Царство Золотых Драконов

Лама с учеником с величайшим терпением сообщили Грр-импр о том, что горячая вода лавандового цвета отныне категорически запрещена наряду с тёмно-фиолетовыми, растущими по берегам ручья, цветами. Воды термальных источников пригодны лишь для мытья, но отнюдь не для питья и приготовления пищи, - сказал он. Оба так и не удостоились объяснить ей, что в воде содержатся вредные минералы, потому что старая йети ничего бы не поняла, а остальным йети вполне было достаточно просто следовать её указаниям. Так Грр-импр существенно облегчила их задачу. Она собрала своих подчинённых и объявила тем о новом законе: отныне, кто выпьет эту воду, того спустят в дымящиеся трещины вулкана, всем ясно? Поняли все.

Племя помогло Тенсингу и Дилу Баадуру собрать необходимые им лекарственные растения. Целую неделю, что пришлось провести в Долине Йети, гости всё больше убеждались, что дети восстанавливали своё здоровье день ото дня, а взрослые крепли и крепли, о чём говорило исчезновение с их языков тёмно-фиолетового цвета.

Грр-импр проводила их лично, когда пришло время покинуть это место. Она видела, как люди продвигались к каньону, откуда, собственно, и пришли, и немного не решаясь, боясь выдать тайну йети даже этим богам, кем являлись для неё гости, всё же указала, что будет куда лучше следовать в противоположном направлении. Лама со своим последователем более часа шли следом за ней по какой-то узкой тропке, вьющейся среди столбов пара и прудов с кипящей водой, пока примитивная деревня йети не осталась далеко позади.

Колдунья вела их до самого конца плоскогорья, где указала им на отверстие в горе и сообщила, что именно оттуда и выходят время от времени йети на поиски пропитания. Тенсингу удалось понять то, что она им и говорила: перед ними был естественный туннель, с помощью которого предоставлялась возможность сократить путь. На самом деле загадочная долина оказалась гораздо ближе к цивилизации, чем кто-либо мог об этом предполагать. Находящийся у Тенсинга пергамент указывал на единственный, уже знакомый многим ламам, маршрут, бывший гораздо длиннее и полный опасностей, наряду с которым существовала и эта тайная тропа. Оценив своё нынешнее местоположение, Тенсинг понял, что туннель ведёт вниз прямо в глубь горы и длится вплоть до разрушенного монастыря Шентан Джонг. Так, их путь сокращался на две трети.

Грр-импр попрощалась с ними единственным проявлением любви и привязанности, которое знала: просто облизала их лица и руки, пока те не стали обильно смоченными слюной вперемешку со слизью.

Чуть только ужасная колдунья пошла обратно, Дил Баадур и Тенсинг сразу же стали валяться в снегу, чтобы как-то очиститься. Наставник засмеялся, а ученик, тем временем, едва мог сдержать подступавшую тошноту.

– Единственное утешение состоит в том, что мы больше никогда в жизни не увидим эту добрую сеньору, - заметил молодой человек.

– Никогда – это много времени, