Царёв город

— Добро, воевода. Где эти воры, в каком месте?

— Мы так сделаем, княже. Я нынче же поеду в Царев город и доподлинно выведаю, где сии разбойники сидят. А ты через день-два веди сотню туда же, и мы дело свершим с божьей помощью.

Как только воеводы вышли, Андрюшка сразу шасть в чулан. О чем они там советовались — не известно, но сразу после отъезда Сабурова друзья заторопились, запрягли лошадей в сани и распрощались с Буйносовым.

Ныне, не то что в минувшие времена, дорога по реке накатана. Стоит впереди город, и ездят по ней постоянно. Хлопая по седлу задом, едет Данила Сабуров по дороге рысью. Лошадь хоть и не успела отдохнуть, но мороз поджимает ее, иона бежит ходко. Вдруг сзади скрип полозьев, конский топот. Оглянулся воевода, попридержал коня на всякий случай, правую руку положил на рукоятку сабли Но, приглядевшись, успокоился. В санях, раскручивая конец вожжей над головой, мчался воеводский подьячий.

^— Эгей, князюшко-батюшко, погоди! — кричал подья-чий. Сабуров остановился, первые сани проскочили вперед, вторые остановились сзади.

— Что стряслось?

— Воевода Василий Иваныч велел мне грамоту государя посмотреть.

— Он что, не верит мне?

— Не знаю. Велел прочитать и все. Инако стрельцов он не поведет.

Сабуров соскочил с седла, открыл переметную суму, вынул свиток. Он и не заметил, как сзади подошли две бабы, и в спину его уперлось что-то твердое. Он глянул через плечо, под лопаткой торчало дуло пищали.

— Руки, князь, поднимай, — услышал строгий голос.

— Вы что, с ума посходили?! — крикнул воевода, но руки поднял. Подьячий выхватил из его ножен саблю, выдернул пистоль из-за пояса. Сабуров резко наклонился, чтобы вырваться из-под дула ружья, но повернуться не успел. По голове ударили чем-то тяжелым, из глаз у него посыпались искры, потом все потемнело, и он рухнул на снег. Очнулся связанным. Его куда-то волокли эти трое, и, глянув вперед, воевода понял, что его тащат к проруби, которую пробили, видимо, для водопоя. Из круглого отверстия во льду поднимался легкий пар, вокруг все запо. рошено снегом. И,тут Сабуров вспомнил цыганку, ее гадание и пронзительно заорал:

— За что, православныи-и?!

— За Илейку-кузнеца, воевода, за лихоимство.

И когда лицо ожгло студеной водой, уже подо льдом, у Сабурова мелькнула и погасла вторая мысль о цыганке: «Не могла, стерва, сказать о проруби. Я бы оберегался...»

VIII

Ешке надо было так и так ехать в Москву, к митрополиту. Город новый, почитай, возведен, деревянная церквушка построена, каменный храм заложен. На все это деньги из царской казны получены. На все иное воевода Ноготков ни полушки не дает. Он и сам мужик прижимистый не дай бог, а дьяк Виногоров при нем, который деньги считает, так тот еще зловреднее. А у настоятеля церкви других расходов тьма. Надо образами храмы украсить, а для этого из града Владимира придется иконописцев призывать. Нужно двух дьяконов, двух пономарей, звонарей и иных божьих слуг оплачивать, а чем? Хоругви, опять же, на два храма, свечи,'паникадила, сосуды всякие. И вообще храмы божии внутренним великолепием должны блистать, манить прихожан во святую обитель. Певчих бы завести, просвирню опять же надо. Палагу бы на это дело поставить, глядишь, деньга кое-какая перепадет. Ну и про ватагу, про кузнеца надо у государыни узнать — не век же им по .лесам да болотам мыкаться.

Ехать с Ешкой попросился у воеводы и городничий Звяга. Причины были веские — при пожаре погиб брат Воейкова. Дом и усадьба сгорели дотла, жена и дочь остались без угла. Надобно было их либо оставить в доме, либо везти сюда. Стало быть, усадебку можно продать, да и могилу жены в божеский вид привести, чай, осыпалась, осела.

Только бы выехать — вдруг на дворе гости. Настя, Андрюшка, Айвика. У Ешки со Звягой радость, а у Насти грусть — отец опять ушел в нети.

