Быть с тобой, думать о тебе

— До рождения сына я пообещала себе, что никогда не повышу на него голос, всегда стану все объяснять спокойным тоном. Но получилось наоборот — всякий раз теряю терпение. Во мне прорывается что-то такое, о существовании чего я и не подозревала и чего стыжусь перед мужем.

Я подумал, что это вполне нормально — терять терпение с детьми. Когда мне случалось заглядывать к друзьям, у которых росли дети, я всегда удивлялся, как им удается все время так жить. Через полчаса я уже не выдерживал.

«От такой жизни я давно сошел бы с ума», — говорил я себе.

После обеда мне захотелось поговорить с Сильвией. Я послал ей сообщение, и мы обменялись разными забавными глупостями. Потом позвонил ей.

— Мне нравятся наши запретные и тайные отношения.

— Никогда в жизни не поверила бы, что окажусь в такой ситуации. Думала, что после первой встречи ты не станешь больше искать меня.

У меня не хватило смелости признаться ей, что я тоже считал, что не стану больше звонить ей. И тут я задумался, а насколько важно для меня в отношениях с ней, что она замужняя женщина и принадлежит другому.

Когда я был подростком, мы с друзьями иногда воровали жевательную резинку или лакрицу в табачной лавке. Никогда не забуду того драйва, какой испытывал, выходя оттуда с полными карманами краденого, даже вкус этих лакомств казался ярче. Наверное, Лука прав, это обручальное кольцо и подцепило меня.

Сильвия — единственная замужняя женщина, с кем у меня сложились отношения, и я никогда не признавался ей в этом, потому что это казалось мне дурным вкусом, да и понимал, что она не поверит.

Поскольку разговор был телефонный, у меня хватило смелости спросить ее о том, что давно вызывало любопытство:

— Почему ты решила, что твой муж именно тот человек, за которого надо выйти замуж?

Она не ожидала такого вопроса и некоторое время размышляла, потом ответила:

— Я была девушкой беспокойной, нервной. Не хотела ни с кем связывать себя и всегда от всех уходила. Он сумел снять резкие перепады моего настроения, дал мне уверенность, которую я никогда не сумела бы обрести сама.

Я понял, что она выбрала стабильность, которую он предложил ей. В какой-то момент мы все хотим жить взрослой жизнью.

— Знаешь, что я делала в детстве, чтобы почувствовать себя в безопасности? Из простыни и стульев строила себе нору и пряталась в ней. Там я чувствовала себя защищенной. Иногда мне и сейчас хочется оказаться в той норе.

— Я тоже так делал, когда навещал бабушку. — Это воспоминание вызвало у меня очень теплое чувство.

Мы помолчали, уносясь мыслями в детство.

— Когда увидимся? — спросил я наконец.

— Скоро, надеюсь.

— Хочу заняться с тобой любовью. Как только переступишь порог, тебе тут же достанется.

Она рассмеялась.

ВОСЕМЬ

Когда мы увиделись, ей не досталось.

Она вошла, я помог ей снять пальто, взял за руку и повел в гостиную.

— Ты с ума сошел! — воскликнула она.

Мы стояли и смотрели на мое творение — нору, сооруженную из стульев и простыни. Внутри лежали подушки с кровати и дивана, одеяло. В комнате повсюду горели зажженные свечи.

— Это самое милое, что кто-либо когда-нибудь делал для меня. — Она взволнованно посмотрела на меня и поцеловала.

Мне удалось!

За окном лил дождь, а мы прятались в надежном укрытии — в норе. Мы разделись и не торопясь занялись любовью. Потом лежали, тесно прижавшись друг к другу.

— Какие твои самые скромные мечты? — спросила она.

Я не очень понял, что она имеет в виду.

— Ну, самые простые желания, какие могут осуществиться.

— Например?

— Отправиться в какое-нибудь путешествие, записаться на курсы кулинарии, научиться кататься на коньках…

Я смотрел на простыню над собой, словно на огромную чистую страницу, которая могла бы что-то подсказать мне.

— Я хотел бы взять напрокат кабриолет и помчаться по дороге, как показывают в американских фильмах, когда вокруг нет ничего, кроме асфальтовой ленты.

— Подбрось мне какую-нибудь деталь.

— Что хочешь знать?

— Всё. Например, какого цвета машина. Когда ты заговорил о ней, я представила себе красную.

— У меня она желтая.

— Путешествуешь один?

— Если отвечу да, обидишься?

— Мне хотелось бы прокатиться на твоей желтой машине, но боюсь оказаться навязчивой.

— Давай садись. Знаю даже, какую музыку стал бы слушать.

— Поставь что-нибудь.

Когда мы так играли, я чувствовал себя легко, словно возвращался в детство. Мы оставались взрослыми людьми, лишенными тягот взрослой жизни, ответственности и обязательств. Нам удавалось испытать глубокие чувства, не становясь слишком серьезными.

Протянув руку, я включил музыку на телефоне. Зазвучала мелодия «Better Things»^[9] «Мэссив Эттак».

Мы долго лежали обнявшись и после того, как музыка отзвучала.

Неожиданно она нарушила тишину вопросом:

— А с другими женщинами ты встречаешься?

Я не ожидал такого вопроса, я еще мчался по дорогам Калифорнии.

— Ревнуешь?

— Я не в том положении, чтобы ревновать, ты же не мой мужчина.

— А хотела бы, чтобы я был твоим?

— Иногда мне нравится думать об этом, — ответила она почти шепотом.

— В таком случае как-нибудь приеду к твоему дому, когда у тебя будет урок, посигналю пару раз клаксоном, и мы тут же отправимся в Калифорнию.

— Лучше приезжай к моему офису.

— К какому офису? — Она опять вытолкала меня из кабриолета, я же хорошо помнил: она говорила, что дает уроки дома.

— У меня есть небольшая студия, где занимаюсь с некоторыми учениками.

Я не понял, обманывает она меня или я что-то неправильно воспринимаю. Если это и в самом деле неправда, то зачем она мне лжет? Может, опасается, что могу появиться там неожиданно и нас увидят вместе, возможно, кто-то из ее учеников.

— Ты какая-то странная, скрывала от меня, что у тебя есть студия.