Быть единственной

«Может, не знает… А как же она так – на моего Вадичку глаз положила, а меня не знает? Или просто в расчет не берет? Ага… Думает, если морду намазала, ей все так и пройдет? Ну уж нет! Старшего я проворонила, а уж младшенького не отдам. Не отдам!»

Когда в заводоуправлении погасли все окна, Маша поковыляла через двор на первый этаж здания, чтобы отогреться и чуток поспать.

«Да, зря тогда, когда Володька с «этой» хороводился, я их так… Похитрее надо было бы… Познакомиться, присмотреться к этой… Да и потихоньку-полегоньку сделать что-нибудь, чтоб она сама Вовку бросила… Увидел бы, кто его по-настоящему любит, убедился!»

Но старший сын был, похоже, безвозвратно для Маши потерян, а младшего нельзя было отдавать ни под каким видом… Остаться одной в этом доме, без помощи по хозяйству… Да и бог с ним, с этим хозяйством! Сыночку бы не упустить, любимого, кровинку… Похитрее надо бы как-то».

С этой мыслью – внедриться по-шпионски в отношения сына с этой Галькой, развести их по-умному, вот это как надо! – Маша и засыпала у себя в комнате. Прежних ошибок она не допустит, нет.

И утром следующего дежурства, когда на дворе наконец похолодало и приморозило, Маша спросила у своей сменщицы, некогда открывшей ей глаза на гнусные происки Феоктистовой, – ну, как бы между прочим, показывая на пустую ячейку:

– Это ты мне про эту Гальку-то пела – будто она за моим Вадиком увивается? Феоктистова ее фамилия, что ли?

– Галечка за твоим парнем не увивается, подруга, – ехидно скривилась сменщица. – Это он уж который год по ней сохнет-засыхает. Вот это я говорила. Да это все знают…

«Одна я не знала, ага!»

– А что это – он за ней? – фыркнула Маша. – Виданное дело! Брешешь ты все!

– Да уж видано-перевидано… Одна ты, подруга, не видала. Да не нужен он ей, Вадька твой. Шофер, работяга… У нее в конторе хахалей невпроворот.

Тут дружно повалили на работу заводчане, а сменщица, почему-то невероятно довольная тем, что Машин сынок никому не нужен, пошла злорадствовать домой. Размышлять, кто на самом деле за кем бегает, Маше на время стало не с руки. Но когда в окошко прозвучало ненавистное имя, Маша встрепенулась. Феоктистова стояла перед ней в пальто с пушистым песцовым воротником и в маленькой норковой шапочке на круто завинченных каштановых кудряшках. Песец и норка, даже по отдельности, составляли недостижимую мечту большинства Машиных согражданок, а тут вот на тебе! И то и другое! Ясное дело, каким местом она это заработала… Уж, поди, не головой своей умной.

… Маша, потерявшая дар речи от гнева и возмущения, так и стояла с рукой, устремившейся к ячейкам. Феоктистова чуть снисходительно, усмехнувшись, – ну что ж с вами, беспорточными, старыми и глупыми, поделаешь! – чуть громче и отчетливее произнесла свое имя и номер пропуска.

– Да слышу я! – рыкнула Маша и дрожащими от злости руками бросила пропуск в лоток.

– Вы поосторожнее, – процедила Феоктистова, беря пропуск и отходя от закутка.

– Ты поосторожнее, – ответила Маша тихо, но так и не поняла, слышала ли ее Галька или нет, потому что за этот коротенький момент у

Машиной «стекляшки» собралась очередь недовольно бубнящих работяг, тоже хором поторапливавших Машу.

День прошел в сомнениях – а поняла ли Феоктистова, что разоблачена вчистую? – и в ожидании ее появления. Но Галька эта промелькнула мимо Маши в толпе других служащих, бурно радующихся зарплате и короткому дню – была пятница. Феоктистова, похоже, забыла утренний инцидент, положила пропуск и, не глянув на Машу, ушла. Наутро Маше ее увидеть не удастся, а жаль. Все-таки успела бы она наказать этой Гальке, чтобы оставила Вадика в покое. То, что сам Вадик ухлестывает за этой проституткой, предавая родную маму, Маша так и не поверила. Не могла, не могла…

То, как бы выспросить сына об их с Галькой шашнях, Маша так и не придумала. Их зыбко-хлипкое взаимопонимание могло быть нарушено. Хоть как-то, но сынуля-то с ней, а не с этой Галькой Феоктистовой… Фамилия-то! Вертихвостка… И если б только вертихвостка!

Несколько раз Маша видела Феоктистову при сдаче пропуска, но придраться ни к чему не смогла, а та, кажется, и не отличала Машу от других дежурных вахтеров, проходя мимо нее как мимо пустого места. И так бы тянулась вся эта история, если бы…

Та самая сменщица, Клавдия, попросила Машу махнуться дежурствами, чтобы сделать себе выходные подлиннее и съездить к внуку в армию. Поскольку сменщица посулила Маше небольшие отступные, а при все увеличивающихся ценах это было совсем не лишнее, Маша согласилась. Тем более Новый год скоро, хоть сыночке подарок побогаче купить можно будет. Предупредить Вадика Маша позабыла.

«Ну и ничего страшного», – решила она утром.

На одном же предприятии работают, увидятся.

Так же как и в другие, в то утро, снежное, по-настоящему предновогоднее, мимо нее прошествовала Феоктистова в своих мехах и с непроницаемым красивым лицом. А потом, уже к обеду, Маша увидела, как в заводоуправление, воспользовавшись тем, что были открыты ворота, торопливо прошел Вадик. Зябко подняв плечи, потому что был без куртки и шапки, только в рабочей одежде, засунув руки в карманы, скользя на неубранном снегу.

В груди у Маши екнуло: ну что ж он так бегает-то, неодетый? Простудится ведь! Она попыталась вылезти из своей будки, крикнуть ему вслед, но он уже был далеко, а пока Маша копошилась, и вовсе исчез за массивными стеклянными дверями заводоуправления.

Маша вернулась на свой облезлый стульчик разобиженная. Вот она ему попеняет на обратном пути-то! Ждать наверняка пришлось бы недолго – ну что ему особо делать в управлении, механику-то? А когда наконец в дверях мелькнул некогда выходной, а теперь рабочий красно-черный свитер Вадика, Маша не сразу сообразила, что Вадик идет не один… Ох, как не один-то!..

Он шел за той самой Галькой Феоктистовой – ее-то трудно было не узнать по белому пушистому воротнику. Это зрелище что-то напомнило Маше, болезненно, муторно…

Феоктистова дошла пару десятков шагов до легковушки, которая стояла тут же, и остановилась. Остановился и Вадик. Он что-то говорил, а Феоктистова вроде бы и не слушала, равнодушно озирая двор. Маша буквально чувствовала, как ему холодно, шея, уши у него были голые. Он, что-то говоря Гальке, все больше втягивал голову в плечи. Потом Вадик неожиданно оглянулся, и Маша поняла, что некто, подошедший сзади, просто отпихнул его от этой бабы и от машины. Этот некто и сама Галька сели в машину и уехали, а бедный Вадик постоял немного, глядя вслед, и поплелся прочь со двора. Ворота за легковушкой быстро закрылись, и ему пришлось идти через проходную.