— А что делать, раба божья? Приволок Данилка Сабуров царский указ — пришлось прятаться. Где сейчас Илья, бог знает. Обещал весть дать, пока ничего не ведо-

мо. А воевода того и гляди стрельцов из Кокшайска приведет.

— Не приведет, — уверенно сказала Айвика.

— Ты плохо Сабурова знаешь. Он ради награды отца родного выдаст.

' — Не выдаст, царствие ему небесное, — Настя перекрестилась.

— Вот бабы, раскудахтались! — недовольно сказал Аи- . дрейка, глядя на Звягу: — Слух прошел, что утонул воевода. А вдруг это неправда! Молчите уж...

Воейков посмотрел на лица девок, сразу смекнул, в чем дело. Сказал:

— Ты, Андрей, от меня не таись. Сунули воеводу в прорубь?

— Ну сунули. Мы же думали...

— Нам истину знать надобно. Если Буйносов ему подмогу приведет, что-то сказать надо.

— Уж коли вы приняли один грех на душу, — Ешка тоже перекрестился, — то мы примем па себя и другой. Скажем, что он возвернулся в город, встретил тебя, Звяга, да и ушел в леса ватагу искать. А так...

— Скажу. С поездкой недельку придется повременить.

В ту же ночь прибежал из лесов Дениска. Ему и отдохнуть не дали — послали обратно. Сказали: ватаге можно смело возвращаться в город.

Еще через день появился у Ешки кузнец Илья. Он пришел один. Людей на всякий случай оставил в пригородном лесу.

— А ватага где? — спросил Звяга Воейков.

— Ватаги нет. Кончилась ватага.

— Как это кончилась?!

— Есть артель. Ныне мы все плотники да столяры.

— Объясни.

— Я еще там, на болоте, задумался: не пора ли людей к истинному делу приводить. Не воевать надо, не жечь, не ломать, а строить. Пока город возводили, научились кое-чему. И ныне, когда мы в лесах сокрылись, решил я срубы рубить. Пилы и топоры мы с собой захватили и полтора месяца не в норах сидели, а валили дерева, пилили бревна да в срубы складывали. Домов, я чаю, на сорок заготовили. И если князь лошаденок нам даст, выдернем мы эти срубы из леса сюда да и начнем строить себе жилье. Земляное житье во как надоело, — Илья провел ребром ладони по горлу.

— Хлестко придумал, Илейка! — воскликнул Ешка.—

Город наш, почитай, возведен, теперь пора и посады строить. Не так ли, городничий?

— Истинно, — сказал Воейков. — Лошадей дадим, места укажем — стройтесь. Сперва себе избы поставьте, потом стрельцам. Заречную слободку возводить пора.

— Коль вы согласны, слава богу. Теперь ведите к доч-ке — соскучился, прямо спасу нет.

Воевода Буйносов привел сотню в Царевококшайск, кинулся к городничему Звяге. Тот соседа успокоил:

— Никаких разбойников в округе нет, они, вон, срубы в город возят, избы строят, а Сабуров куда-то пропал.

— А как же указ государев?

— Ты его видел? Я, к примеру, не знаю о таком указе.

Успокоенный Буйносов увел сотню обратно в Кокшайск

Дениска первым долгом разыскал Айвику. Обнял за

плечи, поцеловал:

— Замуж за меня пойдешь?!

Девка хоть и рада таким словам, однако, верит им не совсем. Может, как всегда, шутит кудрявый Дениска?

— Не веришь, да? Тебе, я слышал, Гагин-князь коня подарил, а я через неделю избу построю — вот как заживем!

— Юмо серлаге! Он опять все врет! — у Айвики на ресницах задрожали слезы. — Дядя Илья не тебе чета, он и то целое лето избу себе строил. А ты — за неделю. Все врешь?

Дениска хлопнул ладонями по бедрам, крикнул:

— Ну, мать твою за ногу! Вру когда — верят, правду скажу—нет! Будет изба, ей-богу. Ну, не через неделю, так через две.

Утром Айвика запрягла лошадь, чтобы перевозить из леса срубы на первую в своей жизни собственную избу Дениска к саням приладил подсанки, чтобы возить длинные бревна.