Бури
Шрифт:
— Я хочу пойти с тобой, — попробовала возразить она.
— Для тебя безопаснее быть подальше от меня, Ева, — ответил мужчина. — Ты упросила взять тебя, поэтому будь паинькой, останься на улице.
Она послушно встала возле лестницы и сцепила руки на груди.
— Ты внимательно слушала, о чём я говорил в поезде?
— Да, я всё поняла, — кивнула девушка.
— Хорошо. Тогда до скорого. Или нет, — закончил он спокойно.
Ева насторожилась, услышав его последние слова. Она ждала минут десять и не находила места от волнения. Она знала, что должна помочь Эдману, чувствовала, как что-то пошло не так. И, наплевав на его приказания, решительно зашла внутрь, открыв неприметную серую дверь.
Внутри
На восьмидесятом этаже было тихо. Тишина эта показалась девушке зловещей. В лифте она успела переодеться в черный облегающий комбинезон. В нём было значительно удобнее, и Ева с радостью избавилась от ненавистной шляпы в форме лимона. Она разулась и осторожно пошла по тёмному холлу.
Минут пять она плутала по этажу, но в итоге нашла нужную дверь. За дверью тоже было тихо. Она поглядела в щёлку. Эдман. Стоит к ней лицом. И спина какого-то человека в синей одежде. Они разговаривают. Ева ощутила, что покрывается холодным потом: незнакомец держал за спиной оружие. Она знала уже, как оно выглядит, у Эдмана тоже имелся пистолет.
Девушка несколько раз глубоко вздохнула. Эдману снова требовалась её спасительная помощь. В который раз. Она ощутила в груди яростную злобу. Если этот, в синем, не убьёт его, она сделает это сама.
Ева быстро оглядела комнату, затем осмотрела дверь. Закрыто, это точно. Что же делать? Думай, тетеря, думай скорее!
И вдруг в голове со всей ясностью созрел план. Он был рискованным, но это был единственный выход. Или вход. Она быстро шагнула в Промежуток…
…и свалилась на незнакомого мужика как раз в тот момент, когда он выхватил оружие. Он сразу скинул её с себя, но мгновение было потеряно, и Эдман огромным прыжком достал его, схватив за шею. Ева вскочила на ноги и поняла, что из милого общительного мужчины Эдман превратился в сурового, страшного и безжалостного. Глаза его почернели, губы сжались, дыхание замедлилось. Он собирался убить незнакомца. Прямо здесь и сейчас. У неё на глазах. Ева шагнула к нему.
— Отпусти его.
Эдман поднял глаза, глядя сквозь неё.
— Отпусти, Эдман. Я не шучу. Отпусти его сейчас же! — рявкнула она.
Он и не подумал разжать руки. Ставший жертвой незнакомец жутко хрипел, безуспешно пытаясь вырваться из его захвата.
— Эдман! — завопила она, чувствуя, как по щекам побежали бессильные слёзы. — Пожалуйста! Не надо!..
Она подскочила к нему и попыталась разжать железные пальцы. Не получилось. Неужели этот человек мог быть к кому-то добр? Перед ней стоял убийца, не способный на милосердие. И всё-таки она не боялась его. Ева не придумала ничего лучше, чем обнять его сзади.
— Эдман, — прошептала она, прижимаясь к его спине, — Пожалуйста, Эдман!..
Внезапно он разжал руки, и незнакомец упал, корчась: воздух больно заливался в его расплющенное горло. Эдман резко развернулся, схватил её за руку и потащил прочь.
На улице он быстро поймал таксоплан и закинул её на заднее сиденье. Сел рядом и спокойно назвал водителю место назначения. Внешне он выглядел таким, как и всегда, но Ева видела, что он в ярости. Она не посмела сказать ни слова. Да и что скажешь в такой ситуации? Не извиняться же…
Всю дорогу до квартиры она думала о том, что с неё хватит. Пора уходить из этого мира, или, по крайней мере, из этого города. И Эдман был нужен ей.
Когда они поднялись наверх и за ними закрылась дверь, Эдман поглядел на неё в упор:
— Ты ослушалась меня, Ева.
Она спокойно кивнула.
— Это плохо?
— Ты снова спасла меня, — сказал он, не отводя от неё глаз.
— Думаешь, я получаю от этого удовольствие?
— Нет, не думаю. Но больше я тебя с собой не возьму.
