Carere morte: Лишенные смерти

Ты ушёл навсегда, быть может. Но я всё же буду ждать. Вся моя жизнь — ожидание. Там, в Доне, я буду ждать. Буду стоять на площади Ратуши, смотреть в чёрные провалы дверей и молиться, чтобы ты вышел оттуда. Чтобы ты вышел из этой бездны… живым. Подойдёшь ли ты ко мне или уйдёшь прочь — неважно. Я буду молиться, чтобы Бездна отпустила тебя".

Давид перечитал письмо несколько раз, но так и не сумел осознать его смысл. Потом ему представилась дивная картина: Мира, ждущая его на площади Ратуши…

— Мира… — пробормотал он. На губах заиграла радостная, неверящая улыбка. — …Неужели?

И в столице было также ясно и тепло, а воздух полнился ароматом цветов. Но Давиду теперь некогда было смаковать это. Перед собрание в Ратуше его ждали встреча с революционерами из "Гроздьев".

Великолепно… Винсент сумел выкроить время и явился сам, его сопровождала Солен. Они остановились поговорить в тихом, пустом переулке. Единственной свидетельницей беседы была серая трущобная кошка. Возница ждал Гесси поодаль.

— Значит, сегодня? — спросил Винсент. — Уверен?

— Зачем ждать? Чего? — Давид усмехнулся. — Лучше сейчас. Пока я уверен в правильности своих действий.

Винсент кивнул. Понимание и какое-то тяжелое воспоминание отразилось в его глазах:

— Тогда к семи часам я выведу в бой отряд. Сигнал…

— Ты пойдёшь сам? — Солен воинственно хмыкнула, перебив его. — Тогда и я с тобой!

— Вам, герцогиня Реддо, лучше не показываться у Ратуши. Если ваш брат ещё метит на трон Доны, — заметил Давид и обратился к Винсенту. — Собрание начнётся в пять. Полагаю, двух часов хватит, чтобы подготовиться к ритуалу, провести его и понять, сработал ли он. Отлично, пусть в семь.

— Как вы поймёте, сработал ли он?

— Арденсы чувствуют свою метку. Если она исчезнет, мы это поймём.

— Как вы это чувствуете? Это боль? — заинтересовалась герцогиня, но Давид чуть отвлёкся: какой-то юнец давно крутился возле экипажа Гесси и потерявший терпение возница в это самое мгновение хлестнул его кнутом.

— Эта метка болезненна? — повторила Солен. Охотник встретился с немигающим царственным взглядом кошки, внимательно прислушававшейся к их беседе, и вздрогнул, будто от холода.

— Прошу прощения? Не совсем. Она… как болезнь. Лихорадка в крови. Чем сильнее carere morte, чем их больше, тем слабее метка, и наоборот. Сейчас, на пороге победы над вампиризмом, наша кровь почти кипит.

— О! И никогда, никто из вас не проговорился…

Он пожал плечами:

— Мы же Арденсы.

— Что ж, я приведу отряду к началу вашего собрания, — сообщил Винсент, недовольный тем, что Солен увела разговор в ненужную сторону. — И в семь часов вечера мы ждём условного сигнала.

Герцогиня окаменела лицом. Гесси понимал, в Солен Реддо сейчас боролись радость и сожаление: радость, от того, что последний из Гесси, главных врагов семьи Реддо, самолично расчистит её брату путь к трону. Сожаление — от того, что навсегда предстоит попрощаться с хорошим другом.

Гесси отвёл глаза и вспомнил ещё вопрос:

— Часовой механизм бомбы заведён на семь?

— Да. Молоточек будильника ударит по капсюлю и фитиль воспламенится. Взрыв бомбы — условный сигнал для отряда, — Винсент вздохнул. — Если ваше собрание затянется, ты можешь перевести часы будильника или перерезать фитиль. Но тогда поджигать его тебе придётся самостоятельно. В крайнем случае, если что-то пойдёт не так, среди охраны Асседи есть наш человек, он тебе поможет. Удачи, Гесси. Тебе будет сложно. Да. Я знаю, я помню, как это сложно. Если засомневаешься, напомни себе: то, что ты сделаешь, приблизит нас к концу эпохи carere morte. Следующим за тобой останется сделать немного, и благодарить они будут — тебя.

Давид улыбнулся:

— Я напоминаю себе это ежеминутно.

Они разошлись. Солен на прощание тепло пожала его руку:

— Ты первый из Гесси, с кем я дружна. И если вы все такие… Реддо много потеряли, считая вас врагами.

Экипаж тронулся. Давид аккуратно задёрнул шторы и вытянул из-под сидения небольшой саквояж. Его в карету Гесси подбросил парень, отведавший кнута возницы. Давид не стал раскрывать саквояж. Он знал, что там: бомба. Часы в саквояже тихо, но раздражающе тикали, отсчитывая последние, отмеренные охотнику и всем Арденсам, часы.

Часы Солнечной башни били пять, когда его экипаж въехал на площадь Ратуши. Скоро карета остановилась, но охотник не поторопился покинуть её. Он достал на свет свой чемоданчик с флягой снадобья и открыл его. Минуту он посидел, размышляя и не решаясь сделать последний шаг: переложить снадобье к бомбе.

На мгновение явилась картинка: он оставляет саквояж с бомбой в экипаже и идет к Арденсам с одним снадобьем… Давид тряхнул головой, и картинка исчезла. Охотник быстро переложил флягу со снадобьем к бомбе и с саквояжем в руках покинул экипаж.

У дверей Ратуши охотника ждал министр Карита, один из участников сегодняшней встречи. Он был в маске и неброском сером плаще.

— Все собрались, — доложил Карита.

— И Асседи?

— Ждём только тебя, — но, вопреки нетерпеливой фразе, министр не поторопился проводить Гесси внутрь. Он склонился ближе к лицу охотника, зашептал:

— Давид, подобное не имело прецедента. Ты уверен, что собрание необходимо? Снадобье действует, ты проверял?

— Проверим сегодня. Собрание всех Арденсов абсолютно необходимо.

— Приняты повышенные меря безопасности…

— Напрасно! — Давид поймал себя на том, что излишне крепко стискивает ручки саквояжа с бомбой, и немного ослабил хватку. — Мы собрались для молитвы, а не для битвы. И — да: подобный прецедент был, когда Кармель Крас отказывалась от Дара. Никто из собравшихся тогда не пострадал.

— И в этот раз ты можешь обещать, что никто не пострадает?

— Мы помолимся вместе и примем снадобье, — голос Давида дрогнул. — И когда станет ясно, прощены мы или нет, мы поймём, есть у нас будущее, или нет.

— Если Гесси говорит загадками, верный знак: он стремится обойти ложь, — Карита усмехнулся. — Я готов к любому исходу твоего предприятия, Давид, если ты полагаешь, что он будет полезен для страны.

— Асседи…

— Асседи упустил власть. Он сдался. У меня лежит текст его отречения… Земля Страха больше не принадлежит Арденсам, Гесси.

Давид вздохнул:

— Ты не представляешь, какой тяжкий груз снял с моей души этими словами!

Они вошли в Ратушу. Дверь захлопнулась, за ней остался напитанный запахами весны мир, и мечта о женщине с глубокими синими глазами, которая будет ждать охотника там… Впереди была встреча с Арденсами.