Бывший. Цена твоей любви

Борис говорил так уверенно и был настолько убедительным, что на секунду я даже малодушно допустил мысль, что это вполне могло быть правдой. Я же рассматривал такой вариант. Лира была слишком юной и могла испугаться ответственности за малыша. Тем более не совсем здорового, которому нужен постоянный уход и медицинская помощь. Допустил и тут же отмахнулся от неё.

Лира с трудом дышала, в распахнутых глазах плескалась боль и неверие в происходящее.

– Мне сказали, что малыш погиб при родах.Ты воспользовался моим состоянием после наркоза и подсунул эти бумаги? – в её голосе звенело отчаяние. – Врач сказал, что это отказ от претензий к их клинике. Я ничего толком не соображала, только пришла в себя мне сообщили, что мой ребёнок умер! Я не понимала, чего от меня хотят! Вы обманули меня!

Лира рванулась из моих рук, отступила на несколько шагов, глядя на лежащую на столе папку, как на гремучую змею.

– Ты... ты... – она задыхалась, в глазах блестели слёзы. – Обманул... Ты использовал... Украл у меня сына…

– Ну это не совсем так. – не сводя с Лиры глаз, Борис кончиками пальцев пододвинул папку к краю стола с нашей стороны. – Ты сама подписала.

– И поэтому ты отвёз меня на кладбище? Поэтому показал могилу ребёнка? Чей прах там похоронен?

– Ячейка совершенно пустая. – нервно постучал пальцами по столешнице. Пробрало всё же. – нет там никого и ничего.

Чужой громкий всхлип позади заставил всех обернуться. Мать стояла в дверях. В её глазах плескался ужас, рот был судорожно искривлён, ладонь, которой она пыталась прикрыть его, заметно дрожала.

– Борис... – она судорожно всхлипнула. – Господи боже... Я воспитала чудовище...

Глава 25

Мир вокруг раскачивался, плыл на волнах дурноты. Я пыталась сфокусировать взгляд на расплывающейся картинке, но не получалось. В глазах было марево, в висках ревел кровавый шторм. Сознание металось от секундного затмения до ярких вспышек понимания реальности.

И снова наваливалось бетонной стеной неверие.

Это невозможно. Так не бывает в реальной жизни. Это бесчеловечно. Жестоко. Это не может быть правдой!

Мне хотелось кричать, но я не могла. Физически не могла. Только открывала рот.

Рвущийся крик только нарастал внутри, распирал грудную клетку, давил на рёбра. Боль была нестерпимая, но избавиться от неё я не могла.

Осознание того, что Борис украл у меня сына, ощущалось, как неумолимо и быстро растущая опухоль в лёгких. И как ни старайся, откашлять и выплюнуть её не получалось.

Вокруг поднялась суета. Анна что-то говорила Борису, плакала. Кажется, ей было по настоящему плохо, потому что сыновья кинулись к ней, подхватили, а я медленно отступала к двери.

Мне нужен был глоток воздуха. Холод. Ледяная вода. Что-то, что помогло бы шоком выбить застрявшую в горле пробку. Я задыхалась рядом с ними. И пока братья возились возле матери, я метнулась прочь из этого дома.

Дёргала тяжёлую входную дверь. Куда подевался дворецкий? И зачем закрывать дверь на ключ, если в доме полно людей, а на территорию особняка так просто не попасть? От кого они запираются? Или их совесть настолько нечиста, что они боятся людей?

Сердце выпрыгивало из груди. С каждым рывком тяжёлой дверной ручки, грозилось разорваться, не выдержать бешеного ритма. В глазах темнело, во рту чувствовался металлический привкус. Я была на грани потери сознания.

– Тише, девочка, тише... – крепкие руки обхватили меня и оторвали от двери. – Всё хорошо. Потерпи.

Уже теряя сознание, увидела лицо подхватившего меня дворецкого.

– Тише, милая...

Дальше темнота. Уютная и спокойная. Дающая время усмирить сердечный ритм. Затягивающая и залечивающая душевные раны.

Комната, в которой я очнулась, выглядела очень аскетично. Жёсткая, односпальная кровать, настолько узкая и неудобная, что поднималась и садилась на ней я очень осторожно, боясь свалиться. Двухстворчатый шкаф, полка с книгами и старый, выгоревший постер с мотогонщиком под ней. Небольшой стол у окна и единственный стул, на котором с задумчивым лицом сидел дворецкий.

– Где я? – осторожно села, прислушалась к собственным ощущениям. Кажется, всё нормально. Голова больше не кружилась, дышалось свободно.

– Прости, я не мог позволить тебе уйти. Не в том состоянии, в котором ты была... – Федотыч, кажется, так его называл Леон, протянул мне стакан с холодной водой. – Ты в моей комнате, Лира. Здесь тебя никто не потревожит.

От ледяной воды заломило зубы, зато мозги прояснились, и соображать я стала лучше.

– Я хочу уйти.

Дворецкий согласно кивнул.

– Конечно. Ты не пленница в этом доме. Но лучше побудь ещё немного. Приди в себя. Наташа освободится, поедет домой и отвезёт тебя.

– Наташа – это кто? – сейчас мне всё казалось подозрительным. Этот дворецкий с его неожиданной заботой, и неизвестная Наташа. Каждый человек в этом доме.

– Моя дочь. – по-доброму улыбнулся Федотыч. – Няня Миши.

Миша! Я не могла до конца поверить, в то, что мой погибший ребёнок, которого я оплакала, и с чьей потерей смирилась, жив. Это с ним я сегодня, наконец, познакомилась.

Образ маленького мальчика, моего сына, с любопытством разглядывающего меня и доверчиво протягивающего руку, вызвал тихую, осторожную радость. Испуганную, прячущуюся в самых далёких глубинах моего сердца и боящуюся показаться наружу. Сынок... В носу защипало, и я зажала переносицу пальцами. Не плакать!

– Они украли моего сына. – прошептала, борясь с желанием разреветься в голос.

– Я знаю. – за сожалением слышалось осуждение поступка Росса старшего. Или мне только показалось, потому что я искала его? Хотела хоть малейшей поддержки.

– Все знали? – весь ужас ситуации снова захватывал меня. Сердце дрогнуло, встало на паузу, но через секунду толкнуло горячий воздух в горло.

– Нет, Лира. Только Борис Эдуардович и Диана Тагировна. Остальные даже не догадывались. Только Леон заподозрил, когда узнал о вас с Борисом.

– Он не отдаст мне сына. – слёзы всё же прорвались, обожгли солью. – Никогда не вернёт.

– Всему своё время, девочка. – Федотыч ободряюще улыбнулся. – Не думаю, что этот вопрос получится решить быстро. Нужно набраться терпения и верить. Леону верить. Он не подведёт. Дай ему шанс.

– Шанс?

Во мне больше не было ни капли доверия. Даже самой маленькой крошки. Всё разбилось, рассыпалось в невесомую пыль. Леон не станет бороться с братом за моего сына. Это его семья.

– Всё исправить. – уверенно кивнул Федотыч. – Леон надёжный парень, и он любит тебя.