Быть бардом непросто

– Еще раз скажешь мне «зайчик», и я оторву тебе ноги и сломаю шею. Понял?!

– Понял. Все понял.

– Вот и хорошо.

Кочергу откладывают.

– Пиши дальше.

– Что? Но двух четверостиший вполне достаточно.

– Я! Сказал! Пиши!

– Все, пишу-пишу. Ты только не нервничай.

Ночь. Дождь. Ветер. Волки воют в заснеженном лесу, призывая ужин.

Ну… насчет заснеженного леса я, конечно, загнул, но то, что на улице холодно, это факт.

– Фтор. Стучат.

– Слышу. – Сижу у камина, закутавшись в плед и не испытывая ни малейшего желания вставать.

– Это наверняка посетитель.

– Не-а. Я уверен, что просто ошиблись дверью.

Дверь сотрясает новый град ударов.

– Простите! Я… я за серенадой, – пищат снаружи.

Аид выразительно на меня смотрит.

Ну вот. Приперся. И чего ему дома-то в такую погоду не сидится? Эх, придется вставать и тащиться с ним к его прынцессе.

Дверь с треском распахивается…

– А-а… э-э-э… Здрасте. – Молодой стражник, закованный в железную кольчугу, дрожит от холода и походит на пугало.

– Тебе бы пару килограмм набрать.

– Что?

Выхожу, прихватывая с собой ребенка, и закрываю дверь.

– Да так, ничего. Хорошо выглядишь, – льстивым голосом говорю я, вспоминая наставления Аида о том, что клиент всегда прав, пока платит, конечно, если он стражник.

Далеко вверху узкая полоска ночного неба перемигивается звездами, которые то и дело заслоняют черные облака. И только неяркий голубой свет фонарей немного рассеивает ночной мрак этого города.

– Ты уверен, что она еще не спит?

– Уверен! Я ей в окно камушек с запиской кинул, сообщил, что буду сегодня серенаду петь. И даже написал, во сколько. Кстати, уважаемый бард, а не могли бы вы… спеть ее вместо меня?

– А зачем я, по-вашему, с вами иду?

– Уф! Отлично! Тогда… не могли бы вы мои доспехи надеть?

Останавливаюсь. Рей сжимает мою руку, удивленно заглядывает мне в лицо.

– Зачем?

– Я имел в виду… точнее, я вовсе не имел в виду чего-то такого! Прошу вас… – О сникает и замолкает.

Мрачно на него смотрю. Парня трясет. Хм, а я уже и забыл о том, как именно люди воспринимают темных эльфов. Мы для них убийцы, твари, крадущие и пожирающие детей. Только тени могут сражаться с нами на равных. Ну или почти на равных. Тяжело вздохнув, чешу затылок.

– Ладно. Как скажешь.

– Наденете? П-правда наденете?

– Да.

Меня обнимают. Неожиданно, сильно и от всей души. На лице стражника при этом сияет широкая, безумная улыбка, а глаза словно испускают свет. Вырываюсь, стараясь не испортить все дело. Рей отходит чуть в сторону и с интересом за нами наблюдает.

– Отлично! Тогда пойдемте во-он в тот переулок и там попробуем переодеть вас в мои доспехи. У меня и шлем с собой! Так моя любовь точно ни о чем не догадается.

Ругаюсь сквозь зубы, пока меня затаскивают в тень переулка. Отлично! Теперь люди вертят мною как хотят. Эх, грехи мои тяжкие!

Так… я выгляжу как полный идиот.

Шлем велик, и я мало что вижу сквозь забрало, грудная пластина слишком отстает от груди, да и остальные части сидят как попало. Стоять в этом тяжело, двигаться – почти нереально.

– Вы как? Нормально?

Н-да. Видела бы меня сейчас моя мама – убила бы, чтоб не мучился и не позорил наш клан.

– Нормально! Далеко еще идти?

– Нет. Мы почти пришли. Вон то окно, видите? Там еще свеча на подоконнике стоит.

– Там везде свечи.

– Нет, та стоит на черепе, похожем на человеческий.

Ошарашенно на него кошусь:

– Уверен, что она нормальная?

– Да! Она… само совершенство. Моя любовь… она прекрасна. Белокурые волосы, хрупкие бедра…

– Все-все, я понял, так что можно обойтись и без подробностей.

– Ой, простите!

Вылезаю из проулка, морщась от грохота, который издаю при каждом шаге.

– Девочка, стой. Тебе… тебе не стоит с ним. А-а-а-а!

Оглядываюсь и изучаю валяющегося в отрубе стражника. Рей стоит рядом и пинает его носком сапога. На мой вопросительный взгляд девочка отвечает всего одной фразой:

– Он меня не пускал.

Все. Абзац. Возвращаюсь и жду, когда стражник очнется. Нельзя же начинать без него.

Стою под окнами, чувствую себя крайне неловко. Парень, которого, кстати, зовут Жан, показывает мне большой палец, стоит в тени арки и пристально за мной наблюдает. Оттуда можно легко увидеть окно с черепом в качестве подсвечника на подоконнике. Не знаю, что за дева там живет, но спеть ей я просто обязан. Рей, к счастью, осталась с парнем. Оно и правильно. Нечего ей здесь светиться.

Вытаскиваю из кармана лист, разворачиваю и набираю воздуха в грудь. Капли дождя быстро размывают строчки, но я уже запомнил их наизусть. Что ж. Начнем.

Стою, как дурак, под холодным дождем,С трудом в темноте обнаружил твой дом…

Мой голос одиноким вестником несется в темноте и затихает где-то в отдалении. Занавеска не шевелится. Может, надо петь чуть громче?

И снова, и снова пою я куплеты,О, выгляни, милая, если одета!Прошу, посмотри из окна на меня,Я очень страдаю один без тебя.

Есть! Там кто-то подходит к окну. Кошусь на Жана. Тот радостно смотрит, сжимает кулаки и улыбается как идиот. Так, все идет по плану, продолжаем.

Вчера я случайно сломал твою челюсть,Поставил синяк, не поймал свою прелесть.Забыл день рожденья, грубил твоей маме,А вместо свиданья – напился с друзьями.Но верю, в доспехах увидев меня,Забудешь обиды, блондинка моя!

Она там, точно там. Кто-то выглядывает, но я не могу разглядеть, приходится постоянно удерживать взглядом строки, которые от волнения попросту выпадают из моей памяти.

Когда засыпаю – я вижу твой лик,Твой стан, твои руки. И груди на мигЯ вижу так четко, что ломит все тело.Откликнись на зов мой, души королева.Ведь если сейчас ты не выглянешь вдруг,Повесится твой провинившийся друг.

Тихий вздох и рухнувший к моим ногам платок с привязанным к нему камнем. Впечатлил! Продолжаю петь, на всякий случай отхожу на шаг назад.

А если простишь и ответишь признаньем,На все наши встречи я без опозданьяВпредь буду ходить и сгорать от любви.Прошу, хоть на миг покажись, не томи.Но если ты вдруг разлюбила меня…Умру. Не прожив без тебя даже дня.