Бусы из плодов шиповника
Шрифт:
О крестинах младшего внука я сообщил Галине, с которой мы теперь общаемся не при помощи эпистолярного жанра, а при помощи электронных писем, доходящих до адресата почти мгновенно, отвечая заодно ей на все вопросы, заданные мне в ее электронном письме, пришедшем накануне крестин. В послании этом она, в частности, спрашивала меня: «Как там твои дела? Вернулся ли ты с дачи? Вышли ли у тебя где-то новые книги?..»
Я с нескрываемой гордостью ответил ей, что в московском издательстве «Вече», в классической серии «Сибириада» у меня вышло уже две книги. Роман «Не оглядывайся назад…», ставший, кстати, «бестселлером года» в Германии в 2015 году, и книга повестей и рассказов «Снег, уходящий вверх…» И что купить их можно в том числе и в Москве. И что в повести «Мы никогда уже не будем молодыми»,
«Кстати, повесть эта получилась, по-моему, очень неплохой. Если купишь книгу – прочти» – так закончил я свое электронное письмо. Получив через какое-то недолгое время от Галины такой ответ: «Она очень даже неплохая! Сколько чувств меня переполняло, когда я читала ее. И смех, и слезы. Как жаль, что мы никогда уже не будем молодыми. Опять плачу. 12 декабря 2017 г. 20.32».
А вот еще одно, тоже очень приятное и тоже распечатанное мною на бумагу электронное письмо, но уже от сына: «Папа, я подумал о том, как хорошо, что мы можем не только часто встречаться друг с другом, но еще и писать друг другу электронные письма. Тем более что они доходят до адресата почти мгновенно. Решил написать тебе, потому что перечитываю сейчас из книги «Снег, уходящий вверх…» повесть «Пристань души» (эта повесть о нашем с Наташей путешествии на моторной лодке нашего друга по осеннему Байкалу в ноябре 1982 года, с нашим двадцатимесячным сыном Димой). Хотел много всего написать, но никак не могу подобрать слов. Просто скажу, что мне очень нравится».
Ну, что ж, если судить по этим и многим другим отзывам на мои книги, поставленную пред собой задачу – стать писателем, я, кажется, выполнил. Не дотянув, правда, до планки – стать знаменитым писателем. Ибо я сейчас, в наше нечитающее время, если быть объективным, являюсь, пожалуй, широко известным в узких кругах своих единичных читателей литератором. Мнением своих читателей я тем не менее чрезвычайно дорожу, и понимаю, что, пока люди не разучатся читать – они не разучатся мыслить. А следовательно, и не превратятся в дикарей…
Подводя итог сего повествования, так много событий вместившего в себя, можно ли сказать, что жизнь удалась?..
Да, пожалуй, можно.
А вот сказать, так же естественно, как это было десять лет назад, когда в главной газете области «Восточно-Сибирской правде» – на целую полосу, по случаю моего шестидесятилетнего юбилея, появилась статья с моими словами в заголовке: «Я счастливый человек!..», я уже, скорее всего, вряд ли смогу. Слишком много до моего нынешнего, уже семидесятилетнего, юбилея (хотя юбилей это слово еврейское, означающее раз в сто лет) за эти десять лет случилось тягостных потерь. Нет уже ни моих родителей, ни моей жены, ни моей сестры – самых близких, дорогих мне людей. А терять близких людей, друзей (становящихся вдруг бывшими) – это, ох как болезненно – уходят ли они в мир иной или все еще продолжают жить.
А потерь в моей порою совсем не складной жизни было, увы, немало.
Правда, и чудесных приобретений тоже хватало.
И если считать, что счастье – это состояние человека, у которого ничего не болит – ни душа, ни совесть, ни тело, то есть, когда он находится в состоянии некой гармонии, в первую очередь с самим собой, и с окружающим миром, то я, пожалуй, все-таки счастливый человек.
У меня издано уже более 15 книг стихов и прозы. Мои рассказы переведены на семь европейских языков. Я был довольно близко знаком и даже дружил с такими выдающимися писателями современности, можно сказать, классиками литературы еще при их жизни, как Валентин Григорьевич Распутин и Виктор Петрович Астафьев, которые очень благожелательно отзывались о моих литературных опытах.
По моему рассказу «Загон» бывшей моей приятельницей Дзидрой Крикис на Рижской киностудии был снят короткометражный игровой фильм.
