под замок, чтобы Нев до меня не добрался. Черт, я представления не имел, что все так обернется!

— Зато Хоббс имел, — буркнул Клейн.

Глаза Клода распахнулись.

— Неужели?

Клейн кивнул. Да, Хоббс, со всеми своими туманными намеками на грядущие улучшения и перемены, паноптическими фантазиями и отказом принимать таблетки для психов, знал о возможности мятежа задолго до его начала. Это был мятеж не Эгри, а Хоббса. Но должно быть что-то еще… Чтобы утолить жажду мести, Эгри хватило бы и смерти Клода, а при его связях и деньгах никакая изоляция не станет серьезной преградой. А для того чтобы тешить сексуальное тщеславие Нева, в тюрьме нашелся бы другой симпатичный парнишка. В цепи событий не хватало какого-то звена, может быть, и не одного. Клейн никак не мог понять, какой интерес был для Эгри во всем этом бунте: ведь он теряет все, включая и Клода. После случившегося Нева засадят в карцер до тех пор, пока он не заболеет болезнью Альцхеймера и не потеряет обе ноги. А Клейн не сомневался, что Эгри, в отличие от Хоббса, вовсе не настолько безумен.

— Говорил ли Хоббс что-нибудь об Эгри, и наоборот? — спросил Рей.

Клод покачал головой. Прежде чем Клейн успел на него нажать, за спиной послышался голос Эгри:

— Тискаешь мою бабу, док?

Клейн резко повернулся и всмотрелся в темноту: в дверях центрального атриума стоял Нев Эгри, за ним маячили Тони Шокнер и еще два головореза. На физиономии Эгри расплылась дьявольская ухмылка.

За стеклами очков взгляд Шокнера казался отсутствующим. Вся четверка приблизилась. Клейн собрался с мыслями; вес револьвера, оттягивавшего его карман, больше не вселял в него уверенности. Он чувствовал себя капитаном школьной команды по шахматам, столкнувшимся нос к носу с местным главарем „Ангелов ада“. Все его негодование чуть было не испарилось, но тут ему привиделся Бубба Толсон, сокрушающий киркой голову Винни Лопеса…

— Где Грауэрхольц? — спросил Рей.

Улыбка на лице Эгри завяла. Взглянув на Клода и увидев смазанный макияж, Нев приказал:

— Ступай, приведи себя в порядок.

Клод, не глядя на Клейна, оттолкнулся от стены и ушел. Клейн почувствовал себя еще более одиноким. Эгри перевел взгляд на него:

— Что ты сказал, док?

— Я спросил, где Грауэрхольц?

— Пошел пришить нескольких пидоров, — ответил Эгри.

— Зачем? — спросил Клейн.

Губы Эгри причудливо изогнулись.

— В каком это смысле — „зачем“? — В глазах Нева светилась ненависть. — Потому что они есть, вот и вся причина.

— Ты бы мог остановить Грауэрхольца, если бы захотел…

— Если бы я захотел? — Эгри обернулся к своим конфедератам и улыбнулся. — Да это я ему предложил! Этих гнусняков уже можно считать дохлыми! Врубаешься, Клейн? Ты хочешь сказать еще что-то?

Дыхание Клейна снова стало тяжелым: он разрывался между двумя желаниями — вцепиться Эгри в глотку или упасть перед ним на колени, моля о пощаде.

— Разве без этого никак нельзя обойтись? — промямлил он.

— Знаешь что, док? — Лицо Эгри угрожающе перекосилось. — Ты прав. Обойтись можно. Ты согласен?

Клейн быстро прикинул свои шансы: его реакция лучше реакции Эгри, и он находится в лучшей форме; наверняка можно успеть двинуть Нева в колено, разбить ему кадык и нанести удар локтем в висок. Затем взять на мушку Шокнера и приказать ему отозвать Грауэрхольца. В других же извилинах мозга Рея засело то, что его конечности почти парализованы страхом. Внутренний спор разрешился сам собой, когда Эгри ткнул Клейна пальцем в грудь:

— Может, думаешь, без тебя нельзя обойтись, краткосрочник несчастный?

Клейн не ответил. Ненависть рвалась из зрачков Эгри с невероятной силой. Ткнув в грудь себя, Нев сказал:

— Даже без меня можно обойтись. — Он ухмыльнулся. — Теперь. Что сделано, то сделано: шар покатился, док. Никто его не остановит. Никто.

Клейн взглянул на Шокнера: Тони, с лицом еще более костлявым, чем обычно, смотрел на Нева так, будто только сейчас понял, куда тот его завел.

— Ты неплохой врач, док, — продолжал Эгри. — Да и Клодине ты нравился. Только поэтому я предоставляю тебе возможность дожить до того времени, когда внуки будут залезать к тебе на колени, чтобы послушать, как ты когда-то посмел нахамить самому Неву Эгри. — Он еще раз обменялся улыбкой со своими подручными и снова повернулся к Клейну. — Хотя нет, у меня есть идея получше: раз тебе так хочется, можешь пойти к Грауэрхольцу и запретить ему убивать пидоров. Сам, понимаешь? Я разрешаю, слышишь, Тони? — Он повернулся к Шокнеру. — Док хочет пойти поговорить с Гектором, не надо ему мешать. Надо сказать, — Эгри осклабился на Клейна, — пидоры оказали ему неплохую услугу. Как же — торчать в лазарете, будто в своей больнице, и строить глазки той бабенке было веселей, чем штамповать пряжки для ремней в мастерской. Прав я, док?

Клейн ничего не ответил. Большинство заключенных оценивало поступок Рея идти работать в лазарет как героический, но Эгри раскусил его: больные оказали Клейну большую услугу, чем он им.

Эгри удовлетворенно кивнул.

— Ага, значит, я угадал.

Некоторое время он смотрел доктору прямо в глаза, затем с презрением отвернулся и шагнул мимо, походя двинув Клейна тяжелым плечом. Рей отшатнулся и наткнулся на прутья решетки. Шокнер вместе с головорезами последовал за боссом. Клейн, ощутив во рту кислый привкус, съежился, страстно мечтая о сигарете.