Быть собой

— Фарийцев?

— Конечно. Они узнали, где разбит наш лагерь и захватили всех. Потом — продали, — он тяжело вздохнул.

— Долго ты работал на полях?

— Почти два года, пока не подвернулась возможность бежать.

— Стало быть, не только мне клеймо на лоб просится?

Философ усмехнулся.

— Да, нас таких на севере наберется изрядно, признаю. А это проблема?

— Если ты готов убивать фарийцев — нет. Мы все равно будем по другую сторону закона и императорской заботы.

С этими словами он протянул руку Бартиху.

— Отрадно это слышать, — принял тот рукопожатие.

— Хорошо, раз мы познакомились, идемте к огню и поедим, — махнул рукой Элаикс, поворачиваясь и указывая дорогу к тлеющим углям очага, над которыми висел большой котелок.

— О-о-о, еда-а, — потер руки Крыса, первым подскакивая к нему и резко срывая крышку. — М-м-м.

Он втянул воздухом густой аромат.

— Откуда это?

— Я приготовил.

На него тотчас же уставились все присутствующие.

— Что сделал? — недоверчиво переспросила Эльра.

— Приготовил. У меня было время, пока ждал вас. Решил, что не стоит говорить о делах на пустой желудок, а у хозяев нашлись кое-какие запасы.

Девушка моргнула несколько раз и ошеломленно перевела взгляд на аппетитно булькающее над углями варево.

— Ты умеешь, — она принюхалась, — тушить мясо с овощами?

— Да, а что тут такого?

— Кашеварил в рабстве, что ли?

— Да нет же! — Элаикс начал злиться. Чтобы успокоиться, он сел на тюфяк возле очага, взял большую миску и деревянным черпаком наполнил ее себе до краев.

Остальные тоже расселись, с трудом пытаясь скрыть неловкость.

— Ну, понимаешь, — прочавкал Грантар с поразительной скоростью заглатывающий угощение, — у нас считается, что если мужчина готовит, то у него проблемы. Что он не то, чтобы и мужчина уже, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Элаикс побелел.

— Понимаю, — медленно процедил он. — И говорю: любой, кто посмеет усомниться в моей мужественности, отправится к праотцам. А что насчет готовки, тут все просто. Мы считаем, что мясо — слишком большая ценность, настоящий дар богов, и его нельзя доверять бабам, которые обязательно все испортят. А поэтому каждый мужчина в нашей стране обязан уметь готовить.

— А женщины? — поразился Аладан. — Не пускаете их на кухню?

— Почему? Пускаем, их удел: каши, супы, сладкое. Но не мясо и не рыба. Естественно, не все семьи в состоянии поддерживать традицию, — тут он осекся, и с заметным усилием поправил себя, — не все семьи могли поддерживать традицию. Но все старались.

— Сколько народов, столько обычаев, — улыбнулся Бартих, накладывая себе варево в тарелку.

— И надо сказать, что готовит наш старшой отменно, — сыто рыгнул Крыса, облизывая тарелку. — Пожалуй, возьму я добавки.

Некоторое время все молчали, отдавая должное кулинарным талантам своего юного предводителя. Наконец, Эльра заговорила.

— Спасибо за угощение, но нас всех волнует, что будем делать дальше. Поделишься планами?

— Поделюсь, — кивнул ей Элаикс. — Для начала я хочу, чтобы вы показали мне Раэлин. Я уже походил по нему, но сам понимаете — это не то. Я хочу увидеть все. И трущобы, и деревянный город, и фарийский — тот, что за каменными стенами, — и все окрестности. Понимаете?

Все кивнули.

— Но просто так гулять нам будет скучно.

— Ага, — ухмыльнулся Крыса. — Повеселиться — это мы тоже все любим. Веселье — это хорошо, главное понимать, что делаешь, как, и зачем. А то ведь как оно бывает — покуражимся разок, а потом стражники все окрестности перерывают, и приходится валить куда подальше.

— Ничего, сперва мы будем веселиться аккуратно, — пообещал Элаикс. — Тихо. Незаметно.

Он улыбнулся, и улыбка эта больше походила на звериный оскал. И при этом в голове юноши вертелась мысль, которая — Элаикс был готов в этом поклясться — не отпускала его все утро. Что-то насчет какого-то родственника или друга, вот только что? Никак не получалось вспомнить.

Новоиспеченный главарь банды положил себе еще немного еды и пробормотал:

— Ладно, вспомню потом. А нет, так нет.

* * *

Весь день до самой ночи они ходили по Раэлину и трущобам за стеной, знакомились с местными особенностями, наблюдали, стараясь не привлекать лишнего внимания. Слушали, выспрашивали. Об Элаиксе уже говорили, но пока мало и тихо — горожан не волновали проблемы трущоб, а жители застенья вообще не слишком любили болтать, особенно когда речь заходила о бандитах. Это устраивало юношу, в голове которого уже созрел отличный план, в который не входила известность. По крайней мере, прямо сейчас. Сперва следовало поработать тихо, не привлекая внимания. И еще он ни на мгновение не забывал чудовище на скале: багряная тропа требует крови, много крови.

Когда стемнело, отряд Элаикса отправился, как метко выразился Крыса, повеселиться. Для этого бандиты нашли темный и довольно мрачный переулок, в котором и затаились, отправив Эльру играть роль приманки. Одетая в открытое платье с вырезом на груди, с шеей, замотанной легким шарфом, девушка в неверном свете немногочисленных факелов выглядела роскошно.

— Она постоянно так делает, — шепнул Крыса. — Каждый раз, как наденет это платье, обязательно клюет какой-нибудь похотливый урод. Без толку, конечно, наша Сисястая по девкам все больше, но для дела оно в самый раз.

— Помолчи, юноша, — шепнул ему философ и Грантар моментально заткнулся. Второй раз.

Элаикс обратил на это внимание. Философа боялись больше, чем однорукого гладиатора. И даже, чем его самого. Юноша и сам ощущал в лысом мужчине нечто такое, что заставляло волосы на голове шевелиться, но никак не мог понять, что же именно. Он пообещал себе разобраться в вопросе как можно скорее, но не прямо сейчас.

— Сейчас у нас другие дела, — едва слышно шепнул он себе под нос. — Работаем и не отвлекаемся.

«Вот бы попался фариец», — сладострастно облизнувшись, подумал Элаикс. — «Какой-нибудь жирный расфуфыренный патриций!»

Он криво усмехнулся, пытаясь взглядом разогнать вечерний мрак и увидеть жертву, которая уже однозначно должна быть близко. И не ошибся — по улице кто-то шел. Элаикс затаил дыхание.

— Только бы фариец, только бы фариец, только бы фариец, — шептал он, чувствуя, как в груди вздымается волна дикой ненависти. Ему столь сильно хотелось убить, что лишь большим усилием воли удалось взять себя в руки.