Бывшие люди

– Что такое?
– спросил следователь.

– Я говорю - умер он, по моему мнению, от непривычки к той болезни, которой захворал...

– Гм... да! А он давно хворал?

– Вытащить бы его сюда, не видно там ничего, - предложил доктор скучным тоном.
– Может быть, есть знаки...

– Нуте-ка, позовите кого-нибудь вынести его, - приказал пристав Кувалде.

– Зовите сами... Он мне не мешает и тут...
– равнодушно отозвался ротмистр.

– Ну!
– крикнул полицейский, делая свирепое лицо.

– Тпру!
– отпарировал Кувалда, не трогаясь с места, спокойно злой и оскаливший зубы.

– Я, чёрт возьми!..
– крикнул пристав, взбешённый до того, что лицо у него налилось кровью.
– Я вам этого не спущу! Я...

– Добренького здоровьица, господа честные!
– сладким голосом сказал купец Петунников, являясь в дверях.

Окинув острым взглядом всех сразу, он вздрогнул, отступил шаг назад и, сняв картуз, истово перекрестился. Затем по лицу его расплылась улыбка злорадного торжества, и, в упор глядя на ротмистра, он почтительно спросил:

– Что это здесь? Никак человека убили?

– Да вот что-то в этом роде, - ответил ему следователь.

Петунников глубоко вздохнул, опять перекрестился и тоном огорчения заговорил:

– А, господи боже мой! Как я этого боялся! Всегда, бывало, зайдёшь сюда, посмотришь... ай, ай, ай! Потом придёшь домой, и всё такое начинает мерещиться - боже упаси всякого!.. Сколько раз я господину этому, вот... главнокомандующему золотой ротой, хотел отказать от квартиры, но боюсь всё... знаете... народ такой... лучше уступить, думаю, а то как бы не того...

Он плавно повёл рукой в воздухе, потом провёл ею по лицу, собрал в горсть бороду и снова вздохнул.

– Опасные люди. И господин этот вроде начальника у них... совершенно атаман разбойников.

– А вот мы его пощупаем, - многообещающим тоном сказал пристав, глядя на ротмистра мстительными глазами.
– Он мне тоже хорошо известен!..

– Да, мы с тобой, брат, старые знакомые...
– подтвердил Кувалда фамильярным тоном.
– Сколько я тебе и присным твоим взяток за молчание переплатил!

– Господа!
– воскликнул пристав, - вы слышали? Прошу запомнить! Я этого не спущу... А-а! Так вот что? Ну, ты у меня помни это! Я тебя... сокр-ращу, мой друг...

– Не хвались на рать идучи...
– спокойно говорил Аристид Фомич.

Доктор, молодой человек в очках, смотрел на него с любопытством, следователь со зловещим вниманием, Петунников с торжеством, а пристав кричал и метался, наскакивая на него.

В дверях ночлежки явилась мрачная фигура Мартьянова. Он подошёл тихо и стал сзади Петунникова, так что его подбородок приходился над теменем купца. Сбоку из-за него выглядывал дьякон, широко раскрывая свои маленькие, опухшие и красные глазки.

– Однако давайте же что-нибудь делать, господа!
– предложил доктор.

Мартьянов скорчил страшную гримасу и вдруг - чихнул прямо на голову Петунникова. Тот вскрикнул, присел и прыгнул в сторону, чуть не сбив с ног пристава, который едва удержал его, раскрыв ему объятия.

– Видите?
– тревожно сказал купец, указывая на Мартьянова.
– Вот какие люди! а?

Кувалда хохотал. Доктор и следователь смеялись, а к дверям ночлежки подходили всё новые и новые фигуры. Полусонные, опухшие физиономии с красными, воспалёнными глазами, с растрёпанными волосами на головах, бесцеремонно разглядывали доктора, следователя и пристава.

– Куда лезете!
– усовещивал их городовой, дёргая за лохмотья и отталкивая от двери. Но он был один, а их много, и они, не обращая на него внимания, лезли, дыша перегорелой водкой, молчаливые и зловещие. Кувалда посмотрел на них, потом на начальство, несколько смущённое обилием этой нехорошей публики, и, усмехаясь, сказал начальству:

– Господа! Может, вы хотите познакомиться с моими квартирантами и приятелями? Хотите? Всё равно - рано или поздно, вам придётся, по обязанностям службы, знакомиться с ними...

Доктор смущённо засмеялся. Следователь плотно сжал губы, а пристав догадался, что нужно было сделать, и крикнул на двор:

– Сидоров! Свисти... скажи, когда придут сюда, чтоб достали телегу...

– Ну, а я пойду!
– сказал Петунников, выдвигаясь откуда-то из-за угла.
– Квартирку вы мне сегодня ослободите, господин... Я ломать буду эту хибарочку... Позаботьтесь... а то я обращусь к полиции...

На дворе пронзительно рокотал свисток полицейского, у дверей ночлежки тесной толпой стояли её обитатели, позёвывая и почёсываясь.

– Итак, не хотите знакомиться?.. Невежливо!..
– смеялся Аристид Кувалда.

Петунников достал из кармана кошелёк, порылся в нём, вытащил два пятака и, крестясь, положил их в ноги покойника.

– Господи благослови... на погребение грешного праха...

– Что-о?
– гаркнул ротмистр.
– Ты - на погребение? Возьми прочь! Прочь возьми, я тебе говорю... мер-рзавец! Ты смеешь давать на погребение честного человека твои воровские гроши... разражу!

– Ваше благородие!
– испуганно крикнул купец, хватая пристава за локти. Доктор и следователь выскочили вон, пристав громко звал:

– Сидоров, сюда!

Бывшие люди стали в дверях стеной и с интересом, оживлявшим их смятые рожи, смотрели и слушали.

Кувалда, потрясая кулаком над головой Петунникова, ревел, зверски вращая налитыми кровью глазами:

– Подлец и вор! Возьми деньги! Гнусная тварь - бери, говорю... а то я в зенки твои вобью эти пятаки, бери!

Петунников протянул дрожащую руку к своей лепте и, защищаясь другой рукой от кулака Кувалды, говорил:

– Будьте свидетелем, господин пристав, и вы, добрые люди.

– Мы, купец, недобрые люди, - раздался дребезжащий голос Объедка.

Пристав, надув лицо, как пузырь, отчаянно свистел, а другую руку держал в воздухе над головой Петунникова, извивавшегося перед ним так, точно он хотел влезть ему в живот.

– Хочешь, я заставлю тебя, ехидна подлая, ноги целовать у этого трупа? Х-хочешь?

И, вцепившись в ворот Петунникова, Кувалда швырнул его, как котёнка, к двери.

Бывшие люди быстро расступились, чтобы дать купцу место для падения. И он растянулся у их ног, испуганно и бешено воя: