Царь царей

Тому хватило одного только взгляда. Он всплеснул руками, заорав то ли «батюшки», то ли «батюшко» и помчался в сторону деревьев. Я бы хотел верить, что за лешим, но до владений моего друга было порядочно. Да еще и требовалось преодолеть воду. Просто Гриша опять не справился с нервами. Ладно, я на него особо и не надеялся.

Прошло меньше десяти секунд, а весь мой боевой отряд оказался размазан тонким слоем по окрестностям. Меня радовало, что все они живы — я чувствовал хист каждого. А вот все остальное абсолютно не радовало.

Я даже не успел должным образом оказать сопротивление. Кощей открыл рот и запел песню. Точно знакомую. И более того, даже хорошим голосом, словно всю жизнь колесил с гастролями по многочисленным городам и весям нашей необъятной Родины. А меня буквально раздавило. Будто какой-то неведомый шутник взял и вытащил из моего тела все кости. И теперь это желеобразное нечто по имени Матвей свалилось на землю.

У меня и раньше не было ни единого шанса против такого сильного и опасного врага. Ни зачарованный меч, ни собственный промысел не могли помочь. Требовалось придумать нечто экстраординарное. То, что способно как минимум удивить этого хмыря. Только что?

Ответа не было. Но самое забавное, в это мгновение, когда требовалось нервно кусать губы, пытаясь понять, почему тело под воздействием песни перестало меня слушаться, я успокоился. А чего дергаться перед неизбежностью? Чтобы умереть потным и взволнованным? Так себе мотивация.

Это нельзя было назвать капитуляцией. Скорее принятием грядущего. Мне ведь часто говорили, что кто рано возвышается, тот быстро сгорает. Так что ничего необычного здесь не было.

Еще говорили, что на пороге смерти перед глазами проносится вся жизнь. Наверное, у меня была такая себе жизнь. Не очень интересная. Потому что я вспомнил бабушку. Точнее, один из счастливых моментов, связанных с ней. Согбенную фигуру, шершавые морщинистые руки, поглаживающие голову, и самый нежный на свете голос, рассказывающий многочисленные сказки перед сном.

Моей любимой была сказка «Мешок яблок». Как заяц нашел в лесу яблоню и набрал целый мешок. Однако пока добрался до дома, раздал фрукты всем встречающимся на пути друзьям, а собственным детям ничего не осталось.

Вот только в лучших традициях добрых сказок эти самые звери принесли кто что мог. Мед, грибы, орехи, капусту, репу и всякое, всякое. Мотив был прост, добро всегда возвращается. Жалко, что подобное случалось только в сказках. Я бы сейчас не отказался от любой помощи тех, кому когда-то помог. Тот же Врановой сказал мне перед смертью спасибо. И вот если бы эту благодарность во что-нибудь конвертировать. Хоть в нечто ощутимое, о валюте я вообще молчу…

Состояние было странное. Мысли продолжали нестись в голове со скоростью падающих комет, но сознание укрепилось. Чуть позже я понял, что ничья воля не может управлять мной. И стал медленно подниматься. А затем услышал множество знакомых голосов и увидел мелькающие перед глазами образы. Леший, русалка, белая чудь, изнаночники из Фекоя, почему-то Следопыт, Врановой. Я даже не понял, откуда их столько взялось. И почему именно они пришли ко мне сейчас?

Я ощущал себя обманутым Гарри Поттером, к которому перед смертью явились не родители, а пьяные кореша. С другой стороны, всяко лучше, чем помирать одному.

По некой причине, не знаю по какой, я протянул руку ближайшему, кто стоял ко мне. И им оказался Врановой. Усталое и бледное лицо Пентти, на котором не было теперь и тени злобы, озарилось в улыбке. А он произнес единственное слово: «Лети». Ну, я и полетел.

