Быть бардом непросто
Шрифт:
Ребенок пожимает плечами и плотнее закутывается в плед. Эльф пытался утром переодеть ее в сухое, но девчонка вцепилась в этот плед, как утопающий в проплываюшего мимо пловца. Так что… отнять не вышло.
– Кхм. – Осторожно стучу снова.
– Что?!
Блин. И чего так орать? Словно я монстр какой-то.
– Мы заплатим!
– Закрыто!
– Один золотой.
И тишина… Напряженно сжимаю кулаки и смотрю. Ветер треплет чуть отросшие волосы, когти постукивают по деревянной двери. Еще через секунду она широко распахивается, и на пороге появляется девушка с противным голосом и довольно своеобразной внешностью. В принципе…
– Оборотень?
Она вздрагивает и удивленно на меня смотрит.
– Твои глаза. Не человеческие.
– А ты что-то имеешь против оборотней? – упирает руки в бока и вызывающе на меня смотрит.
Мягко улыбаюсь, сощурив глаза и опираясь рукой о косяк. Ага. Румянец. Я точно знаю, что неотразим вблизи.
– Ну что ты. Оборотни гораздо интереснее людей.
Ее глаза расширяются, румянец пропадает.
– Правда? – спрашивает недоверчиво.
– Конечно. Кто именно?
– Кошка.
– Интересно. Пустишь?
Девчонка косится на стоящих за моей спиной эльфа и девочку. Рей зло щурится, подходит ближе, обнимает меня за руку.
– Ну… ладно. Заходите. Раз уж решили платить золотом.
Оглядываюсь на эльфа и вопросительно поднимаю бровь. Ну? Как я? Раз обещал, так сделаю! Эльф только вздыхает и входит в типографию следом за мной.
Внутри пыльно и сумрачно. Печатный станок – в единственном экземпляре – стоит у противоположной стены, замерев, словно огромный камень, позабытый в доме. Говорят, их делают гномы, они же устанавливают и чинят. С интересом изучаю ряды клавиш, на каждой из которых изображены какая-нибудь буква, иероглиф или картинка. Клавиши, кажется, можно менять. По крайней мере, часть из них вынута и разложена рядом с машиной на небольшом куске светлой ткани.
– Чинишь?
Девушка подходит к клавишам и рывком накрывает их краем тряпицы.
– Не твое дело.
– Ясно. Бумага есть?
Она кивает и уходит в глубь помещения, теряется между столами и ящиками. Слышится грохот, и в воздух поднимается новая порция пыли.
– Помочь?
– Нет! Сама справлюсь.
Пожимаю плечами и сажусь на край одного из столов… Рей тут же садится рядом, так и не отцепившись от моей руки. На девушку-оборотня она смотрит с крайним неодобрением. Светлый с большим интересом изучает печатную машину, склоняется над агрегатом и едва касается вытертых до блеска каменных клавиш тонкими пальцами.
– Поразительно… Люди вообще поразительные существа. То, что можно рассказать им, обязательно нужно написать и раздать всем.
– И что в этом такого? Их новостные листки довольно интересны. Там и объявления о поиске работы можно писать. О, кстати! Эй ты. Оборотень.
Ряд ящиков в углу шевелится и рушится. Спрыгиваю со стола и подхожу к куче. Сунув руки в карманы, с интересом наблюдаю за копошащейся среди груды бумаг девчонкой.
– Я не оборотень!
Злобный взгляд и выпущенные когти говорят об обратном.
Протягиваю руку и улыбаюсь:
– Не злись. Я просто хотел спросить: может, ты напечатаешь пару объявлений о поиске работы? А мы их расклеим по всему городу.
Руку отталкивают, она предпочитает встать сама. Пожав плечами, отхожу
на шаг назад. Я не навязываюсь.– Я же сказала, что мы закрыты.
– Знаешь, если ты хочешь заработать золотой – лучше тебе согласиться. Я не собираюсь платить такие деньги всего лишь за стопку бумаги. Пусть даже и чистой. – Эльф все еще стоит у печатной машинки, но смотрит прямо на нее. И голос у него далеко не такой дружелюбный, как всего пару минут назад.
– Вот еще. Помогать темному. Тем более что он пообещал золотой за бумагу!
Чешу затылок и смущенно усмехаюсь.
– Да я… и не отказываюсь. Только деньги у него. – И нагло тыкаю пальцем в сторону светлого, вновь склонившегося над агрегатом и пытающегося нажать одну из клавиш.
– Что?!
На секунду кажется, что она меня убьет.
Но нет! Все обходится… Девчонка, которую, кстати, зовут Кэт, соглашается. Она раскапывает и зажигает пару толстых свечей, втаскивает с улицы заряжавшиеся кристаллы и вешает их в небольшие сетки под потолком. Помещение наполняет пусть и не слишком яркий, но свет. Теперь можно разглядеть рисунки на всех клавишах, чем я и занимаюсь, пока эльф пытается сочинить текст объявления. Девчонка записывает, сидя на одном из ящиков и сжимая в пальцах перо какой-то птицы.
– Петь? Эльф хочет петь?
– А что тебя не устраивает?
– Да ты посмотри на него. Он же темный. Ему, скорее, в убийцы надо податься или в охрану каравана. Хотя… он смазливый. Бабы точно поведутся.
Хмурюсь, но не вмешиваюсь. Мне вот только мнения дилетанта и не хватало. Рей копается в оставленных на полу клавишах, пытается понять, как их вставить обратно в станок.
– Не отвлекайся. Пиши: серенады.
Слышу смех девчонки. Напрягаюсь, понимая, что просто обязан вмешаться.
– Что не так? – злобно изучаю недовольную рожицу.
– Я просто представила, как у меня под окном поет серенаду ночной убийца, которого считают монстром поголовно все дети мира. Заикание – обеспечено. Уверена, что после такого девушке останется только взять веревку, мыло и совершить самоубийство, не дожидаясь, когда за ней придет поющая смерть. О! А что – это идея. Как тебе название вашей группы?
– Какое название? Какая группа?
– Группа «Поющая смерть»! Уверена, все оценят.
– Я один пою. С гитарой.
– А он тут при чем?
Аид недовольно косится на палец барышни, которым на него указывают.
– Ни при чем. Просто… друг.
Зря я это сказал. Эльф потрясенно на меня смотрит, расширив голубые, как летнее небо, глаза.
– Темный и светлый дружат? Все, теперь можно умирать спокойно. В этой жизни я видела все.
– Заткнись и пиши. Тебе за это заплатят, и неплохо, – смущенно отворачиваюсь, стараясь не смотреть на Аида. Можно подумать, я сказал что-то необычное. Сам ведь вечно в друзья набивался. Его улыбки я так и не замечаю.
– Ладно. Диктуйте дальше, музыканты. Еще немного, и я готова буду содействовать бесплатно.
– С чего бы это?
– Да так… поющий серенады темный эльф… я хочу это увидеть.
Фыркаю и спрыгиваю вниз. Тоже мне, фанат моего творчества. Надо выйти наружу, пройтись. Пока я кое-кого здесь не придушил. Рей бежит следом. Я уже привык к тому, что она вечно рядом и всегда молчит. Такое ощущение, что я действую на нее… успокаивающе, что ли. Ну и ладно, главное, чтобы голова оставалась на месте.