Царь поневоле. Том 2

Иудеи, взяв все подписанные мной экземпляры, прочитали их, убедились, что везде всё одинаково, в том числе и в египетской части и стали по очереди все подписывать. Затем тоже сделали свидетели и с моей стороны. Когда всё было готово, Танини вручил им их экземпляр, а два наших убрал себе в тубус и отошёл за мою спину.

— Я знаю, что у вас проблемы с продовольствием, — сказал я, — поэтому в качестве жеста доброй воли, вам оно будет предоставлено за мой счёт.

Рты у иудеев открылись.

— Разошлите всех, кого нужно, чтобы предупредили остальные коленья о нашем с вами договоре и через три дня мы вместе выступим на города амореев и иевусеев, — предупредил я их, вставая с кресла.

Иудеи поклонились в пол, пока я со своими спутниками и охраной не вышли из шатра, оставляя их наедине.

* * *

Когда ткань перестала колыхаться за широченной спиной явно могучего лучника, иудеи переглянулись между собой.

— Этот египетский царь опаснее всех, с кем ранее встречались наши предки, — тихо сказал один из священников.

— Купцы из колена Асира подробно рассказали, как различные города падали перед ним один за другим, — задумчиво ответил один из военных вождей, — если бы они не поклялись именем Яхве, я бы сильно усомнился в том, что они видели это своими глазами.

— Мы должны получить наши реликвии обратно и избавиться от него, иначе всем нам грозит снова оказаться в египетском плену, — безапелляционно подвёл черту первосвященник, — поэтому тянем время с выдачей заложников. Я уже отправил гонцов во все города, обрисовав угрозу, которую несут эти египетские захватчики всем, а не только нам.

— А как же договор? — удивился один из военных вождей.

Первосвященник прямо у всех на глазах на кучу мелких клочков разорвал только что подписанную бумагу.

— Вот, что думают боги о слове, которое сыны Израиля дают египтянину, — ответил он, — нас поддержат другие города и колена. Никто не захочет снова оказаться в египетском рабстве. Совместными силами мы разобьём и выкинем из Ханаана этого сына осла и собаки и вернём наши Священные реликвии.

Они молча поднялись с колен и только один из вождей предусмотрительно собрал клочки бумаги и закопал их глубоко в землю в углу шатра, чтобы их не увидели египтяне.

* * *

Я, сидя на кресле, задумчиво перебирал клочки бумаги, которые мне принёс Эхор, тренированным взглядом бывшего охотника увидев, когда убирали его шатёр с места переговоров, что земля в одном месте более рыхлая, чем при переговорах, на которых он присутствовал. Копнув в этом месте, он увидел порванный папирус, первый же взгляд на который заставил его, бросив всё, примчаться ко мне. Сняв с себя золотой браслет, я молча отдал его ему и он тоже молча с поклоном удалился. Всё было понятно без лишних слов.

— Смотри Ада, как отнеслись ко мне твои соплеменники, — я поворачивал, показывая на свет клочки, где виднелась иудейская клинопись, которую писала она сама.

С лавки послышались всхлипывания, а затем и вовсе громкие рыдания.

— Мой царь, один приказ и мы сотрём войско этих проклятых лжецов с лица земли, — Хопи, с искажённым от гнева лицом, всё время с прихода другого центуриона хватался за меч.

— Ты опять торопишься, — улыбнулся я, — вспомни сколько раз, ты предлагал убить тех фиванских купцов. Что было бы, если бы я тебя послушал и просто утолил бы свою месть? А?

— Покушение могло быть и успешным мой царь, — нехотя ответил он.

— И тем не менее, не стало. Зато оно открыло нам весьма широкие возможности навести порядок во всём царстве и при этом обогатиться, — я покачал двумя пальцами, в которых был зажат клочок папируса.

— Об этом, — я показал его всем, — никто не узнает, дальше стен этого шатра. Это понятно?

— Да царь, — глухо ответили мне все до единого легионеры, а затем последним, хоть и нехотя Хопи.

— Тебя это тоже касается, рыдающая, — я не стал утруждать себя и поворачиваться в сторону, откуда шли беспрерывные всхлипывания.

— Я… Великий царь… Твоё величество, — послышалось со стороны лавки, но стоило Хопи сделать в её сторону шаг, как Ада тут же сквозь слёзы произнесла внятное.

— Да Великий царь, я клянусь в этом своей богиней.

— Вот и отлично, — улыбнулся я, позвав к нам Танини, приказав ему все клочки собрать обратно в текст и аккуратно наклеить на подложку из другого листа. Неглупый парень мгновенно понял, что это за обрывки такие, ведь целые листы были у него в тубусе.

— Но! — едва он открыл рот, возмущённо тыкая пальцем в них, как его взял под руку Хопи и увёл из шатра.

Вернулись они через пять минут. Хопи молча встал на своё место, а злой, взъерошенный и красный словно варёный рак Танини, буркнул под нос, что тоже клянётся никому ничего не говорить, собрал аккуратно обрывки и зло бурча оскорбительные слова в сторону всей расы иудеев, удалился на выход. В шатре после его ухода повисло напряжённое молчание.

Я поднялся с кресла, похрустел шей и раздевшись, лёг в кровать, закрыв глаза. Несмотря на то, что я говорил Хопи, говно во мне конечно кипело. Я был страшно зол на то, что мне плюнули даже не в лицо, а прямо в душу. Ведь я подчеркнул важность этого документа, сделав его даже двуязычным, не говоря уже про то, что старательно не унижал никак собеседников и был очень милым и вежливым царём на этих переговорах, хотя все козыри были у меня на руках при этом. К сожалению, ненависть между египтянами и иудеями была слишком велика, чтобы она пропала вот так сразу и хоть я приложил все силы, чтобы сгладить подписание между нами мирного договора, всё равно, иудеи поступили по-своему. Грудь от гнева, охватившего меня, сильно вздымалась вверх, хотелось ломать и крушить, но я прекрасно понимал, что поспешные решения, особенно принятые под сильными эмоциями, всегда будут хуже, чем те, что приняты на холодную голову. Так что мне следовало успокоиться, хоть это было и весьма тяжело сделать.

Внезапно мои одеяла шевельнулись и к моему телу прижалось обнажённое миниатюрное тело, которое быстро, чтобы я не выкинул его обратно, с силой прижалось к моему. Я сразу ощутил и острые соски, упёршиеся мне в грудь и солёные губы, которые лихорадочно искали мои и упругие бёдра, которые пытались втиснуться между моих ног.

— Ты точно уверена, что девственница? — вся злость, как-то мгновенно стала уходить, когда меня весьма настойчиво хотели одновременно поцеловать и поймать за член.

— Мой царь может с лёгкостью в этом убедиться сам, — прошептали мне на ухо весьма дерзкие слова и снова занялись моими губами.

Раздражение, злость стали уходить на задний план, а лёгкая влюблённость, которую я испытывал к иудейке со дня, когда увидел её лицо впервые, снова проявила себя, только уже сильнее. Тяжело вздохнув, я отдался новой страсти без остатка. Ада всё же оказалась и правда девственницей и похоже тётка не всё правильно говорила мне в своё время про жриц богини Ашеры.