Буратино. Правда и вымысел

– А что же, от него всего можно ожидать, – сказал Алех, – если он у родного отца цехин ворует, то и креститься может или даже убить кого-нибудь.

– И это мой сын! Боже, чем я прогневил тебя? И этой мой сын, мой сын. Алех, скажи ему, если отдаст деньги, я, клянусь здоровьем своей жены, не трону его даже пальцем.

– Отдай папе деньги, подлюка! – послушно выполнил волю отца Алех. – Он тебя бить не будет, клянётся маминым здоровьем.

– А ты, дурень, что стоял? – продолжал Наум, обращаясь к умному сыну. – Ты что, цехин с земли не мог сам поднять? Или у тебя ума только на книжки хватает?

А сосед Еремей, на чьём сарае приплясывал молодой Кантор – известный хулиган, которого Еремей пытался заколоть вилами в прошлом году за то, что тот бросил ему в колодец дохлую собаку, был привлечён шумом, но увидел только конец действия. Он увидел лишь, как мальчишка повернулся к отеческому дому задом и крикнул:

– Поцелуй меня сюда, очкастый, – затем, чем-то швырнув в сторону родного очага, спрыгнул с сарая и проследовал в неизвестном направлении, в сторону железнодорожного вокзала.

– Боже мой, Боже мой, – причитал отец, – лучше бы меня задавил дилижанс, а потом меня ограбили, чем видеть этот позор. И это мой сын!

– Пойдемте, папа, вам пора кушать бульоны, – Алех взял отца под руку, – а этот гадёныш пусть подавится нашим цехином. А ещё, гад, об мои штаны, подлец, жирные руки вытирал. А я-то думаю, откуда на штанах, ещё совсем новых, такие подлючие пятна.

– И это мой сын, – стонал отец, – чтобы он лопнул с моим цехином вместе.

Наум Кантор сильно постарел за этот день, а Моисея в этом маленьком городе никто и никогда больше и не видел.

Глава 2

Гражданская позиция папы Карло и его вклад в борьбу с антигосударственным элементом

Достоверных фактов о том, что Моисей Кантор крестился, у меня нет. Но вот передо мной лежит дело Секретного полицейского управления за номером 296. И вот что мы можем из него почерпнуть: «Моисей Кантор, он же Карло Джеппетто, принят на службу в качестве секретного дознавателя в городе Портанно согласно приказу за подписью инспектора по кадрам тайной канцелярии. И за подписью о приёме на работу самого министра Соцци, одного из самых могущественных людей того времени, министра внутренних дел и директора тайной канцелярии. Того самого Соцци, который беспощадно истреблял в королевстве все ростки свободы мысли и любого политического мнения, идущего в разрез с государственным.

Чем Карло Джеппетто заслужил покровительство этого реакционного министра остаётся загадкой. Но то, что он не даром ел свой хлеб – это факт. Целых три толстенных тома его донесений до сих пор хранятся в архиве. Пролистав эти тома, я нашёл несколько очень любопытных. Вот некоторые из них:

«А ещё рыбак Сальконе, будучи пьяным, обзывал господина урядника свиньёй, свинской мордой и пузатой свинской скотиной, а также свиньёй в мундире. И грозился вытряхнуть свинью урядника из его свинского мундира и засунуть эту свинячью одежду в свинский зад господина урядника. А свинскую жену урядника бить по её свинской морде той самой тухлой рыбой, которой она торгует, пока не завизжит, как свинья, и не опоросится.

Тем самым рыбак Сальконе зверски оскорбил Его Королевское Величество в лице мундира урядника, который грозился засунуть в непотребное место, и который он, мундир, утверждён циркуляром о полицейской и жандармской службе.

Подпись Карло».

А вот ещё:

«Мастер по дереву и мебельщик Антонио, по кличке Сизый нос, есть субъект неблагонадёжный, безбожник и подлая собака. Он подавал конвоируемым в порт бунтовщикам хлеб и называл их бедными, жалея подлецов. Также он говорил, что у них слишком тяжёлые кандалы и что зря их так мучают.

А ещё, напившись, он ругал прелата нашей церкви, отца Павла, жадной церковной крысой, которая не хочет платить за три стула и скамеечку для ног. Также Антонио говорил, что ему на фиг не нужно его благословение и пусть поп отдаст деньги, тридцать пять сольдо, за проделанную работу. А также другими еретическими словами.

