Бывший. Цена твоей любви

– Ты что-то решил?

Мне не по зубам его хитрые и продуманные игрища. Я больше не желала в них участвовать. Быть пешкой, овцой на заклание, пустым местом. Все их семейные интриги, противостояния, меня не касались и не интересовали. У меня была одна цель, один интерес – Миша. Я хотела услышать прямой ответ.

– Так как это касается только нас двоих, Лира, поговорим после завтрака в моём кабинете. Наедине. – Борис сделал ударение на последнем слове и многозначительно посмотрел на мать и Леона. – В этом доме Лира в полной безопасности и ей не нужны защитники и адвокаты.

– В таком случае я уже позавтракала. – отложила салфетку на край стола и встала. – Я подожду тебя в кабинете, если ты не против.

Всё равно кусок в горло не лезет, и сидеть за одним столом с Борисом было невыносимо. Лучше подожду его в кабинете. Немного успокоюсь заодно и приведу мысли в порядок.

– А гулять? – подал голосок Миша. – Лира, ты обещала поиграть со мной в мяч во дворе.

– Обязательно погуляем и поиграем, Миша. – я ласково улыбнулась сыну. – Как только мы с твоим папой поговорим, сразу пойдём с тобой на улицу.

– Пап, а ты с нами поиграешь? – воодушевился малыш. – Мы с Лирой будем в одной команде, а ты в другой.

– А я? – Леон подмигнул Мише.

– А ты тоже в нашей. – деловито дал разрешение сын. – Будешь защитник!

– Значит, я буду играть один против троих? – улыбнулся Борис.

– Ну, папа, смотри. – Миша начал один за другим загибать пальчики. – Я маленький, Лира слабая девочка, а Леон будет нас защищать.

Глава 30

– Тогда, может ты со мной в команде, а Лира с Леоном? Так будет честнее. По одному слабому и одному сильному игроку в каждой.

Мишка задумался на секунду и всё же отрицательно помотал головой.

– Нет. Лира – девочка. Её нужно хорошенько защищать. Вдвоём.

Я невольно улыбалась, глядя на сына, а сердце пело. Между отцом и мной Миша выбрал меня. Глупо, наверное, но так приятно!

– Спасибо, Миш. – ласково улыбнулась сыну. – Я рада, что ты будешь играть на моей стороне.

Не сразу поняла, что фраза прозвучала довольно двусмысленно. Только после того, как Борис иронично ухмыльнулся. Возмущённо дёрнула плечом: я имела в виду игру в мяч!

– Ты ничего не съела, Лира. Сядь позавтракай нормально. Разговор никуда не убежит. – Борис, не торопясь, взял в руки столовые приборы. – Я сегодня весь день дома. Мы можем сначала поиграть с Мишей, потом поговорить.

– Нет. – я не собиралась тянуть время и позволять издеваться над собой. Он прекрасно знал, понимал, как важен для меня этот разговор, что я жду его решения. Зачем заставлять меня мучиться неизвестностью ещё несколько часов? Что за иезуитская пытка?

– Мы поговорим сразу после завтрака! – я решительно вернулась на своё место и села на стул.

Пусть не думает, что боюсь и избегаю его! На кону мой сын, и больше я не проявлю слабости и нерешительности.

Леон одобрительно улыбнулся мне и придвинул ближе блюдо с крошечными сладкими булочками. Поймал мою руку и поцеловал запястье.

– Попробуй, солнышко. Тётя Паша творит чудеса. Булочки просто тают во рту! Тебе понравится.

Напряжение в столовой висело так плотно, что казалось, сам воздух гудел, как рядом с высоковольтной опорой. Миша удивлённо вертел головой, не понимая, что происходит. Обычно за завтраком мы обсуждали планы на день, выбирали, во что сегодня будем играть, какие занятия его ждут. Сейчас в столовой стояла гробовая тишина, нарушаемая только звоном столовых приборов. Поняв, что разговоров не будет, малыш грустно опустил голову и начал ковырять ложкой свой рисовый пудинг.

Я украдкой посматривала на Бориса, сидящего во главе стола. Кажется, ему тоже было не до еды. Он невольно морщился, словно картон жевал, а не нежнейший, воздушный омлет, но старательно изображал заинтересованность тем, что лежало в его тарелке.

Потом не спеша пил кофе. Две чашки. Я мысленно желала ему поперхнуться, но внешне старалась выглядеть невозмутимой. Все пытались, но получалось только у Анны. Наверное, сказывались годы тренировок. Как я поняла, мать братьев была довольно импульсивной натурой, но с нечеловеческим упрямством сдерживала себя в проявлении истинных чувств.

Наконец, Борис отставил чашку и встал со стула. Анна моментально отреагировала, подняв голову.

– Сын! – в её голосе прозвенела дамасская сталь. – Надеюсь, ты принял правильное решение!

– Не волнуйся, мама. – скрестил клинки Борис. – Правильные решения – моё кредо.

– Я пойду с тобой. – поднялся Леон.

– Ты будешь лишним. – раздражённо поморщился Борис. – Я же сказал – Лира в полной безопасности. Никто не причинит ей вреда, и я в том числе.

– Считай меня её адвокатом. – Леон решительно выступил вперёд, заслоняя меня плечом.

– Ей не нужен адвокат. – насмешливо скривил губы Борис. – Угомонись, брат. Лира, прошу...

Борис сделал приглашающий жест в сторону своего кабинета. Я провела ладонью по предплечью Леона, скользнула вниз по руке и, наконец, сжала горячие пальцы.

– Спасибо. – шепнула одними губами, глядя прямо в потемневшую зелень глаз. – Я тоже люблю тебя.

Видела, с какой неохотой он отпускал меня. Как схлестнулись с братом недовольными взглядами. Подняв повыше подбородок, пошла следом за Борисом.

– Проходи, садись. – махнул рукой в сторону дивана, а сам устроился в кресле напротив. Улыбнулся, оглядев меня с ног до головы. – Прекрасно выглядишь, малышка. Я рад, что ты здесь, в моём доме.

Покоробило его обращение. Так Борис называл меня в прошлом. “Малышка”, “моя девочка”, “нежная моя”. Возвращаться, даже мысленно, в то время было неприятно и больно. Снова чувствовать себя обманутой, преданной.

Но предъявлять сейчас претензии – не самый лучший вариант. Я не хотела его злить, хотя руки чесались залепить пощёчину, выцарапать лживые, холодные глаза. Но я сжала ладони, лежащие на коленях, в кулачки и опустила взгляд. Пускай называет как пожелает.

– Лира, прежде всего я хочу попросить у тебя прощения.

От неожиданности резко подняла голову и недоумённо уставилась на Бориса. Прощения? Считает, что можно простить то, что он сделал? За то, что украл у меня ребёнка?

– Знаю, это трудно, почти невозможно, но всё же прости.

Борис был возмутительно спокоен. Словно просил прощение за какой-то пустяк, незначительный промах. Протест, негодование кипели, пузырились в груди, грозясь вырваться из меня, как горячий гейзер из-под земли. Я крепче сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней.