Буря
Шрифт:
— Отец, промямлил Аргон, не торопись… позволь мне… догнать тебя.
Но Эстоф не останавливался. Контур его широких плеч скрывался из виду. Аргон не мог сосредоточиться, часто моргал и встряхивал головой, пытаясь унять шум в ушах. Н о у него не получалось. Ю ноша поднялся по лестнице, изнуренно вскарабкался по последним ступенькам и в растерянности застыл, увидев отца. Тот направлялся к гигантским камням, священному Каменному Кругу Станхенга. Но зачем ему туда?
Аргон со свистом втянул воздух и побрел за отцом, чувствуя, как пульсирует шрам. Адская боль разрывала тело на части, он должен был вернуться обратно,
Подъем на холм оказался жутко изнуряющим. Юноша обозлено зарычал и схватился за один из камней, опустив голову. Аргону внезапно показалось, что раны раскрылись. Но крови не было, было отчаяние, едва предводитель увидел перед собой Эстофа из Дамнума. Живого, реального. Высокого. Облаченного в серые одежды и толстые животные меха.
— Отец, воскликнул он, вытянув перед собой руку, но споткнулся и повалился вниз. Неприятная боль обожгла колени. Сгорбившийся, дрожащий и слабый он поднял голову и посмотрел на сурового отца, вожака клана сильфов, и внутри все сжалось, я тебя догнал.
— Ты не должен был.
— Неправда.
— Ты зря пришел.
— Зря? Юноша прищурился и попытался встать, но не нашел в себе сил. Он понуро стоял на коленях, посреди Каменного круга, и ощущал странную пустоту в сердце.
Глаза отца смотрели грозно. Но почему? Что он сделал?
— Ты пообещал встретить меня на утесе, бросил Аргон, оскалившись, но когда мы вернулись, тебя уже не было. Ты меня обманул.
— Мне пришлось уйти.
— О чем ты думал? Почему пошел на поводу у Алмана, у Осгода, у…
— Не тебе меня учить, болван, ступив к сыну, прогремел вожак. Ветер кружился над их головами, словно вихрь, и одежды плавали по воздуху, как в невесомости. Наши пути разошлись, вот и все.
— Вот и все? Грудь защемило, кулаки сжались. Вся та злость, что копилась в юноше ночами, минутами, вздохами, милями, вся она вырвалась наружу и полыхнула в его ярко-зеленых глазах, словно пламя. Я бы жизнь отдал, чтобы вернуться назад, чтобы никогда не пускать тебя на земли Арбора, чтобы остановить это безумие и спасти тебе жизнь! Мне трудно дышать, говорить и есть. Меня воротит лишь от мысли, что я жив, а ты…
— Аргон.
— Ты пообещал мне!
Взрослый мужчина неожиданно превратился в сломленного мальчишку. Он опустил голову, волосы скатились ему на лицо, и он крепко зажмурился, чувствуя, как невероятная и невыносимая боль скребется внутри, испытывает и изматывает. Он так хотел отомстить!
— Ты должен не отомстить, сказал Эстоф, подойдя к сыну, и тот вновь посмотрел на отца, ты должен исправить. Аргон… я не узнаю тебя.
— Я сам себя не узнаю.
— Я учил тебя избегать кровопролития.
— Иногда выхода нет.
— Да что за вздор? Возмутился мужчина, отчего его лицо недовольно нахмурилось. Уметь пользоваться клинком и использовать его разные вещи.
— Знаю.
— Клинок оберегает, а не атакует.
— Я знаю! Зарычал предводитель и подался вперед. Он прокручивал в голове слова отца день за днем, раз за разом. Это единственное,
что от него осталось воспоминания.— Тогда почему ты забываешь меня? Проговорил Эстоф тихим голосом.
— Я не забываю.
— Забываешь. С каждым вздохом ты все меньше походишь на меня. Мы не дикари.
— Но я должен отомстить.
— Нет. Ты должен вспомнить, кто ты такой.
Аргон помотал головой, не понимая, как унять жуткую боль, как заполнить пустоту, которая образовалась в груди после смерти отца. Он любил отца, он боялся за отца, у него в жизни мало было близких, но отец…
— Помоги мне встать, попросил юноша, шмыгнув носом, у меня сил нет.
— Значит, найди их.
— Да просто… просто руку мне подай.
— И не подумаю. Ты сам свалился на колени. Сам с них и поднимайся.
Аргон разозлился, но не удивился. Эстоф не стал бы вестись на поводу у сына, даже если бы ураган вернулся в Дамнум и норовил разрушить оставшиеся в целости хижины.
Юноша стиснул зубы, напрягся и оттолкнулся руками от земли. Все тело заныло, по спине пробежали мурашки, а в глазах потемнело, как после крепкой выпивки. Но Аргону нельзя было давать слабину. Только не при отце. Предводитель часто задышал. Тяжесть в груди потянула обратно, но он поднимался все выше и выше, и вот он, наконец, отважно расправил дрожащие плечи, но когда он посмотрел на отца того уже рядом не было.
— Отец? Спросил он, ступив вперед, но рука полоснула пустоту.
Юноша зажмурился и открыл глаза уже в теплой комнатушке, из которой несколько минут назад он убегал во сне. Он очнулся там, где не хотел находиться. В реальности.
* * *
Аргон не спал целую ночь. Его отвели в покои, где Хуракан наказал ему отдыхать и набираться сил, но юноша не мог сомкнуть глаз. Он сидел на краю скрипящей кровати. В камине трещал огонь, от которого в комнате было невероятно душно, но встать и открыть окно не было сил, потому Аргон смотрел сквозь стекло на бескрайние холмы Станхенга и задавался вопросом, почему ночь продлилась всего несколько часов и казалась такой же светлой, как и сумрачный вечер.
Аргон, прихрамывая, встал с постели. Подошел к камину и облокотился о каменную плиту ладонью. Он посмотрел на огонь и вспомнил огненного червя. Аргон вспомнил меч, то, как умело он рассекал им в воздухе, и как по металлу скатывалась густая кровь. Так просто было вспоминать об этом, и так тяжело забыть. Предводитель измотано сгорбился.
Внезапно дверь покоев распахнулась. Аргон не отреагировал. Без стука к нему войти мог только один человек, и тратить силы на лишние реверансы не было надобности. Ксеон ворвался внутрь, дождался, пока дверь за ним закроется, и сплел за спиной руки.
— Как отрадно, что ты все еще с нами.
— Я тоже рад тебя видеть, прохрипел юноша, дернув уголками губ.
— Ты рано проснулся.
— Я не ложился.
— Скажу Хуракану принести тебе отвар, чтобы раны не болели так сильно.
— Дело не только в них. Аргон отстранился от камина, проковылял по комнате и не без труда поднял серебряный графин с вином. Его рука дрожала, когда он наполнял кубок, а когда он сделал глоток, несколько капель покатились по подбородку. Цепи. Юноша с хрипотцой откашлялся и посмотрел на друга. Они привезли их?