Бывшие. Я не смог ее забыть
Шрифт:
Мы говорим о работе. Занимаемся любовью. Молчим рядом. Он дарит мне цветы, открывает дверь и заботится. Заказывает на ужин то, что я люблю, хотя я не просила! А он запомнил…разве это ничего не значит? Разве ты запоминаешь любимые блюда человека, на которого тебе все равно? Или я все себе придумала…
Нет, невозможно такое придумать. Эмиль не готов говорить о чем-то большем, ну и пусть. Я могу это понять, а затыкают дыры по-другому. Конечно, я в этом тоже не уверена, ведь свои дыры я никем не затыкала. Дала им просто зарасти и покрыться рубцовой тканью. Но…мне кажется, что это делают по-другому.
Примерно полтора месяца назад
– …Я чувствую твое напряжение… - шепчет Эмиль, нежно проводя губами по моей кожи.
Мы лежим на кровати, где я впервые поддалась на свои чувства. Здесь опять темно, за окном пылают огни ночной Москвы. Я смотрю на нее, борясь со своими слезами. Их вызывают мои принципы, которые я опять предала.
– Кира? Ты меня слышишь? Надеюсь, ты не собираешься притворяться спящей, - он издает смешок, прижимая мое нагое тело к своей широкой, горячей груди чуть сильнее, - Потому что я знаю, что ты не спишь.
Его пальцы задевают остро стоящие соски, и я вздрагиваю. Он смеется снова. Низко, хрипло.
– Попалась…
– Я поступаю неправильно, - прикрываю глаза, роняя слезы на подушку, - Я…не должна позволять, но ничего не могу с собой сделать. Я поступаю неправильно и…
Эмиль переворачивает меня на спину, нависает сверху. Я чувствую, пусть и не вижу - глаза все еще сложно открыть. Он меня ослепляет. Каждый раз, когда я смотрю в его глаза, теряю все ориентиры.
Меня тянет.
А потом рубит совесть.
И снова тянет.
Я в него влюблена...
– Чувствую себя Катей, - выдыхаю, закрывая глаза ручками.
Эмиль (сто процентов) выгибает брови.
– Какой…блядь, Катей?
Из груди рвется смешок, и я мотаю головой. Наверно, он считает меня психопаткой.
Через мгновение моих запястий касаются его ладони. Нежно.
– Посмотри на меня.
Он просит тихо. Я через мгновение поддаюсь. Наверно, глупо уже избегать, раз ты все равно пала на самое днище.
Его глаза - это что-то особенное. Такое особенное…господи, как же сильно я в него влюблена...будто до него никогда и никого не любила. Словно он - первая, настоящая любовь...
Не могу сдержаться. Провожу кончиками пальцев по шраму, Эмиль на мгновение застывает, но потом поддается: чуть прикрывает глаза, будто наслаждаясь прикосновением, прижимается к руке, а дальше…он поворачивает голову и оставляет нежный поцелуй на внутренней части моей ладони.
– Какой Катей, Кира?
Я не хотела бы, чтобы он знал. Это слишком личное. Глубокое. Мое. Если между нами только секс, а я его таблетка, зачем ему это знать? Но…если все так, зачем ему это спрашивать? Правильно?
– Когда я училась в школе, у меня было две лучшие подруги…
Начинаю рассказ тихо, пристально следя за его реакцией, а к концу своей истории…убеждаюсь, что между нами что-то большее. Если Эмиль спросил просто так, то ограничился бы короткими двумя-тремя предложениями, в которые я уместила всю историю изначально, но нет. Он смотрел мне в глаза, и там не было пофигизма. Он хотел
понять, задавал вопросы, и в результате я рассказала все, включая то, что меня волновало до сих пор.Это длилось несколько часов.
– …Я не знаю, что стало с Маней, мы потерялись. Но иногда мне становится страшно, что она так и не оправилась от случившегося…
Эмиль лежит рядом, подоткнув голову рукой, потом откидывается на кровать, а через мгновение в темноте мелькает огонек зажжённой сигареты.
Дым уходит в потолок.
Вместе с ним он выдыхает приговор.
– Ты не Катя, Кира.
– Она была моей подругой.
– Она никогда не была твоей подругой, - тихо говорит он.
Я фыркаю и чуть подтягиваюсь на руках, а потом перехватываю у него сигарету и киваю пару раз.
– Ну да. Не надо, Эмиль. Я…
– Я не говорю о тебе, Кира. Возможно, ты действительно считала ее подругой, но Кристина тебя - никогда.
Хмурюсь. Внутри немного вибрирует. Что он имеет в виду?
Эмиль молча смотрит на меня в ответ. Я не спрашиваю вслух, но он понимает, что спрашиваю. Будто бы оценивает. Будто бы думает над тем, как сказать то, что…возможно, причинит мне боль? Он за меня переживает?
– Она все знала.
– Что?
– О похождениях Сашки. Она знала.
Хмурюсь сильнее, встряхиваю головой.
– Нет, это…невозмо…
– Он как-то приезжал к нам, когда я еще был женат на Мадине. Я застал их на кухне. Твой муж показывал ей фотографии своих любовниц, а она морщилась и смеялась.
По телу проходится рябь.
Внутри какой-то непонятный обвал, а еще горько и больно становится.
Кристина - это не Маня или Катя, я знаю. Да и я не ангел, особенно если учитывать тот факт, что я лежу голая в одной постели с ее мужем, а полчаса назад он был во мне. Но! Меня действительно преследовало чувство вины, а она? Так натурально разыгрывала карту «подруги»… Имел ли место хотя бы один момент, когда ей было передо мной стыдно? Хотя бы вполовину так, как было стыдно мне?…
Эмиль забирает у меня сигарету, снова затягивается, а потом тушит ее о дно хрустальной пепельницы. Через мгновение двигается ко мне, тянет за ногу и укладывает на лопатки, убирая волосы с лица.
Его поцелуй нежный и пахнет дымом. А еще пахнет им…чуть сладко, тлело, до мурашек.
– А еще мне кажется, что она знала о том, что ты в меня влюблена, - шепчет он, - И наслаждалась тем, что этого никогда не будет.
Резко отодвигаюсь и смотрю ему в глаза. Эмиль тихо усмехается, чуть толкается в меня бедрами, упираясь членом мне в промежность.
– Вот бы она удивилась, да?
Из груди рвется смешок, и я мотаю головой.
– Тогда я точно стану Катей…
– Ты не Катя, - он еще раз нежно целует меня, его голос становится ниже, а член тверже, - Ты Кира, которую я безумно хочу. Останься сегодня со мной.
– Эмиль, как я завтра приду на работу?
– Ногами. Обещаю, ты сможешь ходить…
Снова издаю смешок и тихо цыкаю, упирая ладошку ему в грудь.
– Ты же понимаешь, о чем я. Не могу же заявиться в одном и том же. Слухи пойдут…