Точнее очень захотел и сразу понял, что в обличье человека сделать это будет крайне сложно. Значит нужно попросту превратиться в птицу. Мысль была такая простая и даже отчасти тупая, что я сам не понял, почему не догадался об этом раньше? Если тебе надо взлететь — просто стань птицей! От создателей «если ты бездомный — просто купи дом».

Что самое удивительное, сегодня явно был день чудес. Потому стоило мне чуть подпрыгнуть, конечности молниеносно истончились, обрастая перьями, ноги превратились в мощные когти, нос увенчал огромный клюв, а уши, мои многострадальные уши, и вовсе исчезли.

Первый взмах крыльями был невероятно тяжел, второй дался легче, третий… После очередного я спросил себя: «Почему никогда раньше я не оборачивался птицей?». Это же так здорово.

Неприятный резкий голос вернул меня с небес на грешную землю. Хорошо, что только в иносказательном смысле. Я по-прежнему парил над домом, с интересом рассматривая, как вся реальность сплющилась в некий блин. А вот кощей внизу негодовал. Более того, матерился. Словно бранными словами можно было чего-то добиться. А потом он резко вспомнил о хисте, который его буквально распирал изнутри.

Толстый, почти осязаемый сполох разорвал ночное небо, заставляя меня проворнее шевелить крыльями. За ним последовал второй, третий, четвертый. Оказалось, что быть птицей хорошо, только если с земли никто не палит в тебя из импровизированных зениток. Не жалея боеприпасов.

Я облетел окрестности, чуть снизившись, чтобы не представлять такую простую мишень. И даже подумал, что самым логичным было бы попросту сбежать. Ну, или как выразился бы Григорий: «отступить с целью перегруппировки». Вот только нельзя же бросить друзей. Ведь понятно же, на кого обрушится гнев кощея. Тогда что делать? Думай, Мотя, думай! Если мироздание в очередной раз дало тебе шанс, значит, и из этой передряги можно как-то выбраться.

Вырвавшийся из руки рубежника разноцветный резак пронесся совсем рядом и скосил ствол дерева. Страшнее, чем просто умереть, было бы погибнуть от лгбт-шной радуги. Я затерялся среди деревьев, делая полукруг, а за мной стонал и разваливался на части пролесок. Надо отвести эту мразоту подальше, в безопасное место. Где он не доберется до нечисти.

Внезапно рядом мелькнула крохотная тень. Такая махонькая, что только теперь я оценил масштабы своего собственного тела. Я был не просто большим вороном, а их негласным королем. Радиоактивным мутантом, выросшим на свалке. А малыш-грифон, который в обычном состоянии доставал мне уже по пояс, предстал каким-то воробышком.

Я улыбнулся, насколько это было вообще возможно. Живой. И летает. Значит, не все так плохо. К тому же, грифон — это не только пару десятков кило диетического мяса, два венца из перьев для вождей индейцев и удобрения за баней. Но еще и веселый напарник с очень полезным хистом.

Мое карканье стало для меня неприятным сюрпризом. Почему-то в голове сидело, что я все еще человек, а вот тело выдавало странные выкрутасы. Однако грифон все понял. Он довольно заклекотал, точно только ради этого момента родился и стал снижаться. А я, в свою очередь, вдруг понял его.

Мы приземлились среди обломков старого дома Васильича. Самое то. За ним уже заканчивались владения СНТ. Да и место было безлюдное. Лихо, бес и черт остались на дороге перед моим домом. Теперь здесь только мы с тверским кощеем. И мой маленький козырь.

Я с некоторой тоской глядел, как мое тело возвращается в прежнее состояние. Раз вкусив свободу, тяжело оставшуюся жизнь быть человеком. Но, видимо, придется.

— Что, налетался, сученыш?!

Выглядел кощей уже не так помпезно, как раньше. Вспотевший, с красными пятнами на лице, да еще с перекошенной от злобы физиономией. От былой красоты и стати не осталось и следа.