Быть человеком

— Нет! — возразила Милена горячо. — Это всё проклятая сыворотка, исказившая твоё восприятие мира. Ты настоящий — другой. Очень ответственный и уравновешенный. Романтик и мечтатель в душе. Вспомни, как ещё недавно ты мечтал увидеть мир, и теперь у тебя есть такая возможность! Нужно лишь нейтрализовать эту отраву в твоём организме.

— Хватит, — процедил Эрен сквозь зубы, а Милена поняла, ей удалось задеть что-то в его душе.

— Нет, не хватит, — напирала она. — Вспомни себя. Свои принципы, цели и мечты. Вспомни свою маму. Что бы она сказала, если бы узнала, что ты нарушил все данные ей обещания и стал таким, как соплеменники второй серии? Начал убивать и забыл всё, чему она тебя учила?

— Не смей! — крикнул он, а глаза стали совсем дикими. — Она умерла, и теперь ей нет дела до всего этого!

— Есть. Я верю, что люди, нас покинувшие, продолжают наблюдать за нами и после смерти.

Тем временем Милена продолжала наступать на Эрена, который пятился от неё, будто боялся, пока не упёрся спиной в стену. Ей удалось пошатнуть его уверенность в нынешних убеждениях, задеть какие-то струны души. Это вселяло надежду, что её Эрен ещё жив и может вернуться. При этом Милена понимала: эта растерянность ненадолго. Она должна вколоть ему снотворное, пока он не опомнился. И так уже проворонила отличную возможность.

— Пойдём со мной, Эрен, — мягко уговаривала она. — Вернись ко мне.

— Я не хочу, — прошептал он, смотря на неё огромными глазами, в которых металась буря. — Не хочу больше жить в страхе и сомнениях. Это слишком тяжело и больно.

— Жизнь человека вообще не проста.

— Значит, я не хочу быть человеком.

Подойдя вплотную, Милена коснулась чуть подрагивающих губ своими, вырывая из груди Эрена приглушённый стон.

— Всё будет хорошо, — пообещала она. — Верь мне.

С этими словами Милена попыталась вколоть снотворное, но Эрен заметил и перехватил её руку. Растерянность на его лице уступила место злости.

— Верить тебе?! — прорычал он ей в лицо, больно сжимая руку.

— Да, — ответила Милена. — Потому что я желаю тебе только добра.

Пока Эрен отвлекся на одну руку, ей удалось достать второй шприц, и сейчас он растерянно смотрел на собственный живот — место, куда пришёлся укол.

— Как ты могла? — прошептал Эрен.

А во взгляде такое неверие и обида! Он смотрел так, словно Милена предала его. Лицо выражало какую-то детскую беспомощность. Всё это ножом резануло по сердцу Милены.

Эрен начал заваливаться на бок, а она поспешила его подхватить, чтобы, не дай бог, не покалечился при падении.

— Я верил тебе, — слабо шептал он. — А ты…

— Это для твоего же блага, — отозвалась Милена, чувствуя, как на глазах закипают слёзы. — Я всего лишь хочу вернуть тебя таким, какой ты есть, любимый.

А он смотрел на неё раненым взглядом, выворачивая душу. Хотел ещё что-то сказать, но не успел. Снотворное подействовало, и Эрен отключился. Милене хотелось плакать. Этот диалог выпил всё её силы до донышка. Только времени рефлексировать не было. Нужно позвать солдат, чтобы забрали Эрена, и молиться, чтобы антидот учёных подействовал.

Семнадцатая глава

Это было ещё больнее, чем использование сыворотки, что подарила Эрену возможность менять облик. Боль адским пламенем вгрызалась в тело, и никуда не деться от этого кошмара. Он рвался прочь, но ничего не получалось. Кажется, он кричал. Этой муке не было конца и края. Смерть казалась не чем-то страшным, а избавлением. Сколько длилась эта пытка, Эрен не знал. Думать ни о чём, кроме огня, в котором горело его тело, не получалось, а потом пришёл спасительный обморок.

Сколько он провёл в отключке, Эрен понятия не имел, но в этот раз он хотя бы просто очнулся, а не ухнул в жерло вулкана, по ощущениям. В теле чувствовалась отвратительная слабость, горло драло, голова болела, а мысли в ней ворочались еле-еле.

Попытки осознать, где он и что произошло, привели к воскрешению памяти, и снова захотелось умереть, но он даже с этого кресла встать не мог. Эрена буквально примотали к нему, лишая малейшего шанса вырваться.

— Эрен, ты меня слышишь?

Снова этот мужик, что помогал ему найти Дейва. Интересно, а из этого хоть что-то вышло? Иначе, получается, всё было зря…

— Слышу, — собственный сорванный криком голос показался Эрену скрипом старой двери.

— Как чувствуешь себя?

— Отвратительно.

— Что последнее ты помнишь?

— Я всё помню.

Ему захотелось разрыдаться, как маленькому. Чтобы пришёл кто-то умный и сильный, сказал ему, что ничего страшного не произошло, а его воспоминания не более чем плод воспалённого воображения. Ночной кошмар. Только Эрен знал: никто не придёт и всё, что он помнит — реально. За несколько часов он столько натворил…

— Ты сейчас — это ты?

Вопрос мог бы показаться нелепым, не будь таким злободневным. Эта их адская смесь, что должна была временно пробудить способности его вида, свела его с ума. Инстинкты и резко изменившееся мироощущение подавили личность Эрена, и на свет вышло существо, которое пугало его до жути. Страшнее было лишь от осознания, что он может сколько угодно перекладывать вину на учёных и их разработку, только это не отменяет, что та озабоченная и жестокая в своём безразличии к чужим жизням тварь — тоже он.

— Да, но лучше бы это было не так.

А в голове калейдоскопом продолжали проноситься образы-воспоминания. Вот он посылает к чёрту Милену, потому что она хочет, чтобы он стал таким, как прежде. Гонка на угнанном авто до тех пор, пока на горизонте не показался город. Ощущение полной свободы и вседозволенности, к которому примешивается острая жажда секса. Грабитель-неудачник и ещё более неудачливый бомж, чьи жизни он оборвал не задумываясь. И девчонка, милая, но глупая. Совсем чуть-чуть ему не хватило, чтобы овладеть ей, а дальше тому Эрену была малоинтересна её судьба. Снова Милена, взволнованная, испуганная, пытающаяся храбриться. Она раздражает, её слова приносят боль, но он не может заставить её замолчать. Не может причинить серьёзный вред, даже новое ощущение мира и себя в нём не отнимает чувства, что Милена ему родная и убить её — это как самолично вскрыть себе грудную клетку и выдрать сердце. Она должна жить, пусть им и не по пути, но пусть живёт. Ему важно знать, что она где-то есть.

Каждый образ причинял боль. Собственные действия казались чудовищными. Они шли вразрез в принципами, что воспитала в нём Светлана Петровна. Это было невыносимо, и Эрен самым позорным образом всхлипнул, ощутив, как на глазах закипают слезы.

— Пустите меня! — послышался голос Милены.

— Нельзя, — был ей ответ. — Мы не уверены, что эту существо безопасно.

Существо. Впрочем, так себе Эрен сейчас и ощущал — существом, не человеком. Причём, очень жалким существом. Хотелось заползти в какую-нибудь щель и вдоволь повыть там, но он был привязан к этому креслу, да и нет у него права жалеть себя. Не заслужил.