Бури
Шрифт:
— Чего? — не понял мальчик.
— Пустяки, — сказал землянин, — ты умеешь слушать.
— Ты пришёл из мира, где все равны, — сказал Махунг, — но Фадр говорит, что такое невозможно. Я мечтаю узреть мир, где не будет ни правителей, ни подчинённых, мир, где нет бедных и богатых. Но я только мечтаю об этом, и мои мечты Фадр называет фантазиями. А я всё равно верю тебе, — тихо сказал он, — ты мне не врёшь. Ты никому не станешь врать, Алан.
Землянин поглядел на мальчика, нахмурившись.
— Сколько тебе лет, Махунг?
— Мне одиннадцать, — ответил тот.
— Ты умный и проницательный. Ты заслуживаешь иной жизни.
— Ты так думаешь? — грустно улыбнулся мальчик. — А я думаю,
Алан только сейчас заметил, что вокруг парят золотые ослепительные былинки, похожие на те, что осыпались с созревших одуванчиков. Они были разных размеров и не разлетались по округе, а невесомым облаком порхали возле них, собираясь в пушистые горки на каменной крыше. Землянин задрал голову и увидел, что былинки роняет дерево, возле которого они сидели. Листвы на нем было мало, зато вся крона оказалась усыпана прекрасным светлым облаком невиданных семян. Махунг проследил за его взглядом.
— Это Дамур — преданное дерево. Из тысячи семян прорастает лишь одно, но и оно вряд ли превратится во взрослое дерево. Попробовав хотя бы раз его плоды, ты бы потом тосковал по ним всю оставшуюся жизнь… Я тоскую. Я ел их, когда был совсем маленьким, но до сих пор помню вкус… М-м-м… — и он облизнулся, а Алан хмыкнул. — Из-за одного только Дамура наш дом стоит бешеных денег, и все это знают. Даже у Хъяга в садах ни одного не растет! К нам приходят каждый раз, когда дерево сбрасывает семена, выгребают их подчистую, ловят даже самые настырные. Да только ни одно ещё не взошло! — и он ухмыльнулся. — Фадр зовет его думающим деревом и говорит, что оно скоро погибнет от старости. А я все жду, когда на ветках появится хотя бы один плод.
И мальчик погладил нежную зеленоватую кору, тронул пальцами пушистую горку семян. Те словно ответили ему, заплясали на ветру, но тотчас, словно примагниченные, вернулись поближе к дереву. Алан удивленно почесал в затылке.
— Преданное дерево… Кто бы мог подумать?
— Я хочу взять его с собой, — вдруг сказал мальчик. — Если когда-нибудь покину эти места. Фадр говорит, что Дамур сам выбирает новую родину. Мы выберем её вместе. Если, конечно, такова наша общая судьба…
— Если жаждешь этого — так и будет, — сказал Алан. Махунг не переставал его изумлять. — Не сдавайся.
— Я не сдамся, — спокойно и решительно произнёс Махунг, и они замолчали.
Чайки печально кричали возле воды, и Алану казалось, что они зовут его домой…
…Олан не мог больше ждать. Терпеть он умел, а вот ждать — нет. Хорошо, что всё случилось в отсутствие Кёртиса и Ин Че.
Они с Катой укладывались: девушка, освоившаяся с его постоянным присутствием и привыкшая спать рядом, стала менее стеснительной. Она скинула верхнюю одежду, и некоторое время стояла перед ним в нижнем белье, потягиваясь и глубоко дыша, отчего её маленькая грудь дразняще вздымалась под тонкой полупрозрачной маечкой. Олан подошёл сзади и, не особо задумываясь над последствиями, крепко обнял её, тронул пальцами тонкую шею и маленький подбородок.
— Олан, — произнесла девушка, — ты что?
Он не ответил, подхватил её на руки и быстро донёс до кровати.
— Ты нужна мне, Ката, — ответил он. — Скажи «нет», и я остановлюсь прямо сейчас.
