Бытие и Империя. Онтология и эсхатология Вселенского Царства

• Сверхдоброе (?? ??????????),

• Сверхсущественное (?? ??????????),

• Сверхживое (?? ????????),

• Сверхмудрое (?? ?????????),

• Сверхбожественное (?? ????????) [98] и даже

• Сверхбог (????????) [99] .

В целом апофатический характер присущ всем полноценным теологическим моделям монотеизма в силу абсолютной непознаваемости и трансцендентности Бога, а также и многим немонотеистическим традициям, например индуизму, где речь идет об апофатических инстанциях:

98

Дионисий Ареопагит. О божественных именах / Дионисий Ареопагит. Сочинения. С. 249–251.

99

Дионисий Ареопагит. О божественных именах. С. 277.

• Асат (небытие, asat, ????), как то, что предшествует бытию, Сат (sat, ???) и откуда это бытие возникает или

• Парам-атман, ????????? (высший строго трансцендентный исток «Я», athman, ??????).

Также в китайском даосизме апофатическое предбытийное Дао-без-имени (???) считается превосходящим катафатическое Дао-с-Именем (?????), соответствующее чистому бытию. В системе Платона, и прежде всего в диалоге «Парменид», этот принцип приведен к наиболее общей форме, на чем неоплатоники и основали свое развернутое философское и теологическое учение [100] .

100

Прокл. Платоновская теология. СПб: Летний сад, 2001.

Единое-многое как высший имперский архетип

Вторым уровнем онтологии является бытие. Но оно уже не тождественно, как мы видели Единому. Однако, так как речь идет о самом общем из возможных определений, то бытие есть максимально возможное единое, когда речь идет о сущем. В нем содержится все сущее, причем одновременно и нераздельно. Соответственно, хотя чистое бытие есть многое, оно есть вместе с тем единое, но только единое во втором значении. Можно сказать, что есть Единое (предшествующее бытию) и единое, совпадающее с чистым бытием [101] .

101

О двух Единых говорится в Ареопагитиках: «Единое, превышающее единое». Дионисий Ареопагит. О божественных именах. С. 277.

Бытие соответствует второй гипотезе «Парменида» и имеет у Платона следующую форму единое-многое, ?? ?????. Здесь между единым и многим еще нет явного зазора, они пребывают в неразделимой полноте. Влияние истинного Единого (??) здесь настолько сильно, что не позволяет многому (?????) обособиться, стать по-настоящему многим.

Вот философское объяснение «парадокса монотеизма» [102] : если отождествить Бога с чистым бытием, это приведет логически к неснимаемому дуализму. Только признание апофатической и предбытийной природы Божества и утверждение относительности Его единства всякий раз, когда речь идет о Его бытии, дает ключ к разрешению фундаментальной теологической проблемы трансцендентности. В христианском богословии это оптимально решается догматом Троичности (который особенно горячо отстаивали представители Александрийской школы и отцы-каппадокийцы, в сфере философии во многом – если не во всем! – следовавшие за Платоном и неоплатониками).

102

Corbin H. Le paradoxe du monotheisme. P.: Herne, 1982.

Единое-многое в системе Плотина соответствует божественному Уму, ????. Ум вечно и одновременно содержит в самом себе всю полноту вещей. Это вторая ипостась Плотина [103] . Ум понимает и содержит в себе все – за исключением Единого, которого понять не может. Поэтому всякий раз, когда Ум сосредоточивается на превосходящем его Едином, он оказывается в состоянии экстатического опьянения, заглядывая по ту сторону самого себя, за пределы бытия – в область чистого ??. Этот опыт есть момент посвящения бытия в более высокую метафизическую инстанцию.

103

Плотин. Шестая Эннеада. СПб: Издательство Олега Абышко, 2005.

Империя душ

Лишь на следующем – третьем – уровне метафизики единое и многое разделяются. Это обозначается введением соединительного союза «и» (???). Так мы получаем формулу ?? ??? ?????, единое и многое. Это соответствует третьей и последней – самой нижней – ипостаси Плотина или Мировой Душе. В силу соединительного союза «и» (???) единство единого и многого в Уме расщепляется. Единое теперь противопоставлено многому. Многое же становится строительным материалом мира тел, а единое представляет собой Душу Мира и все человеческие души, а также иные разряды тонких существ неоплатонизма – героев, даймонов, ангелов и т. д.

Последние две гипотезы, четвертая – «многое и единое» (????? ??? ??) и пятая – просто «многое» (?????) не образуют отдельной ипостаси (в неоплатонизме их всего три – Единое, Ум и Душа), но представляют собой низшие области Души – тела (????? ??? ??) и чистую материю (?????).

