Быть собой

В это время спешившиеся всадники приводили товарища, лежавшего без чувств, в себя. Ему на лицо вылили немного воды, потрепали по щекам, и тот, тихо застонав, открыл глаза.

— Ты как, Килий? — спросил главный маг.

— Бывало и лучше, Цирилен, — невесело усмехнулся тот. — Что случилось?

— Одна из теней забралась в тебя. Мы выгнали ее.

— Я уже третий, — вздохнул Килий. — За сегодня. Не стоило нам лезть сюда.

— У нас не было выбора, — тот, кого назвали Цириленом, скривился. — И дальше станет хуже, они все сильнее. Проклятье, похоже, скоро без барьеров мы не обойдемся. Надеюсь, что у засранцев, решивших дать деру именно сюда, дела обстоят еще хуже.

— Сомневаюсь, — заметил маг, убивший чудовище. — Их всего трое. Привлекают меньше внимания.

— Этот недоучка не умеет маскироваться, в отличие от нас.

— И все же, Безликие сперва нападают на большие группы, хотя, — тут фариец сделал паузу, — если он то, о чем я думаю, призраки должны будут собраться со всей страны, чтобы поприветствовать его.

— Значит, они могут облегчить нашу работу?

— Кто знает? — пожал плечами Цирилен. — Парень прогрессирует с неестественной скоростью. Не удивлюсь, что он доберется живым до Еширала, вот тогда-то у нас действительно начнутся проблемы.

— А ты бывал там когда-нибудь?

— Нет, и надеюсь, что обойдем это проклятое место стороной. — Он вздохнул. — Ладно, давай в седло, нам пора двигаться дальше.

Трегоран следовал за ними, напрягая уши, чтобы услышать как можно больше, но фарийцы погрузились в молчание. Оставаться дольше в мире духов было крайне опасно, а потому Трегоран отполз подальше, вновь обернулся птицей и понесся назад. Товарищи оставались одни слишком долго, и ему было страшно за них. Очень страшно. И не напрасно — место стоянки заполонили твари, а одного взгляда на Итриаду с Димарохом, удерживающих…его собственное тело, было достаточно, чтобы понять — их силы на исходе.

Страх смерти и на сей раз не был достаточно силен, чтобы парализовать Трегорана. А может, в духовной форме это чувство притуплялось? Он не знал, и знать не хотел. Вместо этого юноша приземлился, принимая облик человека, заорал, и из его руки ударило пламя. Чародей врезался в теней, круша их направо и налево, пробиваясь к своему телу. В считанные мгновения вокруг них стало просторно — чудовища сочли за благо убраться как можно дальше, осталась только сущность, завладевшая пустой оболочкой.

— Убирайся прочь! — юноша в один прыжок подскочил к корчащемуся и извивающемуся телу, и на его руке появилась рукавица. Он, недолго думая, повторил движение мага — призрачная рука легко вошла в плоть, но на этот раз ощущения слияния не последовало. Пальцы наткнулись на что-то твердое и извивающееся. Трегоран дернул, и теневая сущность полезла наружу. Она орала, проклинала богов, взывала к милости, но юноша был непреклонен — его собственное тело будет принадлежать лишь ему!

«Вот уж нет, лишние постояльцы мне ни к чему!» — злобно подумал Трегоран выдергивая чудовище и всаживая в извивающуюся гадину клинок. Это вывило колоссальное количество сил, и он с огромным трудом сумел вернуть свой дух обратно…

И уже в следующее мгновение орал от страшной боли. По нему словно прошлась центурия в полном вооружении. Причем не один раз.

— Проклятье! — взвыл тимберец, открывая глаза. — Что вы со мной сделали?!

Итриада и Димарох одновременно выдохнули.

— Живой! Клянусь Нивилом и всеми богами, живой!!! — по щекам актера катились слезы.

— Не уверен, — Трегоран с трудом приподнялся на локтях и ощупал распухающую щеку. Он не обратил на нее внимание, когда был духом, а вот возвращение в презренную плоть, как сказал бы Димарох, сразу же указало ему на столь незначительный факт. — Кто это меня так?

— Я, — безо всякого раскаяния проговорила Итриада. — Это был не ты.

— Да, — кивнул юноша. — Тень забралась в мое тело.

— Ты убил ее?

— Очень удачно подсмотрел за фарийцами действенный метод. Давно я, — Трегорана передернуло, — стал…таким?

— Нет, к счастью. Сперва ты лежал спокойно. Потом опять начались эти шепоты, — вмешался Димарох. — А затем ты открыл глаза, я как раз дежурил в это время. Думал, что ты очнулся и подошел, чтобы узнать, как обстоят дела.

— А я набросился на тебя с оружием?

— Да, я закричал, и проснулась Итриада.

Дальне он мог и не объяснять. Уж что-что, а реагировать моментально дочь рыси умела лучше, чем кто бы то ни было из знакомых Трегорана. Она уложила его одним точным ударом, и вместе с Димарохом скрутила друга.

«Поразительно. Они ничего не знали и не понимали, но не потеряли головы от страха. И это в тот момент, когда твари из иного мира нашептывали свои мерзости, сводя их с ума».

— Неясно лишь одно. Почему они не попытались вселиться в вас?

— Может, ты вкуснее? — пошутил Димарох.

Трегоран задумался.

— Проклятье, я ничего не понимаю! — Он вздохнул. — Наши преследователи не пользуются магией. Вроде как, она привлекает этих тварей. А может, они ошибаются. Возможно, их привлекают живые. Нужно подумать, но сперва — отдохнуть. Я посплю. Если услышите шепот, будите.

У него не было даже сил сдвинуться с места. Юноша попросту закрыл глаза и провалился в забытье.

Глава 3

Весь следующий день они шли без остановки. Двадцать два человека — вот и все, что осталось от целой армии, которой Элаикс командовал еще в начале лета. Все были утомлены, подавлены, почти все — ранены. Элаикс, как ни странно, не испытывал горя, скорее — досаду.

— Потерять столько людей из-за обычной глупости, — бурчал он себе под нос, пробираясь сквозь чащу. — И опять эти поганые леса…

Юношу уже начинало тошнить от деревьев. Казалось, что он навеки поселился в этих проклятых богами чащобах! Непролазных, заросших, никому не нужных буреломах, в которых сломает себе ногу даже волк! Утешало то, что не было проблем с дичью. Отряду пришлось бросить почти все пожитки, но голодная смерть им явно не грозила.

Зато смерть от рук Вольных — очень даже. По сути, они шли в неизвестность, и должны были делать это как можно быстрее — никто не сомневался, что фарийцы вывернут наизнанку все приграничье, лишь бы найти тех, кто убил их товарищей. А значит — останавливаться нельзя. Снова.

Элаиксу очень надоело чувствовать себя загнанным зверем, но поделать с этим он ничего не мог — имперские солдаты, нужно отдать им должное, свое дело знали прекрасно. И не только солдаты…

— Проклятые колдуны, — сплюнул он под ноги.