Были и небылицы полигона
Шрифт:
А мы к такому климату уже почти привыкли и чувствовали себя полегче. Этому способствовали и наши старшие, более опытные товарищи. Они учили нас соблюдать питьевой режим. Поначалу мы все бегали в рабочее время попить газировки из сооружённого нашими солдатиками самодельного сатуратора. Торопились в буфет за холодным нарзаном. Потом стали выполнять рекомендации старших, да и к климату понемногу приноровились.
Воды потребляли меньше (старались не пить воду до обеда), вырабатывая водный режим. Через несколько лет мы приобрели закалку и стали ощущать дискомфорт при температуре воздуха лишь выше +35. А ведь большинство офицеров из спецнабора,
Как-то из-за отсутствия транспорта меня послали на стартовую площадку в составе поезда из грунтовых кислородных цистерн, которые доставляли окислитель для заправки ракеты.
Жара усиливалась подогревом воздуха в кабине АТ-Т от двигателя, размещённого в передней части шасси. Дорога грунтовая (гусеницы тягача бетонку раскромсали бы быстро), поэтому едем по степной дороге. Ветер попутный – вся пыль наша. Приехали на площадку уже почти к вечеру.
Выйдя из кабины, ощутил, наконец, блаженную прохладу. Хорошо! Побежал к душевой, оказалось на моё счастье, что вода есть.
Совсем хорошо! Вытряхнул пыль из одежды, протёр очки и увидел на стене наружный термометр, зафиксировавший плюс 39. Удивился, спросил, правильно ли он показывает температуру. Ответили, что да, правильно. Вот так подтверждается старая истина, что всё познаётся в сравнении. Можно себе представить, какая же температура была тогда в кабине тягача.
…Дежурство по гарнизону доверялось только старшим офицерам (майор, подполковник). И патрулирование, и дежурство по гарнизону, несомненно, были необходимы для поддержания порядка и дисциплины. Занятие нужное, но нелёгкое и малоинтересное. Однако не всегда. Однажды мне повезло и здесь.
Полагалось патрулю перед тем, как отбыть на ночной отдых, сдать оружие в комендатуру гарнизона. Нужно было прийти туда после полуночи, когда по идее все уже должны спать, а на улицах нет никого. Мы вместе с патрульным солдатиком стояли на перекрёстке улиц и ждали этого часа.
Тут нас встретил капитан Масленников, мой сосед, направлявшийся в общежитие, и мы о чём – то говорили. Вдруг к нашему великому изумлению мы увидели нечто, несущееся через всё чистое, безоблачное капъярское небо. Это нечто напоминало пылающее тело с ярким мерцающим хвостом. Ни шума, ни шороха не было слышно.
Скорость перемещения, даже по сравнению с ракетой, была фантастически огромной. Но правильно оценить её, не зная высоты, не представлялось возможным.
Что это было? Ракеты нашего полигона в этом направлении не летали. Может быть, это был болид? Спросить некого, написать письмо в Академию наук СССР? Посмеются над нами, да и только. Пришлось закрыть удивлённо разинутые рты и разойтись по своим делам. Так что, хочешь – не хочешь, а приходится задумываться о наличии этих самых НЛО…
…Полигон Капустин Яр явился и признанной кузницей кадров, давшей путёвку на высокие посты в центральном аппарате Минобороны и на руководящих постах различных организаций, как например: Г. Е. Алпаидзе, начальник ракетно-космического полигона Плесецк, генерал-лейтенант; А. А. Курушин, начальник космодрома Байконур, генерал-лейтенант; А. С. Калашников, начальник Научно-технического комитета РВСН, генерал-лейтенант; Ю. А. Пичугин, начальник полигона Капустин Яр, начальник Главного управления ракетного вооружения РВСН, генерал-полковник;
В. А. Серёгин, начальник Организационного управления ГОМУ Генерального штаба ВС СССР, генерал-лейтенант.Военный городок (или площадка № 10) был уже тогда немаленьким. Вокруг по периметру обнесен забором с колючей проволокой. Для въезда и выезда имелись три КПП: один на юг – в сторону села Капустин Яр, другой – в сторону Волгограда и третий – в сторону железнодорожного полустанка «Разъезд 85 км». Все улицы были заасфальтированными.
Нам под общежитие отвели двухэтажный жилой дом из силикатного кирпича, типовой, из шести квартир. В каждой комнате поселилось от двух до четырёх человек, в зависимости от площади. Вся центральная часть городка состояла из таких типовых домов.
…В наше время городок делился на три части, в которых отдельно проживали работники ракетного полигона, полигона ПВО и военных строителей (правда, в нашу бытность их оставалось немного). Заселение жилых домов было раздельным.
По устному и негласному приказу, а вернее – по команде начальника гарнизона генерала Вознюка в городке существовал сухой закон: водку, вино и даже пиво не продавали. За этим добром страждущие ездили или ходили пешком в село.
Правда, в магазинчиках, подчинённых военторгу полигона ПВО, иногда были послабления, нет-нет да и появлялось в них что-либо спиртное.
Жилья в городке не хватало. Женатые офицеры почитали за счастье получить в своё распоряжение комнатёнку в 14-17 квадратных метров. Многие были вынуждены снимать жильё в селе, до которого в распутицу добираться по липкой грязи было нелегко.
…Местные жили не бедно. Держали овец, коров и свиней, кур и водоплавающую птицу. Интересно, что свиней содержали в пойме, между Ахтубой и Волгой, без присмотра или почти без присмотра (свинопасов, во всяком случае, мы не встречали).
Летом в селе пыль, во время дождей превращающаяся в противную липкую грязь, избавиться от которой было непросто. Её следовало отмывать с обуви веником или щёткой, обмакивая их в специально подготовленный у входа в дом тазик с водой.
Чтобы уменьшить грязь на улицах, сельчане и их квартиранты высыпали на проезжую часть золу из печей, в которых сжигали всякий деревянный хлам, экономя на дровах. Это приводило нас, авто-мотолюбителей, в негодование, так как вместе с золой на дорогу попадали гвозди – причина многочисленных проколов шин.
…В городок из села, да и в село тоже, проходили через КПП, предъявляя пропуск. В селе, сразу за КПП, под горой находился колхозный рынок, где офицеры или их жёны могли купить необходимые продукты: картофель, лук, свинину или баранину. Картошка стоила относительно дорого, так как в жарком климате росла плохо.
Осенью здесь царило изобилие: вкуснейшие помидоры и арбузы, дыни местных сортов («Дубовка» и «Колхозница»), яблоки и груши. Арбузы иногда привозили из-под Баскунчака. Они отличались отменным вкусом и огромными размерами. Такой арбуз мог весить и восемь, и двенадцать килограммов. После 1961 года такой арбуз стоил один рубль за штуку.
О помидорах можно и стоило говорить только похвальными словами. Все помидоры, купленные после нашего отъезда из Капустина Яра в других районах, казались водянистыми и неаппетитными. Мои родители, навестившие меня в Капустином Яре в 1958 году, тоже, как и все, восхищались местными помидорами и готовы были их есть каждый день.