Бывшая для мажора. Она не уйдет

Возможно, еще через несколько лет я привыкну жить с этой пустотой в груди. Воспоминания отойдут на второй план, привычка заменит счастье, и у меня все действительно будет хорошо.

Ведь воспоминания, эти бессмысленные грезы всегда будут ярче реальности! Мы все мечтаем о чем-то недостижимом, гонимся за чем-то эфемерным, и действительно не ценим то, что имеем! Нужно быть умнее, нужно быть мудрее. Жить той жизнью, что у нас есть. Любоваться птицами, вместо того, чтобы напрасно мечтать о полетах.

Половинкам моей жизни уже не суждено склеиться. И кто был в этом виноват? Кого я должна была винить в том, что моя жизнь пошла не по тому пути? Когда-то давно я сделала выбор, а теперь… теперь должна была просто смириться с его последствиями.

В воскресенье я выкроила час на йогу, прежде чем пойти на прогулку с сыном. Размялась, как следует потянулась, используя для этого простые асаны. Встала в стойку «ширшасана», асану спокойствия и эмоциональной устойчивости.

– Ника, тебе звонят, - на балкон вышел Альдо с моим телефоном в руке.

Я подавила вздох.

– Наверняка спам.

Осторожно опустившись на пол, взяла протянутый смартфон.

– Pronto?

– Это я, - раздался в динамике до боли знакомый голос.

Сердце замерло… Затем забилось в несколько раз быстрее. Альдо уже ушел - не стал мешать мне заниматься йогой. И все равно я понизила голос, перешла на русский.

– Зачем ты мне звонишь?

– Хотел в последний раз с тобой поговорить, - его тон был спокойным, только немного отстраненным.

Я привычно закусила губу, чтобы попытаться заглушить ту же боль.

– Хорошо, говори.

– Ника, завтра я улетаю в Милан. Нас будет разделять пятьсот километров. Можем мы хоть раз просто поговорить?

Мне хотелось снова ответить что-то вроде, «Ты уже и так все сказал», «Мне незачем тебя слушать», «Нам нет смысла говорить друг с другом».

Но вместо этого я кивнула.

– Ну, давай поговорим, - с трудом произнесла из-за кома в горле.

– Мы можем где-нибудь встретиться?

– Это не очень хорошая идея.

– Завтра я улетаю. Это будет наша последняя встреча, Ника.

Его голос все еще был спокойным. Я сделала глубокий вдох.

– Хорошо, мы можем встретиться через час в парке Вирджилиано - я собиралась пойти погулять с сыном.

– Тогда до скорого.

Он отсоединился.

Что он хочет мне сказать? Я была уверена, что не хочу этого знать. Последний раз… Он говорит, что мы увидимся в последний раз. Зачем нам видеться?

Но сегодня я уже не смогла заставить себя ни позаниматься йогой, ни помедитировать. Спустившись в его комнату, я одела Пашу в фирменный спортивный костюмчик, точь-в-точь как у взрослых, но крошечный, по-детски милый. И, пройдя к себе, сама оделась в удобную одежду по погоде.

Вместе мы вышли из фамильного особняка моего мужа, двинулись в сторону небольшого парка, разбитого в нашем квартале. Я держала малыша за ручку, отвечала на его бесконечные вопросы, слушала забавный лепет. С чего же мне было жалеть о том, как сложилась моя жизнь? Ведь у меня был он. Ребенок, мой ребенок. Только мой, и неважно, кто его отец.

Вот она, реальность. Не мечты, которые не стоят и ломаного гроша. Рано или поздно всем приходится расставаться с мечтами, и что в этом такого?

Пройдя вдоль живописных улиц, бульваров и аллей, с их роскошными домами в нежном затейливом кружеве лепнины и резного мрамора, по традиции кинув по монетке в каждый из встреченных нам на пути фонтанов, мы подошли к воротам, ведущим в парк. И возле одной из створок я увидела его… мою несбывшуюся мечту.

При одном взгляде на него, я снова поняла, что все слова, которыми я тщетно пыталась успокоить себя, привести в чувство, на самом деле не имели силы. Как та ложь, которой я привыкла жить.

Потому что мечты не дружат с логикой, а любовь не слушается здравого смысла.

Как бы нам не хотелось обратного…

***

– Привет, - улыбнулся Давид.

Улыбка не коснулась его глаз.

Он хорошо выглядел. По-особому стильная одежда, эксклюзивные часы на запястье. Полные губы немного неправильной формы с острой ложбинкой лука купидона. Черные волосы с легкой небрежностью уложены наверх.

Только на красивом лице тонким флером застыло какое-то чувство. Возможно, печаль. Или усталость. Страдания оставили на нем след, они неуловимо читались в темных тенях под его глазами, чуть заострившихся скулах. Или, возможно, мне просто так показалось?

– Привет.

Мы стояли, молча глядя друг на друга. Потом так же молча пошли по широкой дороге, с двух сторон засаженной деревьями. И все так же, не говоря ни слова, дошли до небольшой детской площадки, скрытой за кипарисовой изгородью.

– Куда хочешь пойти?
– отвернувшись от Давида, присела на корточки рядом с сыном.
– На горку?

– Нет!
– весело пискнул Паша.

– На карусель?

– Нет!

– На качели?

– Ага, - улыбнулся, довольный тем, что я угадала.

– Ну, пойдем на качели.

Посадив его в желтое пластиковое креслице, подвешенное на цепях, начала его несильно раскачивать туда-сюда.

– Можно?
– Давид подошел с другой стороны, взялся за цепь одной рукой.

Кивнув, я отошла в сторону, встала напротив них. Он начал раскачивать Пашу, как это делала я, спокойно, неторопливо. Выражение на его лице по-прежнему было отстраненным.

Мне было нелегко смотреть на них вдвоем. Сердце в очередной раз скакнуло, покрылось инеем.

– О чем ты хотел поговорить?
– заставила себя произнести.

Его рука замерла. Он медленно поднял на меня глаза, словно ему трудно было это сделать.

– Просто… Ни о чем.

Конечно, нам было не о чем говорить. Что я ожидала от него услышать?

– Ясно, - с горечью кивнула я, чувствуя, как в моих глазах снова закипают слезы.

На какое-то время мы оба замолчали.

– Славный малыш, - криво улыбнувшись с сожалением или грустью, Давид погладил моего сына по головке.

Внезапно я почувствовала, что больше не могу находиться рядом с ним. Что еще несколько секунд, и я больше не смогу произнести ни слова, сделать ни шага.

– Идем, зайчик, нам пора домой.

Спустив Пашу на землю, взяла его за ручку, повернулась к выходу из парка.

Но тут за моей спиной снова послышался его голос…

– Ника… я отдал бы что угодно, чтобы это был я!

Мое сердце пропустило удар, и я обернулась. Он сделал пару шагов и оказался совсем близко от меня.

– Завтра я уезжаю. Я знаю, что между нами уже ничего не будет. Никогда не будет, как прежде. Просто хотел еще раз тебя увидеть, - он вглядывался в мое лицо, и мне казалось, что я вижу что-то сквозь отчуждение в его глазах.
– Ника… - негромко произнес мое имя.
– Я отдал бы все. Но видно… не судьба.