Бывшие. Спаси моего сына

«И ее тоже» мысленно добавляю.

– Я покажу, - Анна машет рукой указывая направление.

– Вы один? А где мама мальчика? – спрашивает, продолжая бросать на меня косые взгляды.

– Не ваше дело! – обрываю резко.

– Простите, - тушуется. – Просто та женщина странно себя вела, долго вам звонить не хотела. Едва ее уговорила.

– Где та женщина? – кулаки сжимаются, при упоминании о Софии.

– А мы как вам позвонили она в туалет отбежала, а больше я ее не видела.

– Ясно.

Тревога за сына сжимает в стальные клещи. Я не могу его потерять! Просто нафиг свихнусь, если что-то с ним произойдет!

– Вот кабинет, - Анна показывает на дверь.

– Спасибо. Дальше я сам.

– Надеюсь с вашим сыном все хорошо будет, - бросает на меня еще один странный взгляд, разворачивается и уходит.

Подхожу к двери, глаза режет фамилия «Евсеева Милана Алексеевна».

Чего? Перечитываю еще раз по буквам.

У нее фамилия была Гаврилова.

Вот значит какой Милка «гений», просто удачно за старика замуж вышла и он ее проталкивает! Ученица профессора, ага-ага! Теперь понятно откуда ноги растут!

И как такой сына доверить? А какие дифирамбы ей тут поют. Явно протекция!

Милка еще тогда враньем меня удержать пыталась. Про беременность наплела. А я ведь был осторожен, всегда предохранялся. Никакого ребенка быть не могло!

Видимо тогда уже училась мужиками манипулировать. Со мной не прокатило, так она на старикана переключилась! Злость разъедает кожу, в кровь проникает.

Стучу в кабинет. Закрыто.

Еще меня ждать заставляет! От ярости хочется все крушить и ломать.

Жду минут пять, прежде чем она величественно выплывает из-за угла. Волосы распустила, они обрамляют ее лицо блестящим, темно-шоколадным каскадом, в глазах холодная морская гладь. Снова залипаю. Вопреки ярости, не могу перестать любоваться.

– Проходи, - открывает кабинет и занимает место за столом.

– Евсеева значит? И как давно ты замуж выскочила? – с грохотом захлопываю дверь.

Презрительно выгибает бровь, с едкой ухмылкой смотрит на меня.

– Тебя интересует моя личная жизнь или здоровье сына?

– А тут все взаимосвязано, если ты карьеру сделала через постель, то как я могу подобному «специалисту» доверить своего сына? – облокачиваюсь руками о ее стол и нависаю над ней, втягиваю ноздрями дурманящий запах ее кожи.

Глава 6

Милана

Нависает надо мной, ноздри раздуваются, зрачки расширены. И эта зелень из прошлого. Сначала до умопомрачения меня доводящая, а потом ядом отравляющая.

– А я своих услуг не навязываю. Так же как не запрещаю делать выводов, - отодвигаюсь в кресле. – Только как врач хочу предупредить, что времени у тебя не много.

Первый шок от встречи прошел. Я взяла паузу. Переоделась, умылась. И теперь готова. Ему больше не вывести меня из себя. Прошлое не имеет надо мной власти. Я слишком долго избавлялась от его следа в душе, от издевок, на которые он меня обрек.

– Что с моим сыном? Почему остановка сердца? Как это вообще возможно? – отодвигается от меня. Садится в кресло.

Амир изменился. Однозначно возмужал, на лице ухоженная щетина, в жестких волосах поблескивают серебристые пряди, широкие плечи, видно, держит себя в форме, подкачанный, взгляд заматерелый, жестче стал, губы четко очерчены.

Я помню, как эти губы умеют целовать, а потом метко избивать словами.

– Юра часто болел ангиной? – кладу руки на стол.

Абстрагируюсь. Он просто отец моего пациента. Все.

– Что? При чем тут это? – мой вопрос сбивает его с толку. Ломает настрой.

– Так болел?

– Да… с горлом вечные проблемы. Не так давно перенес жесткую ангину. Настолько его еще не затягивало. Но он же выздоровел. Все нормально было, - отвечает хмурясь. – К чему эти вопросы, Мил?

– Милана Алексеевна, еще раз повторяю, если не услышал в первый раз, - четко расставляю границы. Голос ровный, ни капли эмоций. Он их не заслуживает. Ни одной.

– Милка ты для своего старика профессора? – не удерживается от колкости. Глазами зелеными полосует.

Нее, до сердца Амир не достанешь, там броня. Уже даже не поцарапаешь.

– Если ты пришел на отвлеченные темы говорить, то дверь там. Не занимай мое время, - указываю шариковой ручкой в направлении двери.

– А чего ж не на «вы», а Милана Алексеевна? Раз я так… как ты там сказала случайный попутчик? – губы складываются в жесткую линию, глаза скоро молнии метать начнут.

– Нет уважения к случайному попутчику, - насмешливо смотрю на него.

Забавно наблюдать как зеленые глаза темнеют, скулы ходуном, ноздри как у быка на корриде.

– Где же твой профессионализм? Как ты ребенка лечить собралась?

– Твой ребенок - моя работа. Мое дело спасти жизнь, и я как врач сделаю все, что от меня зависит, - откидываюсь на спинку кресла.

Тут я, конечно, лукавлю, ребенок мне в душу запал. И я понимаю, насколько ситуация сложная, во многом критическая. Нет у Амира времени искать другого специалиста.

Мне безумно хочется спасти эту жизнь.

– Ладно, говори, что с Юрой, - понижает тон, сбавляет накал.

– В следствии недостаточного лечения ангины у ребенка приобретенный порок сердца. А точнее, острая лево-желудочная недостаточность. Операция нужна в течении суток. Эта тяжелая патология с большим процентом летальных случаев, - стараюсь говорить отстраненно, а перед глазами все равно всплывает синюшное личико малыша.

– Что ты несешь?! – Амир вскакивает. Меряет шагами мой кабинет.

– Из-за ангины?

– Неправильного лечения ангины. Инфекция попала в сердце.

– Ты хочешь сказать, что я сына не лечил? – обходит стол, нависает надо мной, руки сжимает на спинке кресла с обоих сторон от моей головы.

– Или твоя жена недосмотрела. Мне откуда знать, - никак не реагирую на его выпад. Продолжаю смотреть в его глаза, не давая ему сожрать ни одну свою эмоцию. – Ты не замечал, что он стал уставать быстро? Был вялым последнее время?

– Уставать возможно… - задумывается. Продолжает смотреть мне в глаза, ни на миллиметр не отодвигается. – Но он был активным, жизнерадостным…