Мне посчастливилось как журналисту брать интервью у знаменитейших людей нашего времени – французского актера Алена Делона и там же, в Париже, у нашего знаменитого писателя, выдворенного в свое время из Советского Союза за вольнолюбивые высказывания, Владимира Емельяновича Максимова и режиссера Станислава Говорухина.
У меня была прекрасная жена, с которой мы счастливо прожили почти 29
лет.У меня хороший сын, относящийся к своим двум сыновьям и ко мн, так же, как я когда-то относился (и отношусь до сих пор) к нему, с неиссякаемой любовью.
Я часто влюблялся. И был любим. И был нелюбим. В жизни не бывает только белого цвета.
Одним словом, все вроде бы совсем неплохо. Но отчего же порою так нестерпимо щемит сердце при воспоминании о ком-то или о чем-то, печалясь, что нет в этом мире идеальной гармонии? О чем так, бывает, тоскует душа?
О несостоявшейся ли любви, увядшей некогда, как увяли те красивые красные бусы из плодов шиповника, которые носила на черной водолазке черноволосая девушка с рысьими глазами? Или о том, что все в этом мире проходит и вянет, как и сама наша жизнь. Притом так стремительно, так быстро. Как сказал поэт: «Жизнь прошла, а я и не заметил…»
Когда я писал эти строки 19 октября 2017 года, в день Пушкинского лицея, мне вдруг припомнились печальные слова из его гениального стихотворного романа «Евгений Онегин»: «Несносно думать, что напрасно была нам молодость дана. Что изменяли ей всечастно. Что обманула нас она. Что наши дерзкие мечтанья, что наши лучшие желанья – истлели быстрой чередой, как листья осенью гнилой…»
Да нет же, у меня вроде бы такого не случилось…
А чтобы привыкнуть к леденящему дыханию времени, надо просто усвоить для себя одну простую вещь:
Во Вселенной нет ничего случайного.
Случайным явление может выглядеть только в нашем физическом мире – в мире следствий. В глобальной взаимосвязи миров Вселенной любое явление строго закономерно.
И эта закономерность даже в том, что в жизни все бывает впервые.
И все бывает в единственном числе.
Каждый новый день. Каждый миг, прожитый нами.
Поэтому-то в жизни никогда и ничего не может повториться. А потому и надо научиться ценить каждое ее неповторимое мгновение, воспринимая это, как и саму жизнь, во всех ее проявлениях, как некий щедрый дар неведомого нам Творца, который любит нас уже только за то, что мы есть. Что мы появились (из миллионов невероятных случайностей) на этой земле, на этом свете…
Праздник, который всегда…
Не ищите факты, люди видят их по-разному, лучше ищите дух. Дух важнее, чем факты.
Умные люди очень редко бывают счастливы…
С изречением Гилберта Кита Честертона, приведенным мною в первом эпиграфе, предшествующем сему еще не рожденному пока повествованию, я вполне согласен. Поскольку и сам, причем неоднократно, когда писал какую-нибудь вещь, убеждался в том, что дух некоего события, порою очень далекого и почти уже забытого в деталях, бывает значительно точнее и важнее фактов, хронологии – ее формальных деталей. И если ты почувствовал, поймал, вспомнил этот дух во всех его хранящихся где-то глубоко в твоей памяти ощущениях и переживаниях, то рассказ у тебя непременно получится. Даже в том случае, если ты не помнишь точно – ни в каком году произошли те или иные события, ни точные имена и фамилии так называемых «действующих лиц и исполнителей»…
Но и это самое существенное в данном процессе, что и читатель тоже сумеет почувствовать то, что чувствуешь ты. Этот аромат времени, пусть и не привязанный, в общем-то, ни к какой конкретике.
Что же касается второго изречения, вычитанного мною совсем недавно у моего любимого и, как казалось, не единожды прочитанного полностью Эрнеста Хемингуэя, оно меня не то чтобы расстроило, но, в общем-то, обескуражило, насторожило, озадачило, что ли. Заставило призадуматься, словом: «А не дурак ли я?» Поскольку считаю себя, не смотря ни на какие жизненные перипетии, порою весьма трагические, человеком все-таки счастливым. Хотя бы оттого, что могу заниматься своим любимым делом, приносящим мне неизъяснимую радость. Писать рассказы, останавливая тем самым, по собственному желанию и усмотрению, само время, запечатлевая его, будто консервируя, в некой неизменности. Как бы фотографируя моменты жизни (своей или чужой) то на цветную, а то, увы, и на черно-белую пленку…