Бывшие. Спаси моего сына

К моему удивлению, все с кем ни говорю, будто сговорились, советуют мне Милку. Оды ей хвалебные поют. Она у них там в кардиологии типа знаменитости.

Поверить в это сложно. Вообще нереально.

Я помню, что она врачом мечтала стать. Вроде даже поступила. Но чтобы таких успехов достигла? В ее таланты верится с трудом. Но когда незнакомые друг с другом люди, говорят одно и тоже, невольно приходиться задуматься.

Сижу на ступенях клиники. Сжимаю в руках телефон. Очередной звонок, говорил с кардиохирургом из столицы, сказал, что перевозить сына куда-либо опасно, и снова нахваливал Милку. И он о ней знает, переманивал к себе, но она отказалась.

Бред. Просто не может быть правдой.

– Извините, вы отец Юрия? – ко мне подходит светловолосый врач, смотрит сверху вниз.

– Я.

– Я Беляков Кирилл Вячеславович, меня Милана Алексеевна оставила наблюдать за вашим сыном. Должен сообщить, что мальчику становится хуже. Без оперативного вмешательства он вряд ли долго продержится, - во взгляде мужчины сострадание, в голосе участие.

Он располагает к себе, в отличие от мудака глав врача.

– А Милана Алексеевна реально так хороша в своем деле? – спрашиваю, пряча телефон в карман.

– Я ей часто ассистирую, и да, она гений. Я горжусь, что работаю под ее руководством и имею возможность учиться у нее, - в глазах врача читаю вожделение.

И нет, не как к врачу. Он явно запал на Милку. С таким придыханием говорят о женщине, от которой с ума сходят, о которой мечтаю сутками напролет.

Первое позитивное впечатление о Кирилле, как там его по отчеству, сразу улетучивается.

Если он клинья к Милке подбивает, то фиг он правду скажет…

А с другой стороны, у меня нет вариантов. Слишком много источников указывают на нее…

– Где она?

– Домой поехала. Ее смена давно закончилась. Она вернулась из-за вашего сына.

– Ясно, - поднимаюсь и не прощаясь с врачом сбегаю по ступеням вниз.

Адрес ее Влад пробивает мне быстро. По старому адресу она не проживает, это я давно знаю. Плевать на гордость, на все, я должен убедить ее оперировать моего сына. Боюсь, что, если по телефону позвоню, она меня пошлет, после нашего разговора в ее кабинете.

Нет. Надо лично.

Живет Милка в обычной многоэтажке. На седьмом этаже. Но недалеко от клиники.

Звоню долго. Уже теряют остатки терпения. Когда дверь распахивается.

Стоит заспанная. С растрепавшимися шоколадными прядями. Нереально соблазнительная.

Мелькает мысль, а как это просыпаться с ней каждое утро? Грудину ножи режут.

Откидываю ненужные фантазии.

Держусь за ручку двери. Такое чувство, что сейчас грохнусь. Кроет рядом с ней, ничего сделать не могу.

– Мил… - хочу назвать как раньше тут же вспоминаю, как бесилась, - ана… Алексеевна, - добавляю, а потом наступаю на горло своей гордости, ради сына, ради Юрки, все для него, - Прошу тебя, спаси моего сына…

Она смотрит на меня не мигая. Кажется, вечность.

А я тону в голубом омуте глаз, и не прошу меня спасти, бесполезно, захлебываюсь ее синевой, жгуче больно, и все равно кайф. Спустя столько лет смотреть в эти глаза…

– Хорошо, - всего одно слово. Тихое, уверенное, сладкое.

– Спасибо! Пожалуйста, сделай чтобы он выжил! – снова молю, склоняюсь перед царицей-лебедь.

Она величественна даже в нелепой пижаме с розовыми мишками.

– Жди меня тут, - хочет закрыть дверь.

Ставлю ногу, чтобы помешать ей.

– В квартиру не пустишь?

– Я случайных попутчиков в дом не пускаю, - воспользовавшись моей растерянностью перед носом захлопывает дверь.

Глава 10

Прислоняюсь спиной к стене. Неужели это та самая Милка?

Девчушка, которая заливалась слезами от любого кривого слова в свой адрес. Тряслась как осиновый лист, прячась у меня на груди. А как она смотрела на меня, как на своего спасителя.

– Амир, ты для меня весь мир, - не раз шептала мне, осторожно целуя в губы. Скромная, нежная, трепетная, пугливая.

А сейчас я даже ненависти в свой адрес не ощущаю. Чувствую себя презренным никем. Мерзопакостной букашкой, на ее величественном пути. Это невероятно бесит.

Пусть бы ненавидела, показывала свои эмоции. Нет. Я не достоин даже этого, выходит так.

Через десять минут Милка появляется на пороге.

– Пошли, - закрывает дверь и направляется к лифту.

На меня даже не смотрит.

Волосы в высокий хвост собрала, он так выгодно подчеркивает ее лебединую шею, ни грамма косметики, а глаз не оторвать от умопомрачительного профиля. Джинсы, футболка, спортивная куртка, кроссовки, простая одежда, а я стою в ожидании лифта и слюни глотаю.

Невероятная фигура. Как ей удалось так измениться?

Створки лифа разъезжаются, заходит первая, я за ней.

– Ты одна живешь?
– вырывается прежде, чем успеваю себя остановить.

Бросает не меня красноречивый взгляд: «Мол, не обалдел ли ты?». И даже не считает нужным ответить.

– Кирилл сказал, что Юрке хуже стало, - чувствую себя по-идиотски рядом с ней, хуже, чем пацан сопливый.

– Знаю.

И все. Ничего больше! Руки так и чешутся ее встряхнуть. Заставить проявить хоть какие-то эмоции!

– Ты сможешь помочь Юре? Еще не поздно? – в очередной раз душу свою гордость, задавая эти вопросы.

Сейчас от нее зависит слишком многое. В ее руках власть.

– Постараюсь, - лифт открывается, выходит первая уверенным шагом.

– Мил…ана, ты куда? – окликаю ее, замечая, что она идет в противоположную от моего автомобиля сторону. – Моя машину тут, - показываю рукой.

– Я на своей, встретимся в больнице, - ускоряет шаг.

– Так зачем время терять? – пытаюсь что-то еще говорить.

Бесполезно. Моя царица-лебедь упорхнула к своей тачке. Снова окунула меня мордой в помои.

Ничего не остается, как сесть за руль и поехать к клинике. По дороге успокаиваю себя, что главное – это здоровье Юрки. Со всем остальным позже разберусь.

Вижу, как загорается экран телефона, который я бросил на переднее сиденье.

«Жена».

Игнорирую вызов. Потом. Не сейчас. Слишком взвинчен.