Бунтарь

— Привет, красавчик.

Я оборачиваюсь и вижу Кариссу, она стоит позади меня с пропуском в спортзал в руке и бутылкой воды подмышкой.

— Что ты здесь делаешь? Ты чертовски хорошо знаешь, что спортзал только для игроков, — говорю я, не скрывая недовольства.

Она смеется, шлепая меня по плечу.

— Правила не действуют, если твой папа владеет командой, любовь моя. В любом случае, хорошо, что я наткнулась на тебя, потому что хотела тебе кое-что сказать. — Ее глаза светятся, а на лице озорная улыбка.

Застонав, я перекидываю спортивное полотенце через плечо.

— На самом деле у меня нет времени из-за плотного графика.

— Нет-нет. Тебе захочется это услышать.

— Тогда давай по-быстрому.

— Я слышала на днях, как папа и тренер Робертс разговаривали по телефону. — Карисса подходит ближе, почти вплотную. Сильный запах ее медово-цветочных духов обжигает мои легкие. — Они все еще обсуждают возможность расторжения с тобой контракта.

Я прищуриваю глаза.

— Ты врешь.

— Клянусь Богом. — Она поднимает руку.

— Я делаю все, что мне сказали. Я нужен им.

— Дорогой, в этой индустрии все одноразовые. Незаменимых нет. Даже ты. Это всего лишь бизнес. В конце концов, это всего лишь доллары и центы. — Карисса наклоняет голову, как будто способна на проявление сочувствия, но она такая же фальшивая, как и ее сиськи, выпирающие из тощего тела, как два остроконечных снаряда. — Скаут нашел одного многообещающего новичка из Центрального Техаса (Примеч.: Скаут — сотрудник клуба, собирающий сведения о потенциальных новичках команды). По общему мнению, он лучший полузащитник, которого видели за долгое время, даже лучше тебя, и его очень настойчиво добиваются. Все за него. Ему хотят сделать предложение как можно скорее. Но если они возьмут его, ты им будешь не нужен.

— Ты чертова лгунья, Карисса. — Я отказываюсь верить, что какой-то сопляк двадцати одного года, который никогда не играл профессионально, собирается украсть мое место. Ему повезет, в лучшем случае, стать запасным.

— Я не лгу, Зейн. — Ее лицо помрачнело и теперь сочетается с возмущением в глазах. — Я говорю правду. Они пытаются избавиться от тебя. Репутация тусовщика была только поводом. Они выкладывали костяшки домино, ожидая подходящего момента, чтобы заставить их упасть.

— Почему ты рассказываешь мне это?

Она приближается ко мне еще на шаг и кладет руки мне на грудь.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, Зейн. Если тебя продадут в другую команду, если ты уйдешь, я больше никогда тебя не увижу.

— Я не буду мириться с этой херней! — Не теряя лица, я расправляю плечи и достаю телефон из кармана шорт. — Я позвоню тренеру Робертсу прямо сейчас.

— Нет! — Она хлопает меня по плечу. — Противостоять им — худшее, что ты можешь сделать. Они внесут тебя в черный список и проведут ночную пиар-атаку. Помнишь Коннора МакЭверса, который раньше играл за «Питтсбургский Динамит»? Он был вынужден попрощаться с футболом в двадцать шесть лет, потому что никто не хотел брать его после всех обвинений.

Я помню Коннора.

И помню, что думал тогда, что случившееся с ним — полная чушь, но поднятый СМИ ажиотаж вокруг всего этого выглядел вполне законным. Он обвинялся в сексуальном насилии и избиении, ходили слухи, что это была подстава, только его оправдательный приговор не особо помог ему восстановить карьеру после нанесенного ущерба.

— Если будешь противостоять им, гарантирую, что станешь следующим Коннором МакЭверсом.

Я закатываю глаза.

— Мы можем это исправить, — говорит она.

— Мы?

— Да. Если я скажу папе, что ты мой парень, и мы влюблены, то смогу убедить его не отпускать тебя.

— Твой отец — бизнесмен. Он не допустит провала сделки из-за того, что его дочь влюблена, — выплевываю я. Она держит меня за дурака. — Хорошая попытка, Карисса.

— Ты будешь удивлен, — говорит она. — Он никогда мне не отказывал.

— Может быть, в этом и заключается твоя проблема? Тебе нужно чаще слышать «нет». — Я скрещиваю руки на груди.

— Как дела с племянницей Рут? — Она меняет тему.

— Оставь ее в покое.

Карисса пожимает плечами.

— Я просто спросила.

— Нет, ты не просто спросила. — Я смотрю на часы на стене и вздыхаю. Она действительно мешает моей тренировке.

— Она очень похожа на Мирабель. На самом деле, это немного жутко.

Я сжимаю зубы.

— Не произноси ее имя.

— Я просто говорю об их странном сходстве. Мне кажется, поэтому ты и трахаешь ее. Ты бы хотел, чтобы она была Мирабель. — Карисса скрещивает на груди руки, изогнув бровь. — Было бы стыдно, если бы она узнала о том, что случилось…

— Это угроза? — Я наклоняюсь, мой голос низкий и гортанный. — Что за хрень с тобой? Чего ты хочешь? Что нужно сделать, чтобы ты оставила меня в покое?

— Все, что я хочу, это одно свидание с тобой, — говорит она. — Одно свидание, где мы красиво одеваемся, ты флиртуешь со мной и относишься ко мне так, как я заслуживаю. Как будто я единственная девушка в мире. — Ее пальцы тянутся к центру моей груди. — Я хочу, чтобы ты смотрел на меня так, как смотришь на нее. Как будто я самое удивительное, что ты когда-либо видел, Зейн.

Мой желудок скручивается в узел.

— Я не могу.

— Ты можешь. И ты это сделаешь. — Она убирает руки с моей груди и скрещивает их. — В следующем месяце ты сопроводишь меня на ежегодную вечеринку начала сезона в доме моего отца. Я уже сказала ему, что ты пригласил меня на свидание, поэтому предлагаю тебе быть человеком своего слова.

Она подмигивает, а я никогда раньше так сильно не хотел ударить женщину. Мои кулаки сжимаются.

— Нахрена ты это делаешь? — Я прихожу в ярость.

— Я просто хочу получить возможность доказать тебе, что мы можем быть счастливы вместе. Что я не психопатка, а просто девушка, которая безнадежно влюбилась в единственного мужчину в мире, который ее не хочет. Мне нужен шанс превратить эту трагедию в историю любви, которой она достойна. — Карисса вздыхает. — Дай мне один вечер, и я больше никогда не прикоснусь к тебе. И обещаю убедить папу не разрушать твою карьеру, ради которой ты надрывал свою задницу. У тебя есть мое слово. Зейн, я серьезно. Я обещаю.