Царь Дмитрий - самозванец

Мы подошли к критическому моменту, к развилке дорог, когда читатель может в полной мере реализовать столь любимое князем Юрием самовластие души. Нетерпеливые и сведущие в ортодоксальной русской истории могут сразу в конец отправиться, к эпилогу. Те же, кто хочет освежить в памяти события далеких лет, точнее говоря, традиционный взгляд на эти события, могут терпеливо и настойчиво читать страницу за страницей.

Для этих любопытных мне придется кратко изложить содержание отсутствующей главы под условным названием «Режем-клеим», исключив все несущественное, занимающее по обыкновению автора большую часть объема, как то: причитания и стенания князя Юрия, его эмоц. Оставшееся поможет нам понять план, которому следовал князь Юрий при составлении своей истории.

Скорее, это было несколько идей, на которые он опирался, когда переклеивал свою историю. Идея первая: правивший на Руси древний великокняжеский род (нарочно избегаю термина Рюриковичи, потому что ни князь Юрий, ни сами Романовы о Рюрике тогда не могли ведать, его много позже придумали) являл череду кровавых, бескультурных сатрапов, которые сами себя изничтожили в междоусобной борьбе, оставшиеся же в живых выродились и вымерли. Идея вторая: после смерти последнего царя из древнего великокняжеского рода не осталось ни одного кровного родственника, который мог бы занять его место по праву наследования, пришло время царей избранных, сомнения в легитимности их избрания вылились в гражданскую войну, известную под названием Смутного времени. Идея третья: единственным родом, в течение десятилетий последовательно отстаивавшим интересы русского народа и одновременно выступавшим за дальнейшее развитие Русского государства, был род Захарьиных-Юрьевых-Романовых, поэтому избрание Михаила Романова царем Всея Руси примирило все сословия и положило конец Смуте.

В рамках этих идей и принялся князь Юрий резать и переклеивать историю, не замечая явных нестыковок и противоречий. Но его текст ничуть не хуже других, той же «Истории государства Российского», да и как он может быть хуже, если совпадает почти до слова. Ведь и Николай Михайлович Карамзин не все выдумал, он добросовестно переписывал «исторические» документы, подобные рукописи князя Юрия. Возможно даже, что эту самую рукопись в руках держал. (Не удивляйтесь, после двухлетнего глубокого погружения в роман мне стало казаться, иногда, конечно, что и князь Юрий был, и рукописи его были, и все, что в них описано, тоже было на самом деле.)

Не корите князя Юрия, а воздайте ему по заслугам. Пусть история его полна нестыковок и противоречий, но какова история! До сих пор зачитываются! А из чего он исходил? Выкиньте из рассказа князя Юрия его рассуждения и отступления, вычлените действительно исторические факты, выжмите всю воду, и в сухом окажется у вас, останется именно что сухая, донельзя

скучная история, в которой неспешной чередой следуют цари, корона на безальтернативной основе переходит наследнику законному, заговоры ограничиваются разговорами, вплоть до кончины царя Бориса никто не покушается на цареубийство, никто не питает честолюбивых планов по овладению короной, бунты случаются по недоразумению и усмиряются единым словом. Даже и в этом далеко нам до стран европейских! У них, особенно во время описанное, было куда как веселее! Князь же Юрий не только переклеил историю русскую по образцам европейским, но и превзошел их. Ведь именно ему обязаны мы рождением трех колоритнейших персонажей, по сей день не дающих покоя историкам, писателям и широкой публике, — Ивана Грозного,'Бориса Годунова и Димитрия-Самозванца. Секрет успеха вроде бы прост, объединяете, к примеру, честного, добросовестного служаку Бориса Годунова с прекраснодушным царевичем Борисом, взошедшим по праву наследования на русский престол после кончины отца родного царя Федора, и получаете в результате коварного интригана, достигшего престола злодейскими убийствами всех возможных конкурентов. Но кому интересен честный служака или прекраснодушный царевич, зато коварный интриган возбуждает всеобщее любопытство, усиливаемое явными нестыковками в судьбе и противоречивостью натуры, которые мы совсем недавно ставили в упрек его творцу. Что уж говорить об Иване Грозном, вот уж шедевр так шедевр, самый известный на Западе персонаж русской истории! Родись князь Юрий двумя-тремя веками позже, он с такими талантами и такой фантазией мог бы стать величайшим историческим писателем, Александр Дюма-отец у него бы в подмастерьях ходил и за вином в лавку бегал.

