Бывшие. Ты так ничего и не понял

Ничего, что он не имеет ничего общего с мальчиком, ведь Леша не его кровный сын.

Денис поднимается, берет меня под локоть, дергает вверх, чтобы я встала на ноги, и уводит с праздника. А я иду молча и не сопротивляюсь, молясь лишь об одном: чтобы сейчас нас не увидели мои родители или Илья. Выяснять отношения еще и с ними я не готова.

Стафеев выводит меня из шумной толпы, звуки музыки остаются за спиной. И где-то там моя дочь.

Э-эх, черт возьми, а ведь в этой толпе осталась Динка. Я так хотела провести этот день с ней. Но судьба решила распорядиться иначе.

Денис выходит к парковке и подходит к своему автомобилю, снимает сигнализацию, открывает пассажирскую дверь и помогает мне сесть.

Это и близко не похоже на акт заботы, скорее, мне кажется, он боится, что я могу сбежать.

Стафеев молча выруливает на дорогу и ведет машину достаточно агрессивно, психует.

Я бросаю на него взгляд и пристегиваюсь на всякий случай. В молчании мы едем куда-то. Куда — он не говорит, а я и не спрашиваю, но когда машина останавливается перед моим домом, выгибаю бровь:

— Серьезно? Хочешь, чтобы я пригласила тебя войти?

— Я спросил, куда можно поехать, чтобы поговорить, — ты промолчала. Если ты не в курсе, я нихрена не знаю в вашем городе, поэтому привез, как мне кажется, в единственное подходящее тихое место. — Денис, как всегда, логичен и рационален даже в стрессовой ситуации.

— А если я живу не одна? А если не захочу тебя звать в дом? — не могу сдержать протеста.

— Я не спрашиваю у тебя разрешения. Мы поговорим, Марина. Прямо сейчас. Я не собираюсь откладывать этот разговор до того времени, когда тебе это будет удобно.

Открываю дверь и молча покидаю салон автомобиля; выхожу на улицу, не без удовольствия приложив дверь «Майбаха». Это по-детски глупо. Стафеев никогда не переживал за машины, менял их часто, но они не были для него дорогой игрушкой. Железо и железо, как он говорил.

Иду к дому, назад не оборачиваюсь, но слышу шаги Дениса.

Я открываю дверь и прохожу в дом, разуваюсь, Денис входит за мной.

Шагая по коридору, он замирает у комнаты дочери. Порога не переступает, но рассматривает все с интересом, улыбается. А в глазах — господи, зачем я посмотрела… Там столько нежности, что сердце выворачивается грубыми швами наружу.

— Можешь пройти, — говорю тихо.

Денис переступает порог, рассматривает комнату внимательно.

Это типичная комната девочки. Буйство розового, огромное количество плюшевых игрушек и мягкого текстиля: ковер, пледы, маленькое кресло. На окне гирлянда из единорогов, на полу в ряд выставлены единороги от мала до велика.

Денис подходит к этажерке, где мы храним книги, и снимает с полки фотографию. На ней мы с Диной. Тут ей чуть меньше года — пухлые щечки, озорная улыбка. Стафеев проводит пальцем по рамке, как будто гладит нас.

— Что она любит? — спрашивает хрипло.

— Много разного, но больше всего единорогов, — киваю на пол, и Денис усмехается.

— Насчет чемодана единорогов… — хочу сказать, что не нужно этого. Достаточно одной игрушки, но у бывшего мужа свое мнение:

— Я обещал. Я выполню свое обещание, — говорит резко.

Да ты что? Мне ты тоже обещал в здравии и в радости до гробовой доски. Что ж не сдержал-то слово?

— Я хочу купить ей все, что она пожелает, — произносит уже спокойнее. — Меня не было в ее жизни больше трех лет, я не могу приехать к ней с одним гребаным единорогом, понимаешь ты это?!

Сжимаю зубы.

У каждого из нас своя боль и правда тоже своя.

