Царствие Хаоса

Макун шагает прямо ко мне. Я осознаю, что мой халат весь забрызган мозгами. Как и у остальных. Мы, наверное, похожи на бригаду мясников.

Секунду мне кажется, что сейчас он схватит меня за плечи и начнет трясти. Но он вдруг словно опомнился: останавливается и отдает честь. Я принадлежу к гражданской службе, но у него, похоже, поехала крыша. Он не первый. Подыгрываю и тоже отдаю ему честь.

— Доложите обстановку, капитан! — приказывает он, утирая кровь, капающую на глаза. Она льется так быстро, что намочила его одежду спереди, собралась лужицей у его ног, и от двери тянется след из капель.

За отсутствием военных ботинок щелкаю подошвами кед.

— Сэр! Мы близки к цели. Разрешите узнать, как дела у остальных кибернетиков? Я хотела бы предложить переместить нашу работу и перевезти наши семьи в Девятое убежище. Там мы объединим силы с другими группами кибернетиков. Нет времени для раздельных исследований.

Макун чешет голову. На пальцах остается блестящий кровавый след. Он удивленно разглядывает свою руку. Затем смотрит на кровавые следы на полу, и они, кажется, тоже его удивляют.

— Что с вами случилось, сэр? — спрашиваю я. — Произошел какой-нибудь мятеж?

— Это человеческие мозги? — спрашивает Макун.

— Да. Генерал Кампер подписал разрешение на открытие криоморозильника.

Макун в отвращении скрежещет зубами.

— Сэр, — говорю я как можно спокойнее. Я стараюсь копировать интонацию мужа, который умеет мягко разговаривать. — Вы же понимаете, что убежища нуждаются в надземных смотрителях. После столкновения спутники перестанут работать, и мы не сможем воспользоваться дронами дистанционного управления. Нам нужно что-то, способное действовать независимо от нас. Как еще выживет человеческая раса?

— Мы вернемся к разработке искусственного интеллекта, как только у нас будет больше времени, — вставляет Марк. — Это временная мера, понимаете?

— Что с вами произошло, сэр? — спрашиваю я.

— Это был только сон, — бормочет Макун.

— Что-то случилось в Девятом убежище или вас ранило здесь? Или вы сами поранились, сэр? — спрашиваю я.

Макун наконец замечает, что я что-то ему говорю. Он снова замечает кровь, мозги — и его глаза округляются.

— Кто поранил вам голову? — спрашиваю я.

Макун ставит ступни носками вместе. Его колени начинают дрожать.

— Девятое убежище! Но нам пришлось разбомбить Девятое убежище! — говорит он и глупо хихикает.

— Вы, наверное, что-то путаете, генерал, — говорю я. — Девятое убежище — единственное на пятьсот миль вокруг. Было бы глупо его бомбить. Вы уничтожили бы население всего Среднего Запада. Может, налить вам бурбона, и мы это обсудим?

— Они не слушали. Президент не слушал. Корея не слушала. Девятое убежище не слушало. Ты умеешь слушать? — спрашивает Макун.

У меня нет времени на ответ. Ноги и руки Макуна дергаются в истерическом танце. Он хватает меня за окровавленный халат, толкает меня назад, и я падаю в крутящееся кресло. Я ударяюсь лодыжкой обо что-то металлическое — с хрустом!

А Макун не унимается. Хватает щипцы Троя и швыряет их в сторону. Они приземляются на бесчувственную левую ногу Крис.

— Эй! — кричу я.

Он переворачивает стальную тележку, на которой лежат три хороших образца мозга. Шлеп! Мозги упали на пол. Переворачивает стол — на пол летят еще четыре образца. Добряк Джим Лэндерс обхватывает генерала за талию. Обезумевший, сильный, тренированный Макун приподнимает Джима, ударяет его коленом в пах, вырывается и переворачивает третий стол.

Последний пригодный для работы мозг расплющивается по полу. Брызги формальдегида летят во все стороны. Конец эксперименту.

Генерал Макун ухмыляется.

— По инструкции мне следовало бы вас убить, — бормочу я и даже не понимаю, что говорю.

Тяжело дыша, безумно улыбаясь, утирая кровь со лба, заливающую ему глаза, словно пот, Макун мечется по забрызганному мозгами полу. Оскальзываясь, исполняет что-то вроде дикого победного танца. Мозги на полу превращаются в кашу.

— Пожалуйста, отдайте мне свой коммуникатор, генерал, — говорю я.

Макун коротко бросает на меня взгляд налитых кровью глаз.

— Генерал Макун! Я требую, чтобы вы немедленно отсюда вышли, — говорю я. — Мы проинформируем Девятое убежище и правительство США о ваших предательских действиях.

Вытаращенные глаза Макуна принимают свою обычную форму, выражение лица становится более спокойным. Но, кажется, безумие не исчезло, а только затаилось.

— Убирайтесь отсюда! — говорю я.

— Да, конечно, — наконец говорит он.

Голос как будто нормальный. Почти год назад, выступая на рождественской службе в церкви, он сказал, что только смелость поможет нам продержаться в эти трудные времена.

— Хорошо. Увидимся в Девятом, на военном трибунале, — говорю я.

— Нет, думаю, мы там не увидимся. — Макун открывает свой коммуникатор и начинает что-то печатать, шагая по своему кровавому следу к двери. Там он оборачивается, окидывает нас странно мрачным взглядом. — Они все мертвы. Не принимайте близко к сердцу. Это к лучшему.

Я бегу за ним в коридор. Снова включилась сирена воздушной тревоги. Еще один сбитый самолет или ядерная бомба. Или еще одна война.

Иииууууиии! Иииууууиии! Иииууууиии!

— Генерал, я требую объяснений!

Он растерянно оборачивается и молчит. На долю секунды у меня возникает чувство, что он вспоминает роль, которую играл в прежней жизни: дом на Дженерал-роу, шестеро внуков, пьющая жена, на столе — высокие стопки писем от глав государств, требующие его внимательного взгляда. Но затем растерянность с его лица исчезает.

Он больше не тот человек.

— Сэр. Что вы сделали? Все наши семьи едут к Девятому убежищу.

Генерал Макун вытирает кровь с висков и отдает мне честь.

— Они мертвы. Ваш отдел распущен, — говорит он.

Кто-то метнул черепной молоток. Трой Миллер. Тихий парень, всю свою жизнь просидевший в лаборатории, он, вероятно, никак не ожидал, что попадет Макуну прямо в середину лба.

Крепкий сукин сын стоит на ногах еще как минимум минуту. Кровь хлещет из его головы. Потом он падает.

Иииууууиии! Иииууууиии! Иииууууиии!

Остальные не хотят прикасаться к телу генерала — слишком брезгливые. Я боюсь только того, что он еще жив.