Бытие как общение

И, наконец, в этом историческом исследовании мы должны упомянуть идею автокефалии, под названием которой сегодня главным образом известна Православная Церковь. Принцип автокефалии базируется на современной концепции нации в том виде, как она развивалась в прошлом столетии. Согласно этому принципу Православная Церковь в каждой стране управляется своим собственным собором, без какого-то ни было вмешательства со стороны любой другой Церкви и имеет свою собственную главу (патриарха, архиепископа или митрополита). В нынешнем состоянии богословского смешения (понятий), в котором находится Православие, стало обычным называть эти автокефальные Церкви “поместными Церквями” и, таким образом, очень часто способствуя возможности поглощения епископских епархий единицей, называемой “Автокефальная Церковь”, в такой степени, что она может обходиться без нее (епархии) полностью или с помощью постоянного синода или главы Автокефальной Церкви, причем ни то, ни другое никогда не является истинным представителем всех епархий, поместных Церквей какого-то данного региона. [755]

755

Чтобы избежать превращения автокефальной Церкви в единицу, извлекающую свою церковность из самой себя, а не из епископских епархий, которые она включает в свой состав (сравни предыдущее примечание), главе каждой автокефальной Церкви необходимо окружать себя синодом епископов из этого региона. Однако, этот синод должен представлять все епископские епархии региона. Насколько позволяют обстоятельства, все епископы, или одновременно или путем ротации, должны быть членами этого синода.

II. Вопросы относительно современного богословия поместной Церкви.

1. Церковность и локальность.

Термин"поместная Церковь", охватывает два аспекта, соответствующие словам этого термина, ни один из которых не должен рассматриваться в отрыве от другого. Первый аспект это аспект “локальности”, другой — “церковности”. Если эти два аспекта рассматривать вместе, то вопрос, который постоянно должен возникать, носит следующий, двусторонний характер: что делает Церковь “локальной, поместной” и что делает локальную организацию “Церковью”? Ибо не всякое собрание христиан автоматически является Церковью и не всякая Церковь по необходимости является “локальной”, поместной. Если мы применим перспективу евхаристической экклезиологии к этому вопросу, то мы придем к следующим замечаниям:

а) Церковь является поместной, если спасительное событие Христа берет свои корни, в какой-то данной местной ситуации со всеми ее природными, социальными, культурными и другими особенностями, которые составляют жизнь и мышление народа, живущего в этом месте. Точно также как это происходит в евхаристии, когда люди предлагают Богу в качестве Тела Христова все, что является “Его собственным” (плоды земли вместе с продуктами своего собственного повседневного труда), то же самое должно применяться к жизни Церкви, если она является воистину поместной: она должна поглощать и использовать все особенности данной местной ситуации и не налагать на нее чуждую культуру.

6) Но это поглощение и использование местной культуры может сделать Церковь местной, но не обязательно Церковью. Ибо спасительное событие Христа не просто и чисто утверждает человеческую культуру; оно также критично по отношению к ней. [756] Какие аспекты культуры должны быть исключены из поглощения и использования местной церковью, если она должна быть не просто местной, но и “Церковью”? Ответ на этот вопрос зависит от богословия, которого человек придерживается вообще и от приоритетов относительно того, что является существенно важным, а что — нет в православной вере. Если евхаристической перспективе позволяется играть решающую роль в этом случае, то критерии церковности могут быть сведены к не более чем следующему.

756

На это указывает тот факт, что евхаристии предшествует крещение. Этот мир не может стать Церковью без какого-то рода очищения.

Евхаристия есть тот момент в жизни Церкви, где имеет место предвкушение эсхаты. Анамнезис Христа реализуется не как простое проигрывание прошлого события, но как анамнезис будущего, [757] как эсхатологическое событие. В евхаристии Церковь становится отражением эсхатологической общины Христа, Мессии, образа тринитарной жизни Бога. С точки зрения человеческой жизни это означает главным образом одно: возвышение над всеми разделениями, и природными и социальными, которые держат жизнь этого мира в состоянии дезинтеграции, фрагментации, распада и, отсюда, смерти. Все культуры тем или иным способом сопричаствуют этому падшему и разделенному миру и поэтому все они включают элементы, над которыми надо возвыситься. Если Церковь при своей локализации перестает представлять в отношении образ Царствия, то это не Церковь. Равным образом, если евхаристическое собрание не есть такой образ, то это не евхаристия в истинном смысле. [758]

757

Сравни тезис Дж. Джеремини в его “Евхаристические слова Иисуса” в отношении Нового Завета. Древние литургии (например, литургии св. Иоанна Златоуста, Василия Великого и т. д.) сохраняют точно такую интерпретацию “анамнезиса”, когда они говорят о “воспоминании” в Евхаристии не только о прошлых событиях истории спасения, но и о втором пришествии. Это воспоминание о будущем является существенно важным аспектом Евхаристии.

758

Евхаристия, которая отражает различие между расами, полами, возрастами, социальными классами и т. д., нарушает не определенные этические принципы, а свою эсхатологическую природу. По этой причине такая Евхаристия является не “плохой”, то есть нравственно дефективной евхаристией, она вообще не является евхаристией. О ней нельзя сказать, что она является телом Одного, Который включает в Себя всех.