И ещё этот же негодяй нашёл в моём огороде заначку виноградного самогона, который я храню на случай похмелья. И, сожрав его, теперь отпирается, собака, говорит, что не пил никакого самогона и что всё даже напротив, будто это я в прошлом месяце взял у него, будучи пьян, шесть сольдо и теперь отказываюсь отдать.

Подпись Карло».

Боролся Карло Джеппетто также с местным террористом, угольщиком Конци. Имеется документ:

«В таверне «У дровосека» угольщик Конци неоднократно заявлял, что взорвёт городской вокзал и этого старого козла, начальника станции синьора Перуцио, за то, что тот ему сказал, что вокзал – место публичное и такие грязные люди, как угольщик, портят общую экспозицию своими ботинками, с которых сыплется грязь. И чтобы угольщик убрался из здания вокзала, так как приличная публика на него уже шикала. А угольщик сказал, что вся эта приличная публика – известные ослы. А дамы на себя одеколонов понабрызгают, что хоть покойников выноси, и шикают, как гарпии, а сами дуры дурами, хоть ты тресни. И вся эта кодла с начальником вокзала вместе ему, угольщику, может быть, тоже экспозицию портит своими духами и шиканьями. А у него, у угольщика, лакеев нет ботинки чистить, и что пусть бургомистр смотрит лучше, чтобы коровы и лошади везде по городу не гадили. А в конце угольщик сказал, что пойдёт и взорвёт вокзал к чертям собачим, а заодно и синьора Перуцио, и облитых одеколонами всяких дур, а, может быть, и всю эту чёртову железную дорогу, так как утренний поезд пугает его козу, от чего у неё молоко становится горькое.

Подпись Карло».

Вот такой был человек, этот самый Карло Джеппетто, незаурядный, можно сказать, человек. Судя по суммам, которые он получал на службе, Карло мог иметь дом и побольше. Нет, я не хочу сказать, что ему платили большие деньги, но, тем не менее, гонорары за его творчество были весьма достойны. Я полагаю, что работодатели даже чуть переоценивали стиль и содержание его работ, но это всё-таки дело вкуса, так что не берусь судить.

Вас, конечно, не удивит тот факт, что мне очень хотелось узнать: а как выглядел этот человек? Но нигде не было его фотографии. То ли тогда было не принято фотографировать сотрудников, то ли он был чересчур секретен. Короче, фотографии нет, и мне пришлось довольствоваться тем, что было в личном деле. А там был только его словесный портрет:

«Мужчина пятидесяти пяти лет, среднего роста, средней упитанности, нос толстый, голос грубый, глаза наглые. Особые приметы: лысый, носит парик жёлтого цвета, на носу бородавка, нет правой ноги до колена, на правой руке наколка «Карло», на левой – якорь и «Тереза», также постоянно носит с собой шарманку немецкой работы».

Вот, собственно, и всё. Конечно, у меня возникла масса вопросов по поводу старика Джеппетто, но со мной всегда так: стоит мне хоть что-то выяснить, как количество вопросов сразу увеличивается. Теперь я всё время думаю, а где был этот человек до пятидесяти пяти лет? Что делал? Чем занимался? Мне, конечно, удалось кое-что выяснить о его прошлом. Я твёрдо установил, что когда-то Карло служил юнгой на шхуне «Тереза», но потом корабль потерпел крушение, вернее, он просто пропал, и никто не мог сказать, где это произошло, каким образом и кто, кроме Карло, уцелел.

Вот, в общем-то, и всё, мне больше ничего не удалось выяснить о Карло Джеппетто. Впрочем, это не так уж и важно, ведь главный герой не он.

Глава 3

Накануне, или как получаются дети

Утренняя болезнь, отравление сивушными маслами, остаточная алкогольная интоксикация – можете называть это явление как угодно, название не изменит сути и тяжесть этой болезни. Простонародное же название этого явления – похмелье. Если вы пережили хоть одно похмелье, вы поймёте бедного старика Карло. Впрочем, не до конца, ибо тяжесть похмелья Карло Джеппетто носила характер лёгкого предсмертия.