— Пойдем на кухню. — Нечего портить комнату дочери отрицательной энергией.

У нас с Динкой все просто, никакого лоска или роскоши. Обычное жилье среднестатистических людей, поэтом мне не стыдно за убранство дома. Я создавала уют как могла. Что-то реставрировала собственными руками, поддерживая теплую атмосферу, на какие-то предметы интерьера откладывала деньги.

Денис проходит по кухне, особо не рассматривая ее убранство. Сразу же тяжело опускается на стул и кладет локти на столешницу, прожигает меня взглядом. Уставший, растерянный и очень злой.

Я выдвигаю стул и ставлю его так, чтобы сидеть не напротив Стафеева, а по диагонали. Чай или кофе не предлагаю — во-первых, я не его приглашала его, а во-вторых, обстановка не располагает к тому, чтобы гонять чаи с тортиками.

— В какой момент ты приняла решение не говорить мне? — я чувствую, что Денис еле сдерживается, его гнев слишком осязаем.

— Как только увидела две полоски на тесте, — отвечаю мрачно.

Я не собираюсь юлить.

Денис кивает, будто подтверждая свои мысли.

— Это месть за Ульяну? — сжимает зубы при упоминании ее имени.

— Месть? — поднимаю брови. — Я не мстила тебе, Денис.

— А выглядит наоборот, — выгибает бровь, копируя мою мимику.

— Мне плевать, как это выглядит для тебя. — Я буду отстаивать себя и свои чувства.

— Да, заметно, что тебе плевать на меня.

— Вот только не надо драмы, Денис. Пять лет нашего брака ты чихать хотел на меня и мои чувства. Так что даже не смей высказывать мне претензии.

— Считаешь, что я заслужил не знать о дочери ни черта? — шок прошивает каждое его слово. — Что бы ни происходило в нашем браке, ты прекрасно знала, как я отношусь к Леше! Неужели ты думаешь, мне было бы плевать на собственного ребенка?

— Ты любишь Лешу потому, что любишь женщину, которая его родила, — произношу твердо.

Денис округляет глаза, отодвигается от меня, как будто я ткнула палкой в больное место.

— День за днем, месяц за месяцем ты уходил к ней…

— Я уходил к мальчику! — перебивает меня.

— Да замолчи ты! — бью по столу и подскакиваю на ноги, упираюсь ладонями в столешницу и нависаю над Денисом: — Месяц за месяцем ты уходил к ней. Я просила тебя: останься со мной, будь рядом, ты ведь нужен мне! А что в ответ? — загибаю пальцы: — Я обещал, я не могу не сдержать слова, Леша ждет, он хотел это, он хотел то. А где я в этом адовом круге, Стафеев? Где? Мне не было места в твоем сердце, не было места в твоей семье, в твоем доме. Ты уходил, а я ревела и как дура уговаривала себя: вот в следующий раз он останется со мной. В следующий раз выберет меня. Но в следующий раз все становилось только хуже. Ты никогда не выбирал меня. Никогда, Денис!

Злости нужен выход и я бью кулаком по столу:

— Никогда, Денис… никогда. Я как дура ходила по врачам в надежде забеременеть и родить тебе ребенка. А ты сколько раз ходил со мной к врачу? Сколько раз проявил интерес?

Смотрит прямо, молчит. Только желваки ходят.

— Ни разу, Денис… ни разу, — качаю головой и осуждающе смотрю на него. — А потом, когда я все-таки решилась разорвать этот чертов круг, ты мне сказал… Ты хоть помнишь, что сказал мне? Потому что клянусь, я помню каждое слово. «Хорошо, что у нас ничего не вышло с детьми». Каждый день. Каждый гребаный день эти слова звенят в моей голове. Ты предал меня. Ты предал наш брак. Предал стремление стать нормальной семьей и завести ребенка. Тебе он был не нужен, о чем ты мне сообщил, когда я уходила.