Но князь Юрий жил в другое время и считал себя не писателем, что было унизительным занятием для потомка великих князей московских, и даже не летописцем. Создавая свою историю, он почитал себя ученым, историком. К сожалению, князь Юрий наивно считал, что сухость стиля, корявость фраз и обилие малопонятных или совсем непонятных слов являются непременными признаками истинно научного труда. Поэтому

свой первоначальный текст он не только перерезал-перекле-ил, но и придал ему наукообразную, то есть неудобочитаемую форму. Люди, живые в его рассказе, вдруг превратились в ходячие манекены. И, родив персонажей вымышленных, он буквально зарезал действительных. В первую очередь это касается Федора Никитича Романова, вот уж кто ни в чем не уступал перечисленным выше деятелям, а во что превратился стараниями князя Юрия? Даже не в манекен, в икону.

Всякие непонятные мне в рукописи князя Юрия слова я вычистил, но на большее у меня не хватило терпения и сил, за что нижайше прошу у читателей извинения.

Рукопись князя Юрия

Сказание о грозном царе Иване Васильевиче, о царедворце лукавом Борисе Годунове, о расстриге Димитрии-Самозванце и о чудесном спасении Руси промыслом Божиим и стараниями славного рода боярского Захарьиных-Романовых

Довольствуясь ролью летописца честного и беспристрастного, излагаю лишь факты неоспоримые, подкрепленные свидетельствами многими, воздерживаясь от оценок и объяснений поступков людских, которые лишь Господу ведомы. Пусть время расставит все по своим местам, пусть другие, более искушенные, исхитряются в объяснениях, пусть другие, более пытливые, находят в архивах пыльных документы новые, пусть другие, более искусные, расцвечивают историю правдивую красками яркими. Мне же утешением будет то, что служу лишь правде и земле Русской.

Начертано рукой великого князя Георгия Васильевича в лето Господне семь тысяч сто двадцать пятого года.

[1530 г.]

Ни одного наследника Русь не ждала так долго. Двадцать пять лет великого княжения Василия Ивановича вся держава молила Господа о ниспослании сына государю, Великий князь со своей благоверной супругой Еленой, происходившей из славного рода князей Глинских, ездили на богомолья в Ярославль, Вологду, на Белозеро, ходили пешком в святые обители и пустыни, раздавали милостыню богатую, молили со слезами о чадородии, но вотще. И вот, наконец, в полночь

августа 25-го, 1530 года, Небеса неслыханными доселе громовыми ударами и непрерывно блиставшими молниями возвестили о рождении в великокняжеской семье сына, встреченного народом русским с ликованием, заглушавшим громовые раскаты.

Так пришел в мир великий князь и царь Всея Руси Иоанн Васильевич, обреченный любви народной и несший грозу в душе, прозванный Грозным с первого его крика на земле.

[1532 г.]

Октября 30-го в великокняжеском семействе родился сын Георгий, последыш, немощный телом и умом.

[1533 г.]

Осенью, будучи на охоте в Волоке Ламском, великий князь тяжко заболел. Внесенный в палаты кремлевские, он, предчувствуя близкую кончину, составил духовную грамоту, в которой согласно обычаю вручил державу старшему сыну своему Иоанну под опекой братьев своих князей Юрия (Звенигородского) и Андрея (Старицкого), князя Михаила Глинского и ближнего боярина Михаила Юрьевича Захарьина, определил совершеннолетие старшему сыну в шестнадцать лет, назначил Углич в удел младшему сыну Георгию, отписал супруге своей Елене вдовью опричную долю. После этого, отослав всех остальных, беседовал долго с князем Михаилом Глинским и боярином Захарьиным об устройстве державы после его кончины, затем, призвав семейство, простился с супругой, благословил сыновей и почил в Бозе. Случилось это декабря 3-го.

[1534 г.]

Великая княгиня Елена со вдовьей долей своей не смирилась и, пользуясь попустительством бояр первейших, обиженных небрежением к ним почившего великого князя, совет опекунский разогнала, князя Юрия (Звенигородского), а потом и князя Андрея (Старицкого) голодом уморив, а своего родного дядю князя Михаила Глинского в темницу посадив. Но наибольшую скорбь вызвало удаление от двора боярина —^{ГЕНРИХ ЭРЛИХ}

Захарьина, делами добрыми снискавшего великую любовь среди простого народа.