Буйный бродяга 2014 №2

Вика вздрогнула. Выглянула из-за колонны:

— Но я это... понимаете, боюсь я. Меня мать убьет, если увидит, что я с вами тут говорю. А если я поеду — домой лучше не возвращаться! И потом, знаете, они и в коммуну за мной ведь приедут. Отец же знаете какой влиятельный. Я боюсь, меня заставят потом опять домой, и тогда знаете, что со мной сделают?

Лена покачала головой.

— Тебя защищает закон. Ты имеешь право с двенадцати лет решать, дома жить или в коммуне. Если что — тебя милиция защитит, у нас тоже есть своя милиция. А если ты боишься, лучше всего давай поедем с нами прямо сейчас. В автобус — и с нами. Не заходя домой. Вещи тебе в коммуне все дадут. Оттуда позвоним семье и сообщим о твоем решении. Ну что — рискнешь?

Лена вышла из-за колонны, обнимая за плечи светловолосую девочку, подошла к группе ребят. Учительница сказала несколько слов, и тотчас трое парней сомкнулись вокруг девочки, защищая ее от посторонних глаз. Вся группа коммунаров медленно двинулась к выходу, к автобусу, покрытому детскими разноцветными рисунками.

Дым до темноты слонялся с друзьями по городу — благо суббота. Наконец, забрели на огороженную территорию, где был заложен котлован будущей фабрики.

Над стройкой взметнулся исполинский пластиковый купол. По периметру уютно перемигивались цветные огоньки, взбегали вверх, снова спускались, внутри что-то глухо бухтело, переворачивалось, посверкивало временами. Зрелище завораживало.

— Все-таки это дико, — сказал Дым, — на Тайване, там было проще. Ты стреляешь, в тебя стреляют...

— Понимаю тебя, — серьезно ответила Дана, — я сама отслужила в Италии, там только ОЗК достали, радиоактивность же. Но проще — ты стреляешь, в тебя стреляют. А тут — муть какая-то, болото. Рожи эти — улыбчивые, такие приличные. И как подумаешь, что эти рожи могут в больших кабинетах потом оказаться. Как Первый Союз-то погиб?

— Ну мы тоже тут иногда... стреляем, — вскользь заметила Катя.

— Да и не только вы, но и обычные люди вообще-то в милиции регулярно дежурят, — добавил Рашид.

Дым нащупал руку Даны и осторожно сжал ее. Дана не выдернула ладонь — сухую, теплую, крепче сомкнула пальцы. К горлу Дыма подкатил комок.

— И все-таки, — вздохнула Дана, — ну ладно, в горсовет мы их не пустили. Из партии их Алиса с Колей вычистят. Но давайте уже вернемся к основе — к материализму. Пока люди в их магазины идут и деньги там оставляют — эти граждане будут процветать. А люди туда будут идти! Потому что безденежное распределение пока плохо работает. На базу за продуктами зайдешь — там хлеб и консервные банки. Колбасу завезут — сразу толпа, свой лимит на месяц выбирают. У них потом портится эта колбаса...

— Или странным образом в магазинах Барсика оказывается, — добавил Рашид, — с чем тоже бы надо разобраться.

— Даже не в этом дело. Предварительные заказы тоже у нас плохо работают. А к Барсику зайдешь — все,что угодно, пожалуйста. Конечно, все ломятся, и все за деньгами охотятся в итоге.

Дым покрутил головой:

— Подождите, ребята! А для чего мы тут фабрику-то строим?

Все замолчали, посмотрели на него. Дана вдруг придвинулась ближе и сама перехватила его руку.

— Пищевая фабрика! — с энтузиазмом воскликнул Дым, — она же все мелкотоварное производство вытеснит, всех фермеров. Крупное производство же всяко выгоднее мелкого. Мы здесь сорок линий гидропоники закладываем. Две такие фабрики кормят весь Ленинград, вы в Ленинграде на базах были? Там куда круче, чем у Барса в магазинах! Там все есть и всегда, а если нет — заказ за сутки выполняют. И все на автоматике, инженеры работают, биологи, на базах — роботы. Так что еще полгода — и разорится весь этот ваш Снежный Барс. Пусть на производство устраиваются!

— Н-да, а ведь ты прав, — произнес Олег, — боюсь, когда это до них дойдет, они фабрику и взорвать могут.

— На Тайване взрывали такие, — усмехнулся Дым, — мы им показали.

— Да нет, наш Барс поумнее, — возразил Рашид, — эти взрывать не пойдут. Они и на производство устроятся, что вы думаете. Дипломы себе сделают. В кабинетиках сядут.

— И это тоже наше дело, — ответила Дана, — смотреть, чтобы они не сели в кабинетиках. Если мы не будем смотреть — то кто?

— Правильно! — согласился Дым, — кроме нас — некому.

И уже решительно, не стесняясь, обнял Дану за плечи.

Ольга Смирнова Садовник

— Погодите здесь, — велел Чок-чок малым, — посидите, папка скоро вернется, — он махнул рукой в сторону разлапистой низкой лавочки у крыльца. Ему было неловко перед детьми за свое внезапное волнение. За то, что вот они в разъездах уже несколько дней и с утра ничего не ели. Да и вообще за те неудобства и изменения, которые произошли в их жизни из-за него. Так что он даже начал называть себя в третьем лице, хотя дети его были не так малы и не так просты, чтоб это им подходило.

— Буквально пять-десять минут, чтоб все выяснить, и пойдем обедать, — продолжил он виновато.

— Ничего, пап, — сочувственно откликнулся старший, — мы совсем не хотим есть. И никуда не торопимся.

Мелкий энергично закивал, поддерживая брата, и ободряюще потерся щекой о рукав Чок-чокова пиджака, перед тем как отпустить его руку.

Чок-чок благодарно улыбнулся им, поставил сумку на гравиевую дорожку у скамейки и вошел в невысокое здание, по-видимому, местного управления. Худенький парнишка, дремавший у окна, встрепенулся и энергично замотал головой, отгоняя сон.

— Да, я и есть председатель, — важно сказал он, — только давай, братишка, пошустрей что ли, излагай, мне уже домой пора, часы-то приема видал на двери, нет? Я, между прочим, с ночной смены, не спавши вообще. Вот ведь почему-то с утра никто не приходит, сижу тут носом клюю один, все к концу норовят, как нарочно, домой не уйти, а меня тут вообще рубит совершенно, после ночной-то смены, прикинь, а ещё, между прочим, тоже дома невеста ждет, — скороговоркой выпалил он эту совершенно избыточную информацию, контрастирующую с важностью начала.

Парнишка явно был избран недавно, незаменимость и публичность его должности, очевидно, доставляла ему немалое удовольствие.

— Извини, — ответил Чок-чок, вдруг совершенно успокаиваясь, и даже как бы принимая внутри себя какое-то решение, — я быстро. Нам бы туда-сюда, где-нибудь остановиться, а главное дело — поесть, я с малыми поскольку. А вообще, наверное, хотел бы остаться здесь у вас, например, работать и все такое.

Председатель запустил руку в свою густую шевелюру и шумно выдохнул: