Бывший муж. Я к тебе не вернусь

Я чувствую себя королевой.

Он умеет так делать. Двадцать лет он смотрел на меня так, что я чувствовала себя настоящей герцогиней. Сильной, сексуальной, любимой. Наверно, это тоже призраки моего собственного выражения, но в эту секунду так. А что будет потом — оно за дверью, лютует с остальным миром, пока мы наедине и сгораем от желания.

Да... Ян умеет так делать. Он смотрит на меня прямо, тяжело, обжигающе, при этом с такой огромной нежностью, что я ни о чем плохом просто не могу думать! Хотя должна... Но дверь, за которой я прячусь от реальности слишком большая, слишком толстая и слишком объемная в эмоциональном плане. Она скрывает от реальности, накрывает, как купол, и все сомнения тают.

Я подаюсь ближе и поддаюсь на его напор. Раздвигаю ноги чуть шире, сходя с ума от пульсации, которая заталкивает логику и разум в самое темное, сырое подполье, откуда его голоса неслышно. Вздрагиваю и издаю тихий стон, когда он намеренно задевает клитор, отодвигая в сторону кружевные, красные трусики, а потом выгибаюсь в спине и срываюсь почти на крик. Ян наполняет меня собой резко и полностью, соединяя не только наши тела, но и наши души, которые, как бы странно это ни было, но бьются синхронно.

От первого толчка я улетаю, от второго улетаю еще больше. Мощными фрикциями он присваивает меня сильнее, ставит клеймо и будто говорит: ты навсегда моя. Ты моя, Поля...

А, нет. Не будто. Он действительно шепчет это на ухо:

— ... Ты моя, Полина. Моя! — еще один объемный толчок, смазанный поцелуй касается моей груди, а ладонь сильнее сжимает ее, проведя большим пальцем по соску, отчего я уже сейчас готова кончить, — Вот так, девочка. Вот так... Наконец-то. Это ты. Я так устал по тебе скучать...

Его голос срывается на рык, а сам он срывается и переходит на серию мощнейших толчков, от которых у меня подгибаются пальчики на ногах. Я впиваюсь ногтями в его спину и в следующее мгновение взрываюсь мощнейшим оргазмом, от которого темнеет в глаза.

И я слышу, как он догоняет меня почти за секунду, чтобы снова стать моим отражением.

Горячая сперма капает на живот, а его плечи дрожат. Ян прячет лицо в моих волосах, запах которых втягивает до мурашек сильнее и пускает по коже еще больше тока, когда хрипло шепчет на ухо.

— Это не все, нежная. Я тебя так просто уже не отпущу...

И это звучит, как обещание, которое сразу и исполняется, когда Ян отстраняется, опаляет меня тем самым взглядом и медленно сползает ниже. Он встает на колени передо мной, оплетает ноги и усмехается уголками губ, оплетая мои бедра.

Я знаю, что будет дальше.

Но чтобы сопротивляться, у меня недостаточно выдержки, силы воли и желания. Последнего, кстати, нет вообще. На данный момент я отпускаю ситуацию, а может быть, предпочитаю поверить его словам. Ну, или вовсе о них не думаю...

***

Так часто бывает, что после приятного, но запретного, ты начинаешь жрать себя ложками. Например, вот сидишь ты на диете, чтобы влезть в любимое платье, а потом срываешься, проезжая мимо Макдака, заезжаешь туда и покупаешь комплексный обед с вишневым пирожком. Ненавидеть будешь себя — страх! А ешь и наслаждаешься моментом своей слабости.

Вот это я и чувствую, когда лежу в его объятиях, глядя на улицу через окно.

Скоро мальчики вернуться домой…и Вита. Она уехала на собеседование, и странно, что ее до сих пор здесь нет.

Хотя хорошо, что нет.

Я оставлю эту жемчужину собственной слабости и позора — себе. Будет венцом моей коллекции…

— У нас будет еще один ребенок, — шепчет Ян, оставляя нежные поцелуи на моем плече, — Поль, мне в это до конца не верится.

— Думаешь, я соврала?

Пару мгновений молчит, но я кожей чувствую, что хмурится, а потом убеждаюсь в этом, улавливая легкие нотки непонимания.

— Конечно, нет.

— Тебе нужно уйти.

— Поль…

— Нет, — отстраняюсь и сажусь, прикрыв свое нагое тело одеялом.

Развратное тело, надо сказать. Которое поддалось не один раз и даже не два… черт…

— Тебе надо уйти.

Я чувствую, что Ян смотрит мне в затылок так, будто готов башку мне просверлить. Печет. Да, некоторые взгляды способны заставить чувствовать себя на физическом уровне. Вот так…

А в следующее мгновение он резко подается на меня и хватает за руку, чтобы я посмотрела на него. И я смотрю. Но это дико сложно…

— На этот раз я не позволю тебе провернуть ту же самую хуету, — рычит он низко, — Нам нужно поговорить.

— Отпусти меня, Ян, ты делаешь мне больно.

Вру.

Точнее, не вру, но его физическое прикосновение никак не связано с моей болью. Он душу мне рвет. Снова. А я позволяю. Снова. Потому что люблю его, только любовь — это не гарант для «долго и счастливо». Когда тебе восемнадцать этого всегда хватает, а когда тебе тридцать шесть — уже нет. Ты понимаешь, что есть вещи, без которых ни одна любовь не проживет. Уважение, взаимопонимание, а главное — доверие. Если первые два пункта можно наладить, то с последним, как быть? Когда нет доверия — нет отношений.

Ян, конечно же, отпускает меня, но продолжает сверлить меня взглядом и пыхтеть. Сейчас это выглядит не так комично и не приносит мне радости совсем.

Я чувствую себя пустой.

Да. После ударной порции сахара наступает откат. Серотониновая пропасть. В которую я провалилась так же резко, как поднялась на самый пик наслаждения. Несколько раз. Семь, если быть точной…

— Тебе нужно уйти, — повторяю, стараясь держать голос на одной плоскости, но он — предатель! Прыгает… — Это ничего не значило, кроме того, что я — дура.

— Я сказал тебе правду. Между нами…

— Ты хочешь, чтобы я потеряла ребенка?!

— Нет, конечно! Что за бред ты несешь, Поля?!

— Тогда уйди!

— Я хочу поговорить и все объяснить…

— Ты что не понимаешь?! Я не хочу этого слышать!

— Но…

— Без «но», Ян! — повышаю голос, быстро стирая слезы, — Я тебе не верю!

— Ты знаешь, что я не стал бы тебе врать!

— Ты уже соврал!

Он молчит пару мгновений, а потом тянется ко мне, но если он прикоснется…ох, я точно буду себя ненавидеть до конца своих дней, потому что не смогу его отпустить. А я должна. Отшатываюсь, а потом вовсе встаю и отхожу поближе к окну.