— Правильно,
не нужно, — плачущим голосом сказала девушка. Она была готова разрыдаться. — Чтобы я не помешала тебе убить кого-нибудь.— Ева, меня учили этому с детства. Я хорошо умею убивать, — сказал он тихо. — Я остановился только потому, что… — Он трудно сглотнул. — Мне нужно идти, Ева. И на этот раз я пойду один.
— Иди! — выпалила она, и, развернувшись, убежала в спальню.
Она металась по комнате, яростно стирая со щёк слёзы. Ей хотелось ударить по чему-нибудь, что-то сломать или разрушить. Она решила остановить его, но не успела. Когда она вышла в коридор, Эдмана в квартире уже не было.
Ева долго думала о том, как поступить. Почти два часа она моталась по квартире и сходила с ума, думая, что Эдман уже не вернётся. Она знала, что лучший выход — просто уйти. Но покинуть город в одиночку значило подписать Эдману смертный приговор. Он был упрямым, видел иной выход из ситуации. И, кажется, в ней более не нуждался…
Он вернулся только под вечер, и Ева с порога сказала ему о своём решении.
— Ты со мной или нет?
— Нет, Ева. Я остаюсь, — твердо ответил мужчина.
Она разозлилась не на шутку и кричала на него, как сумасшедшая. Ярость, копившаяся целый день, вышла наружу. Она никогда ни на кого не кричала прежде — не было нужды. Но Эдман взбесил её.
— Твоя месть не стоит ломаного гроша! Кому она нужна? Твоему брату? Он мёртв, он уже не с нами, не здесь! А ты жив, Эдман, ты стоишь передо мной, болтаешь чушь о том, как поступать следует, а как нет. Не желаю слушать этот бред! Бред, ясно? Оставайся, отдай жизнь, если она тебе не дорога. Ты мыслишь прошлым, Эдман. Андреас не вернётся. Никогда. Только в иной жизни, а у тебя ещё и эта не кончилась. Весело? Я тебе поверила, да. Решила, что ты подумаешь и согласишься. Думала, мои слова что-то стронули в твоей душе. Нет, Эдман. Ты мёртв. Ты говорил, что Безовалы для тебя в прошлом, что ты перестал быть одним из них. Враки! Ты всё ещё один из них! Ты мыслишь, как они: найти, убить, отомстить! Ещё кровь на твоих руках. А кому от этого хорошо? Мне? Тебе? Ты ощутишь облегчение, если пристрелишь пару-тройку человек? Иди, убивай их. Убийство — не борьба. Борьба — это когда ты борешься за жизнь, поступаешь так, как сложнее. А тебе проще решиться на месть, чем пойти со мной. Говоришь, хочешь? Лжёшь: я тебе не нужна. А могло бы что-то получиться?.. Так вот знай: могло бы! Потому что ты мне сразу понравился, ещё на том чёртовом балконе. Но ты же хочешь надрать кому-нибудь задницу! — Она уже плакала, не в силах остановиться. — Иди, надирай. Придуши какого-нибудь заслужившего это подонка! А потом кто-нибудь невзначай пристрелит и тебя!.. Засранец! Болван! Тупица!.. — Она со всей силы стукнула его кулаком в грудь: — Дай мне пройти!
— Ева, — он поймал её за руки.
— Дай пройти, кому сказала! Пусти меня!
— Ева! — Он не отпустил её пальцы и не сдвинулся с места. — Ты права. Я знаю, что права. Но я не могу. Я не знаю, как любить, понимаешь? Ты мне нравишься, действительно очень нравишься, но я мёртвый и глупый, и заслуживаю умереть от выстрела в спину.
— Идиот! — исступленно закричала Ева. — Ты просто идиот!
— Да, это про меня.
— Отпусти мои руки, — угрожающе произнесла девушка, — или я тебя снова ударю!
Эдману стало смешно, но он повиновался. Он так хотел поверить ей, пойти за ней, почувствовать её… но боялся. Проклятая трусость!
— Эдман, ты — упрямая скотина, вот что я тебе скажу! Ну как ещё мне объяснить, что ты отдашь жизнь за пустоту? Ты не слышишь меня, не ощущаешь моих слов в сердце! — она в отчаянии всхлипнула, как вдруг осознала одну простую истину: Эдман должен сделать выбор раз и навсегда. И она ему в этом поможет. — Я придумала. Сейчас всё станет ясно. Я знаю, как поступить.