Буйный бродяга 2014 №2
Шрифт:
— Ну поесть не проблема, в столовую идите, там накормят, чего ж. Разместим вас тоже в общем, без проблем... А ты вообще сам-то откуда?
— Ну вообще вот последнее время у Реки жил.
— О, хорошие места, — улыбнулся Председатель, — мы туда по малолетству ездили, на каникулы. Друган у меня с тех краев. А чего уехал?
— Ну, не знаю, — замялся Чок-чок, — не, так все нормально было, не думай… так получилось…
Председатель смотрел выжидательно, очевидно, намекая на недостаточность этой информации.
— Ну меня там тоже все спрашивали, удивлялись, уговаривали остаться, обижались даже…
Чок-чок вспомнил, как его приятель обиженно пожимал плечами и даже шмыгнул носом,
Председатель поднял брови.
— Ну, я перестал верить, что ли … В Реку эту то есть. А если не веришь, жить там не с руки. А на празднике корабликов у моих малых не поплыли кораблики. Точнее, не ожили… В общем, ты, наверное, не поймешь…
— Слушай, а как ты малых-то сорвал с места?
— Они ж сами захотели со мной поехать, их же спрашивали, могли б остаться. Я ведь думаю о них тоже, учитываю. Я из-за них к Огнепоклонникам, например, даже не пробовал. Хотя мне как раз их темы нравились с детства, зажигательные. Но там расизм этот дурацкий, антропоцентризм. Да и климат жаркий для малого. Пускай попробуют — там, здесь, ещё, может, где, увидят, чего и как. Да, я знаю, что обычно по-другому считают, но вот я — так. Ничего, вырастут — решат, где им лучше. Вот я вырос вообще совсем в другом мире, в большой городской коммуне. Она строилась вокруг нескольких предприятий таких, роботы, все дела. На одном из них работали мои отец с матерью, — зачем-то рассказал Чок не к месту, — у нас верили в науку, прогресс и технологии…
— И что же — ты разуверился, что ли?
— Да нет, просто мне это скучно стало. К тому же, я никак не мог научиться плавать — вот беда. Всему научился, а этому — нет. Хотя у нас был прекрасный бассейн — с аквапарком, водяными горками и прочим. Настоящий дворец Воды — у нас его так и называли. И тренеры — профессионалы. Но вода там была ненастоящая все равно. Я хотел увидеть настоящую воду… Я бывал в настоящих горах, под настоящими облаками, даже в космосе побывал. А вот реки настоящей не видел. Поэтому я и поехал туда, как выучился, так сразу и поехал, чтоб посмотреть на Реку.. А когда увидел, то прям поверил в неё спервоначалу.
— А плавать…
— Ну конечно, я, как и все у нас, у Реки, быстро стал отличным пловцом.
— Чего ж случилось-то? — допытывался Председатель, — утоп, что ли, кто из знакомых, не дай бог? Или русалки переманили девушку?
— Нет, зачем. Скорей уж, наоборот. Просто как-то не сложилось. Это течение, мелкие камешки, песок, плеск, водомерки, шум водопада — как-то поверхностно слишком, что ли, для меня, ну — неглубоко. Ну я б хотел как — чтоб легко, но глубоко, да. К тому же я строил мост, а он вырос криво. Ну, народ сказал, что так и надо, да. Мол, чтоб рябина с одного берега могла к дубу перебраться на другой. У них все так растет, что с Рекой связано.
— Так ты…
— Ну да, я он и есть. Выращиватель и вообще раститель. Ну кто-то садовником называет да, пускай, для простоты… Да, широкого профиля — дети, мосты, как я говорил, дороги разные, дома, деревья и вообще…
— Да, это нам подходит, — внезапно оживился
председатель, забыв тут же обо всех остальных не вполне понятных ему тонких обстоятельствах — это нам очень подходит!— Ну, конечно, подходит, — улыбнулся Чок, — я ж всегда говорил, что везде работу найду.
Они вышли вместе с Председателем, и Чок-чок призывно махнул рукой ожидавшим его пацанам — старшему, слегка щурившему стальные глаза, и малому — теребящему свои жабры, как он всегда делал, когда волновался.
По пути в столовую они пересекли центральную площадь и прошли мимо цветастого троцкого. Пока они шли, Чок-чок насчитал по крайней мере пять таких фигурок разных размеров и раскрасок, но эта была, несомненно, самой яркой и богатой — троцкий выделялся ярко-рыжей шевелюрой под романтичной широкополой шляпой и длинными ресницами, обрамляющими выпуклые анимешные глаза ярко-зеленого цвета — на потребу девочкам. Книзу троцкий плавно перетекал в веснушчатый ствол сосны, ветки которой сплошь были обвязаны разноцветными ленточками.
Смущаясь самого себя, Чок-чок пожал плечами и тоже повязал ленточку, которую протянул ему радушный Председатель, вываливший из карманов целый ворох тряпиц разных цветов и размеров. Чок-чок выбрал зеленую, а его дети — по красной.
Переводы
Гарри Тертлдав
Возвращение императора
От переводчика: Автор рассказа — американский писатель-фантаст и дипломированный историк-византист Гарри Тертлдав. Русскоязычным любителям фантастики могут быть известны такие его романы и сериалы как "Флот вторжения" (Земля 1942 года подвергается нашествию пришельцев из космоса), "Пропавший легион" (приключения римских легионеров в фантастическом параллельном мире), "Череп грифона" (путешествия греческих мореплавателей в эпоху Александра Великого) и многие другие. Предлагаемый вашему вниманию рассказ публикуется на русском языке впервые, хотя появился на свет почти четверть века назад. Что только придает особую пикантность описываемым коллизиям и решениям, которые принимают его герои…
Пушка гремела в отдалении, и каждый ее выстрел напоминал плач существа, вырвавшегося из ада. Казалось, весь воздух был наполнен лязгом мечей и треском копий, криками и воплями на греческом, итальянском, турецком; воздух был пропитан дымом и отчаянием. Османы вошли в Константинополь. Царица Городов, Новый Рим, тысячелетняя столица Империи — пала.
Седеющий мужчина с непокрытой головой вошел в великий собор Святой Софии. Священнослужители, все еще находившиеся там, молились о спасении, которое не придет. Один из них низко склонился перед вошедшим:
— Господин, есть ли… — начал было он, но тут же умолк, словно страшась воплотить свой вопрос в слова.
Седой человек сделал это за него:
— Шанс? Ни единого, — объявил Константин Одиннадцатый Палеолог, император и самодержец ромеев. — Все потеряно. Я выбросил свою корону, когда понял, что мы не сможем остановить их. Я бы и сам бросился в гущу битвы, но мне противна сама мысль о том, чтобы оставаться в Константинополе, которым правят турки, — пусть даже в виде трупа.
— Вы не думали бежать, государь? — голос священника дрогнул. — Вы ведь сможете найти путь через кольцо неверных, которое смыкается вокруг нас? — Он ненавидел себя за ту призрачную надежду, которую слышал в своем голосе.