Гипотезы о том, чего не может быть (но что есть)

Еще четыре гипотезы, основанные на отрицании Единого, к сущему отношения не имеют, поскольку представляют собой перевернутую онтологию, систематизированную ложь. Обобщенно можно изложить эти ложные гипотезы так: единое отрицается и поэтому остается только многое. Но многое может структурироваться внутри себя по разному:

1.(Шестая гипотеза) Из многого может сложиться единое.

2. (Седьмая гипотеза) Из многого не может сложиться единого или может не сложиться единое.

3. (Восьмая гипотеза) Из многого можно вывести отношения внутри многого – одной единицы к другой.

4. (Девятая гипотеза) Из многого нельзя вывести отношения внутри многого – каждая единица строго сама по себе, и никаких даже относительных связей между «атомами» многого не существует.

Апофатика Империи

Теперь применим эту онтологическую – предонтологическую (в случае Единого) и постонтологическую, или псевдоонтологическую (в случая последних четырех лжегипотез) – классификацию к государству, к Империи как онтологическому явлению.

Само Единое будет выступать как чисто трансцендентное первоначало и не может иметь никакого аналога в государстве. Оно всегда находится над государством, как его высший недоступный горизонт. Но вместе с тем признание Единого как наивысшего делает Империю всегда и с необходимостью открытой сверху. Империя, безусловно, имеет отношение к Единому, поскольку ее миссия и состоит в объединении всего и всех, земель и народов, культур и обществ. Но Империя ни в коем случае не есть Единое, она не совпадает с Богом и не подменяет собой Его. Бог всегда выше, всегда остается недоступным и трансцендентным, апофатическим началом.

Здесь уместно привести сюжет из пророчества Тибуртинской сивиллы [104] , которое имело большое значение в раннем христианстве и Средневековье – и прежде всего для определения теологического и онтологического обоснования императорской власти. Согласно средневековому тексту «Золотой легенды» [105] , после того как римский Император Август был обожествлен решением сената за его заслуги перед Римом, он обратился к пророчице и ясновидице, принадлежащей к традиции древних сивилл. Тибуртинская сивилла считалась десятой по счету. Показательно, что в некоторых версиях первая сивилла Самбефа вышла из Персии, и здесь можно вспомнить то решающее влияние, которое иранская традиция оказала на метафизику Империи, на политическую эсхатологию, направленную к моменту прихода последнего Царя, Спасителя, а также то, что само линейное время получило свое однозначное оформление именно в иранском контексте [106] . Иногда сивиллы смешиваются с Дельфийскими пифиями или с образом троянской Кассандры. Их пророчества, как правило, содержали себе трудно интерпретируемые высказывания о судьбах государств, династий, народов и об эсхатологических катаклизмах, с ними связанных.

104

Хотя пророчество относится к дохристианской истории Рима, скорее всего, ее ранние версии появились в III веке до Р. Х., а самый ранний дошедший до нас вариант датируется, вероятно, началом XI века, так как в нем явно различимо влияния Апокалипсиса Псевдо-Мефодия Патарского, фундаментального текста для позднейших сюжетов о Спящем Императоре (Царе Мира) и имперской эсхатологии. См. Sackur E. Sibyllinische Texte und Forschungen: Pseudomethodius, Adso und tiburtinische Sibylle. Halle an der Saale: Max Niemeyer, 1898.

105

Иаков Ворагинский. Золотая легенда. Жития святых. В 2 т. СПб: Пальмира, 2018.

106

Дугин А. Г. Ноомахия. Иранский Логос. Световая война и культура ожидания.

Тибуртинская сивилла (Альбунея) ответила на вопрос Августа, соглашаться ли ему со признанием сенатом Рима своего божественного достоинства, тем, что показала на небе образ Пречистой Девы Марии с младенцем Исусом на руках. Август понял это как указание на небесную, трансцендентную природу истинного Божества и отказался от предложения сената.

В этом состоит ключ к апофатическому толкованию статуса Империи. Империя не заменяет собой Бога, и Царь Мира не стремится присвоить себе божественное достоинство. Единое, истинный Бог находится на недосягаемой высоте. А Империя служит лишь его проводником, представителем, его имманентной проекций. Поэтому Империя не есть Единое, но только объединяющее начало, ведущее к высшему единству. Империя есть средство, путь к Богу, на Небо. Она – мост или лестница. Отсюда и древний титул римских Императоров, в христианскую эпоху заимствованный Римскими Папами – Pontifex, Строитель Мостов. Император создает мост между Небом и Землей и сам есть этот мост. Именно поэтому Империя открыта сверху и не подменяет собой то, что ей метафизически предшествует. Смысл Империи в ее миссии, которая всегда больше, чем она сама.