Царь Саул

— Стой-ка, сын греха! А разве люди ибрим не должны кормить воинов царя Эшраэля, когда они выступили в поход? — вмешался Абенир. — Да за такую жалобу на своих лучших копейщиков другой владыка повесил бы вас на ближних деревьях. Только наш господин и царь снисходит выслушивать всякого дурака и грубияна, чтобы не свершилась несправедливость.

— Я и говорю, — не смущаясь и не выказывая страха, продолжал зифей. — Мы дали для царского войска столько овец, сколько наши старейшины обещали твоим начальникам, господин. А этого барана те два разбойника взяли для себя. Тут же зарезали, разделали и стали жарить на костре.

— Они плохо поступили, я их накажу, — заметил Саул, хотя Бецер сообразил: царь едва сдерживает смех. — Что ещё они сделали?

— Наевшись баранины и напившись вина из меха, который они притащили с собой, нечестивцы пошли в Ешимон. Не доходя до ограды, они увидели в поле девушек, собиравших колосья на стерне... Тогда они начали хватать их за груди...

— Понятно. — Саул случайно вспомнил, как в приступе внезапной похоти он среди собственного дома овладел молоденькой служанкой. Это воспоминание испортило его смешливое настроение. Он грозно сверкнул глазами.

— Выстроить сотню «железных» копейщиков, — приказал царь. — Сейчас разберёмся, кто из них нарушил закон пророка. Абенир, это твои необузданные злодеи грабят народ. Кто у них сотник? Тинехеш? Позвать его сюда!

Сотня воинов с железными наконечниками на копьях выстроилась в центре царского становища. Сотник уже знал от Абенира, в чём дело, и злобно косился на ябедников-зифеев.

Однако зифеи бесцеремонно расхаживали между рядами. Скоро они указали насильников, тыкая заскорузлыми пальцами прямо в грудь Ахимелеху, по прозвищу Хетт, и Абеше, сыну Шаруинову.

Ахимелех, рослый, рыжеватый, лет двадцати, может быть, и правда сын какого-то хетта, наёмного воина, и эшраэлитки. Поскольку он соблюдал вероположения своей матери, его не считали чужаком и ценили за присущую хеттам силу и упорство в бою. Юдей Абеша относился к знатному роду, а потому не привык ни в чём себя ущемлять. Бениаминцев он признавал вообще людьми второго разряда, делая в душе снисхождение только царю и Абениру. Он был человеком дерзким и своевольным. Зифея, ткнувшего его в грудь, Абеша схватил за руку, явно собравшись расправиться с наглецом. Только услышав ругань сотника, он отпустил горца.

Оба копейщика сразу сознались в совершении незаконного отнятия барана и в принуждении девушек к удовлетворению своей похоти. Воины не считали себя особенно провинившимися. Товарищи насильников тоже пожимали плечами и удивлялись неудовольствию начальников.

Увидев Саула, все сообразили, что дело плохо. Царь и его помощник Абенир просто так поднимать шум не будут.

— Отберите у них оружие, — приказал Саул, имея в виду Ахимелеха и Абешу. Когда его приказание исполнили, он продолжал, стоя перед сотней Тинехеша: — Вы забыли, что находитесь в пределах Эшраэля, а не на земле Амалика или Пелиштима. Отнимать скот у людей да ещё бесчестить девушек — преступление и, по закону Моше, наказуется побиением камнями до смерти. Казнь совершится завтра после восхода солнца. Нечестивцев связать и держать под стражей.

Насильников связали и увели. Царь мрачно удалился к себе в шатёр.

На рассвете пришёл расстроенный сотник Тинехеш. Царь уже проснулся (если он вообще спал ночью). Бецер собрался лить в его руки воду из кувшина, чтобы он очистился омовением перед молитвой. Абенир разложил на чистом полотенце хлеб, козий сыр, сушёные смоквы и кислое молоко в небольшом мехе.

Когда сотник, заикаясь от страха, сообщил о побеге приговорённых, Саул разгневался. Тинехешу он нанёс кулаком такой удар, от которого тот вылетел из шатра и распластался на земле без сознания.

Сначала разъярённый Саул хотел повесить сотника и воинов, охранявших Ахимелеха и Абешу.

Прибежали Адриэль, Ард и Доик. Вместе с Абениром соратники царя умолили его отменить своё решение. Они обещали вызвать всех сотников и объявить им, что отныне за такой проступок, который совершили двое копейщиков, будет назначаться казнь, жестокая и позорная. Саул немного остыл и согласился с их просьбой. Было решено: при поимке беглецов повесят. Остальных, вызвавших гнев царя: Тинехеша и стражей пока помилуют. В общем, всем стало понятно, что сотник и охрана небрежно стерегли обвиняемых из-за соответствующего намёка Абенира. Саул это тоже понял.

Царь расспросил зифеев, где, по их мнению, прячется Добид. Он приказал войску разделиться, прочесать заросли и облазить все горы-ущелья пустыни Зит. Не отрезав ни куска от копчёного воловьего окорока и не преломив хлеба, воины Саула выступили в поход.

Уходя, Абенир тайком от Саула кликнул сотника Тинехеша.

— Доносчиков заколоть копьями, — тихо сказал Абенир. — Бросить в расщелину скал и завалить камнями. Чтобы никому неповадно было приходить с жалобами на моих бойцов.

Царь ни о чём не догадывался, поглощённый неотступным стремлением настигнуть бывшего зятя, который снился ему в золотом венце.

Но убийство трёх зифеев стало известно на щебнистых холмах Гахила, среди охотников и пастухов окрестных гор. Абенир не предполагал, что его жестокость станет причиной больших неприятностей.

Теперь зифеи предпочитали прятаться при появлении царских элефов, как от чужеродных захватчиков-амаликцев, гессурцев или меднобронных пеласгов. Если кто-то из людей Саула случайно отдалялся от своего отряда, он бесследно исчезал. Его бесполезно было разыскивать. А если и находили, то с разбитой головой, переломанными рёбрами и хребтом, как у человека, сорвавшегося в пропасть.

Иногда под ногами с хрустом проваливались ветки, засыпанные песком и щебнем. Воины падали в яму, на дне которой находились ребристые камни, а то и торчал заострённый кол. Расследовать эти случаи, искать виновных не имело смысла. Такие западни охотники привыкли сооружать на оленьих тропах, выслеживая козерога или медведя.

4

Тем временем два молодых воина без копья и меча (только с ножом и палкой) пробирались обрывистой стремниной, прячась от зифеев и одновременно от разведчиков Саулова воинства. Измождённые, рваные, покрытые ушибами и царапинами с запёкшейся кровью, они искали того же, кого вынюхивали ищейки Абенира.

Шатаясь от усталости, они присели в жидкой тени корявого дерева. Внезапно опасный холодок медного острия коснулся их затылков.

— Кто вы? Что ищете? — услышали они за спиной. — Положите на землю палку и нож, медленно повернитесь. Руки держите на груди.

Молодые воины повиновались. Повернувшись, увидели приземистого зифея с козьей шкурой на плечах и рослого, могучего мужчину с большой чёрной бородой, пронизанной белыми нитями. Он носил круглую войлочную шапку, которую обычно предпочитают носить юдеи.