Carere morte: Лишенные смерти

Лира прогулялась по Зеркальной галерее. Она вглядывалась в зеркала, искала знакомые черты "отмеченной Бездной" в своём отражении. Когда от напряжения заболели глаза, юная вампирша оставила бесплодные попытки. Она решила прогуляться по Пустоши, как советовал Дэви: быть может, там, у истока Бездны, ответ скорее придёт к ней?

Девушка спустилась в пещеру под замком. Отсюда открывался один из десятка тайных ходов из "Тени Стража".

Тихо шелестела речка, Стигий, а впереди гуляли двое: Адам и Хелена. Они всё радовались встрече, будто расставались на много лет. Они не отрывали взглядов друг от друга и их улыбки были искренними. Адам не выпускал руки подруги, а маленькая Хелена иногда приподнималась и по-кошачьи тёрлась щекой о щёку вампира.

"Как вечность ещё не наскучила им?" — с тоской подумала Лира.

Наверное, перед тем, как принять каплю бессмертия, нужно прежде избавиться от всех чёрных пятен, что есть в твоей смертной жизни. Принято думать, что, становясь вампиром, ты становишься абсолютно свободным, но это не так. Всё, что угнетало тебя в смертной жизни, переходит в твою вечность и здесь сразу же умножается, заполняет её всю. Вечность вампиров пуста, и все carere morte стремятся поскорее заполнить её… Хорошо если им на помощь приходит любовь или месть, но у Лиры не так. Боль. Одиночество. Разочарование. — Вот наполнение её вечности.

Ей стало страшно в затхлом подземелье, будто вся громада замка навалилась на неё…

— Хелена! — окликнула она вампиршу. — Прости… Можно мне с вами поговорить?

Вампиры с охотой обернулись.

— Конечно, — отозвалась Хелена. — Мы идём гулять. Иди сюда, к нам.

Они втроём забрались в лодку и поплыли. Лира касалась ладонью чёрной глади воды и ей казалось, она гладит огромного сильного зверя, что ползёт, извиваясь, по тёмному тоннелю.

— Владыка собирается начать поиск Избранного, — заметила она.

— Да, — улыбнулся Адам. — Дэви всё не может выбросить эту идею из головы. Я его не виню. Старейшие все помешаны на древних легендах. Только мы с Хеленой смотрим в будущее и видим: там не будет места сказкам. Впрочем, пусть Дэви ищет. Вдруг в этот раз ему повезёт?

— Но это же опасно! Орден немедленно отреагирует! Своими поисками!

Адам расслаблено осклабился:

— У охотников нет средств поиска.

— У них есть одна вампирша! — шикнула Хелена. — И вот ещё одна промашка Владыки: он оставил Миру Вако в живых!

— Мира? Это несерьёзно.

Вампиры заспорили. Лира поморщилась и попыталась запротестовать:

— То, что вы обсуждаете, вовсе не так важно! — она тронула своё отражение к воде и нашла в его чертах пока неясные контуры ответа на вопрос Дэви. — Владыка не видит истинной опасности…

— Первый довольно опасен, — заметил Адам. — Ты не видел его, Лира Диос. Я, впрочем, тоже, но вот наши предки пострадали от него. На Восьмом Балу Карлы он убил Диоса — сильнейшего из охотников и тогдашнего главу Ордена, а немногим ранее развеял в пыль Александра Митто, старейшего и одного из первых своих детей. Ваш ритуал бессилен против него, никому из carere morte он не даёт и приблизиться. Недавно охотники не сумели остановить его Покровом. Против него нет оружия, кроме Великого.

— Великий? Думаете, он будет выступать в качестве вашего щита? Если Первый властен над проклятием всех carere morte, он обойдёт вашего Великого и сметёт всех, кто за ним.

— Ты совершенно права, Лира Диос! Только Владыки это не коснётся. Он надеется спастись, используя Избранного. Вампир, отдающий кровь Избранному при инициации, не умирает. Он переходит в иное состояние бытия — бытие духа. Он входи в Дар Избранного и, съедая толику его света, навечно остаётся в нём.

Хелена засмеялась:

— Простите, но я не могу себе этого представить и не могу говорить об этом серьёзно! В прошлый раз Избранный оказался молод и хорош собой. А если в этот раз владелицей Дара окажется старуха? Хотела бы я видеть лицо Дэви в тот момент, когда он увидит её и осознает, что ему придётся коротать вечность в старом, уродливом теле!

— Ты глупая кукла, — с любовью сказал Адам. — Да будет тебе известно, старейшие равнодушны к своей внешности. Тело для них — надоевшая, изношенная одежда, которую они рады будут сбросить. К тому же, когда тебе угрожает смерть, не станешь задумываться, что на тебе надето: платье короля или рубище.

Любящая покрасоваться Хелена снова заспорила, а Лира представила Дэви в женском обличье и засмеялась, зачерпнула пригоршню воды и брызнула на парочку.

— Дэви только что мне сказал, Избранный нужен ему не в качестве защитной оболочки, — вдруг вспомнила она. — Увы, мы не поглядим на него в обличье старухи! Он хочет сделать Избранного заложником и диктовать свои условия Макте.

— Это чуть более умно, — Адам загадочно улыбнулся и более ничего не сказал.

Лира развеселилась и, добравшись до Пустоши к утру, потанцевала немного среди древних камней. Она была одна — Адам и Хелена покинули её в Короне. Но и танцуя девушка не переставала размышлять.

Затея Дэви всё-таки представлялась ей сущей глупостью. Эта идея обречена с самого начала и не подкреплена ничем, кроме страха бессмертного. Дэви не поддерживает ни свита, ни сама Бездна, значит, он провалится.

"Крепко же он насолил Макте в прошлый раз, раз теперь так боится за свою жизнь!"

Низкое небо нависало над самым шпилем далёкой церкви Микаэля. Облака застилали горизонт, широкая Пустошь сжалась и казалась маленькой, как летний дворик у столичного дома Диосов. Лира поморщилась: после визита в район Академии прошлое призраком встаёт за каждой её мыслью!

А ведь Владыка говорил: её голова должна оставаться пустой… Да, в этом он прав! Как же отвлечься?

Лира спустилась до яблоневого сада и тихонько опустилась под дерево, закрыла глаза. Она притихла, больше не рвалась веселиться, танцевать. Это место требовало молчания, неподвижности: место дворца Макты, место рождения первого carere morte. Бездна сладко спала, свернувшись клубком вокруг этого сада, полного запахом созревших диких яблок.

"Источник Бездны!" — прошептали её губы и сомкнулись. Лира грезила.

Небо надвинулось сильнее, осенний ветер сипло завыл, пойманный скрюченными пальцами старых деревьев. Лира откинулась назад, прижалась спиной к холодному стволу. Её руки устало лежали на пожухлой траве ладонями вверх, а глазные яблоки быстро бегали под веками.

Она провалилась — глубже и глубже, сквозь время. Пустота кружила её в смерче, и оком бури был тихий яблоневый сад. Бездна хранила здесь своё сердце. Оно было закопано! — глубоко, глубоко! Лира тянулась к нему, но не могла коснуться.