Имея в виду такие сущностные критерии, мы можем поставить такой вопрос: какую конкретную форму должна принять поместная Церковь, чтобы быть и “поместной” и “Церковью”? Здесь становятся существенно важными следующие структурные элементы.

а) Если в данной местности имеются более чем один культурный элемент — как, например, обстоит дело во многих

наших современных плюралистических обществах — то Церкви следует предпринять усилия, чтобы добраться до этих элементов через свою миссионерскую деятельность, полностью используя такие элементы в проповеди Евангелия. В этих условиях, возможно, будет необходимо сформировать группы и собрания людей, разделяющих те же самые культурные элементы для дальнейшего углубления понимания Евангелия. То же самое может быть правильным в случаях, где превалируют пастырские, а не просто миссионерские цели. Чтобы удовлетворить потребности людей, которые работают не в тех местах, где они живут, могут быть образованы подобные собрания, чтобы сообщать Евангелие в данных профессиональных и интеллектуальных или социальных условиях.

б) Эти группы или собрания, сформированные на базе, какой-то данной культуры, класса, профессии или возраста, должны научиться рассматривать себя не как Церкви и должны быть научены искать опыт Церкви только в собраниях, где встречаются люди всех возрастов, полов, профессий, культур и т. л., ибо это то, что обетовано нам в Евангелиях как Царствие Божие: место, где возвышаются над всеми природными и социальными разделениями. Поскольку Евхаристия считается таким местом — и не только таким — эсхатологически вдохновленным собранием, то ее совершение, должно быть, зарезервировано только для того рода опытного сопереживания. И поскольку Церковь в своей природе отражает это эсхатологическое предназначение, отражаемое в Евхаристии, только такие собрания должны называться “Церковью”. Другие собрания частично соотносятся с Церковью или Евхаристией; они являются продолжением реальности Церкви. Но им недостает элемента кафоличности, который предполагается эсхатологической природой и Церкви и Евхаристии, и поэтому они не могут быть названы Церквями.

в) Такого рода подход к экклезиальности поместной Церкви ставит географический аспект локальности в преимущественное положение по сравнению с другими аспектами “локальности”, такими как культура или профессия. Ибо географическое место может служить в качестве общей основы для встречи различных культурных и других элементов “эпи то авто” в том же самом месте — выражение, так многозначительно применяемое в Новом Завете по отношению и к Церкви, и к евхаристии как выражение географической локальности. При этом подходе географический аспект локальности, по–видимому, является неотъемлемым элементом концепции локальной, поместной Церкви.

г) Священнослужение такой локальной единицы является необходимым, если должно иметь место это возвышение над природными и культурными разделениями. Назовет ли кто-то это епископством или как-то иначе, неважно для богословия Церкви. Имея в виду то, что мы только что сказали, необходимым, повидимому, является то, что священнослужение должно быть связано а) с евхаристическим собранием в качестве его главы и б) с данной географической областью. И если только эти два условия соблюдены, служение епископа имеет смысл для экклезиологии. [759] Другие служения в местной единице, такие как пресвитерское и диаконское, становятся существенно важными элементами в зависимости от “типологии” эсхатологической общины, которую считают фундаментальной для какого-то вида богословия. [760] Но определенно то, что собрание “лаоса” во всей его полноте, то есть во всех ее “локальных” аспектах, является неотъемлемой формой структуры поместной Церкви. Ибо именно это доказывает, что Церковь является “кафолической”. Без какой-то формы “конгрегальности”, нет поместной кафоличности.

759

Эти два условия, которых строго придерживались в древней Церкви. Они серьезно затемнялись, если временами и упускались при более позднем развитии и практике в самих Православных Церквях.

760

Например, неотъемлемой частью экклезиологического сознания ранней Церкви являлось служение, отображающее апостолов, окружающих Христа и “судящих двенадцать колен” Нового Израиля. Это дало начало служению пресвитеров (сравн. Игнатий Антиохийский и т. д.). В той степени, в которой это сознание сохраняется в Церкви, институт пресвитеров приобретает свою неразрывность в структуре поместной Церкви.

2. Локальность и универсальность.

Из того, что было только что сказано, вытекает, что “кафоличность” Церкви не следует сопоставлять с локальностью: это скорее неотъемлемый аспект локальной поместной Церкви, окончательный критерий церковности любой поместной организации. Универсальность, вселенскость, однако является другим понятием и конечно может противопоставляться локальности. Каким образом понятие универсальности, вселенскости влияет на наше понятие поместной Церкви?

В природе Евхаристии заключена возможность превосходить не только всякие разделения, имеющие место в рамках местной ситуации, но и само разделение, которое заложено в концепции географии: разделение мира на местные регионы. Точно также как Евхаристия, которая не превосходит всякие разделения в определенной местности, является лже–евхаристией, так и Евхаристия, которая имеет место в сознательной и намеренной изоляции и разделении от других местных общин в мире, не является истинной Евхаристией. [761] Отсюда неизбежно вытекает, что поместная Церковь, чтобы быть не только поместной, но и Церковью, должна быть в полном общении с остальными поместными Церквями мира.

761

Подробное обсуждение этого смотри выше в главе 4.