Девушка молча смотрела на него. Он никак не мог понять, чем заполнен её взгляд: то ли нежностью, то ли страхом. Он не выдержал и потянулся к ней,
ласково касаясь её губ. Ощутил, что она ответила, и больше уже ни в чём не сомневался.Ката не зажималась, не противилась и не сомневалась. Он дрожал от возбуждения, чувствуя, как её маленькие руки залезают под его жилетку и дальше, под рубашку, касаются груди и живота. Тёмные глаза смотрели на него с надеждой и нетерпением, и Олан окончательно слетел с катушек от этого взгляда.
После он был как всегда погружён в свои мысли и чувства, тело было лёгким и приятно опустошённым. Ему было хорошо, и он не сразу понял, что Ката тихо плачет, уткнувшись в подушку. Испугавшись, он повернулся к ней, осторожно тронул её плечо.
— В чём дело?
— Тебе не понравилось, — ответила девушка тихо.
— Что? — переспросил он.
— Тебе не понравилось, Олан! — громко всхлипнула она.
Он не сразу нашёлся, что на это ответить.
— С чего ты взяла, что мне не понравилось? — удивлённо спросил мужчина.
— Потому что ты… меня… Ты так сказал!.. — зарыдала она.
Олан трудно припомнил, что когда всё дошло до пика, он в порыве страсти откинул её прочь, чтобы не раздавить собой — она была такой крохотной и хрупкой. Наверное, он ещё и сболтнул что-то лишнее. Такое с ним бывало.
— Что я сказал, Ката? — поморщившись, спросил он виновато.
— Что тебе жаль! — выговорила она, глотая слёзы.
— Гадский дух! — выругался он, одним рывком положив девушку на себя и вытирая её слёзы. — Ты неправильно истолковала мои слова, Ката. Мне жаль, что я сделал тебе больно. Ты так кричала…
Она подняла голову и забавно шмыгнула носом.
— Первые несколько минут мне и правда было больно, — сказала она, вглядываясь в его лицо, — потом я кричала от удовольствия.
Олан усмехнулся и крепко поцеловал её в порозовевшую щёку.
— Чудесная искренность! Не делай поспешных выводов в отношении меня, Ката. Ты меня восхитила. Я заполнен тобой.
— Я напугалась, Олан. Ты был так настойчив, а после, когда… Я знаю, как это должно быть, но всё себе представляла иначе. Иногда лучше вообще ничего не представлять.
— Согласен, — отозвался он. — Я тоже боялся. После, не во время, — уточнил он. — Во время нашего с тобой во всех отношениях прекрасного занятия я ни о чём постороннем не думал.
Ката смущённо улыбнулась и поудобнее на нем устроилась. Олан ощутил, что от одного взгляда на неё у него внутри всё заныло. Что уж говорить о том, как трудно было чувствовать на себе её обнажённые бёдра.
— Я хочу тебя снова. Прямо сейчас, — сказал он. Стоило ли скрывать от неё свои желания?
Девушка нежно рассмеялась, но почему-то начала вставать. Олан тотчас схватил её за руку и вернул на место.
— Не уходи, Ката, — нахмурился он.
— Я хотела привести себя в порядок… то есть причесаться и… — начала она нерешительно.
— Ты и так замечательно выглядишь, но если ты настаиваешь, я тебя отпущу. На пару минут, — добавил он сердито.
Ката на мгновение задумалась, склонив голову и пристально на него глядя. Потом снова рассмеялась — тихо и мелодично — и поцеловала его в губы, да так страстно и горячо, что Олан на мгновение смутился. Но, возбуждённый до предела её поцелуем, он незамедлительно обхватил ладонями её бёдра и, более ни о чём не задумываясь, проник в неё. Ката тихо вскрикнула, прижимаясь головой к его груди, и замерла. Олан понял, что она смущена, и мягко перекатил девушку на спину. Неспешно проник в неё глубже, с наслаждением глядя, как она кусает губы и тяжело дышит. Он понимал, что она беспомощна против его силы, но не это так возбуждало. Его волновала податливость и искренность, то, что она не боится показаться неумелой или сделать что-то не так. Ката открыла глаза.