Бурные страсти тихой Виктории

— Ложись! — страшным голосом закричал один из мужчин, плашмя падая посреди двора.

Санька тоже присел на землю у самого крыльца и даже вжался в него, со страхом наблюдая, как ударяются ракеты о его новенький забор и с воем рикошетят, грозя обрушить свою огневую мощь на лежащих ничком людей.

Наконец пришедший в себя Санька вполз по ступенькам на верхнюю ступеньку крыльца и успел втолкнуть Вику в коридор, где и уронил ее на пол. Не только ей все ронять.

Некоторое время бандиты еще лежали, словно ракеты опять могли взорваться, а потом медленно поднялись на ноги.

— Ни хрена себе, сказал я себе, — буркнул один из них и цепко взглянул на закрытую дверь домика Петровских.

— Ну, что? Будем выковыривать этих воителей? — спросил второй.

Первый оглядел себя и товарища.

— Черт знает что еще за сюрпризы есть у этой сучки. Думаю, нам надо получше приготовиться и прийти завтра. В таком виде — грязный и злой — я вряд ли смогу разговаривать на серьезные темы.

— Ничего, он заплатит и за это, — поставил точку второй.

Они пошли со двора, не подумав даже закрыть за собой калитку. Та некоторое время так и стояла нараспашку, пока Петровские не осознали, что опасность миновала. По крайней мере на сегодня.

Глава тринадцатая

Санька поднялся с пола и подал руку жене.

«Сейчас он скажет: “Эх ты, даже фейерверк запустить не смогла!”» — уныло подумала Вика.

Но муж выглянул в окно, вышел во двор, закрыл калитку на засов, и вскоре Вика увидела шествующего по двору Блэка. Вика будто невзначай открыла дверь и услышала, как Санька говорит псу:

— Я побоялся тебя выпустить, чтобы эти уроды тебе ничего плохого не сделали, понимаешь?

И увидела, как муж неловко гладит Блэка по голове.

«Пронесло», — решила она и направилась на кухню, но почти тут же услышала за спиной голос мужа:

— Я понимаю все, кроме одного: откуда у тебя пиротехника?

— У нас на рынке купила…

— Это уже — не у вас! Ты работаешь совсем в другом месте…

— Какая разница, где я это купила? У нас, между прочим, нет запрета на фейерверки.

— Не притворяйся. Что-то я не видел такой крутой пиротехники на вашем толчке. И потом, не хочешь же ты сказать, что купила ее впрок? До Нового года еще бездна времени.

— Разве я не могу купить ее про запас? Перед Новым годом все раскупят…

Она почувствовала, что говорит уже сущую ерунду, и сконфуженно замолчала.

Санька вздохнул и посмотрел на жену как на несмышленыша.

— Я слышал все, что угодно, но чтобы фейерверк покупали для защиты… И кого же собиралась защищать моя малышка?

— Что ты, Санька, со мной как с маленькой разговариваешь?.. Нас с тобой, кого же еще?! Эта скотина тебя больно ударила?

Санька, болезненно морщась, потрогал скулу.

— Наверное, синяк будет.

— Что же ты молчишь! — вскинулась Вика. — Надо срочно лед приложить.

Она вытащила из холодильника ванночку со льдом и с размаху ударила по ней молотком. Кусок льда отлетел и попал Саньке в глаз. Хорошо, что он, наученный горьким опытом, успел зажмуриться.

— С глазом у меня было все в порядке, — хмыкнул он. — Или ты решила выбить его, чтобы скуле полегче стало?

Вроде ничего особенно обидного не сказал, но Вика вдруг расплакалась. Да что ж это делается! Муж! Самый близкий человек. Если он не станет жалеть ее, то чего же тогда ждать от людей посторонних? Вика не понимала, что это так задним числом ее достал пережитый страх.

Впрочем, ее слезы вовсе не означали, что она бросит все и станет горевать. Она продолжала укладывать в чистое полотенце лед, чтобы приложить к скуле мужа, которая уже начала синеть.

— Что же получается, — заметил он, морщась от ледяного компресса, — меня бьют, а ты плачешь?!

— Лучше бы они меня ударили! — горячо выдохнула она.

— Еще чего не хватало! — рассердился Санька. — Каждый должен сам расплачиваться за свои грехи. Думаешь, происходящее со мной — роковая случайность? Это — наказание свыше.

— Сейчас ты договоришься до того, что и сопротивляться этому наказанию не стоит? Пусть тебя бьют? И даже убивают?!

От нарисованной картины Вика сама испугалась и опять принялась плакать. Санька одной рукой прижимал к ушибленному месту лед, а второй ласково гладил ее по волосам.

— Но кажется, ты их все-таки напугала.

Она улыбнулась сквозь слезы:

— Думаешь, они больше не явятся?

— Хотелось бы в это верить.

Но прозвучало у него это так уныло, что стало ясно: в такой поворот Санька не верит.

— На работу ты завтра не пойдешь, — успокоившись, сказала Вика мужу, и тот, наверное, впервые согласился с ней безоговорочно.

— Наверное, ты права.

А потом она услышала, как он звонит на работу и предупреждает директора о своем невыходе. Такой он обязательный, ее Санька, хотя Вика на его месте просто плюнула бы на предприятие, которое не может защитить своего работника. Кстати, совершенно невиноватого.

И в это время раздался лай Блэка. Как ни странно, пес впервые залаял. А сквозь лай они услышали, как кто-то усиленно колотит по калитке.

— Неужели они вернулись? — пересохшим от волнения голосом предположила Вика.

— Вряд ли, — неуверенно проговорил Санька. — Но кажется, открыть все равно придется.

— Возьми на поводок Блэка и спроси, кто там, прежде чем открыть.

Но сама при этом на всякий случай пошла следом за мужем.

И так получилось, что она раньше Саньки спросила:

— Кто здесь?

— Вика, открой, это я, — послышался голос ее отца, и Вика краем глаза отметила облегченное выражение на лице мужа.

— Здравствуйте, Павел Данилович, — сказал он ровным и спокойным голосом, делая знак Виктории, чтобы она ничего не говорила отцу. — Мы выпустили Блэка побегать, вот и закрыли, чтобы кто-нибудь не испугался.

— Тогда понятно. А то я уже бог знает что подумал, — улыбнулся отец, незаметно подмигивая Вике: Санька стоял перед ним и вроде привычно держал за ошейник их огромную собаку, словно всю жизнь имел дело с такими собаками. — Тогда звонок бы сделал, что ли, а то стучать в калитку, а не звонить как-то слишком архаично.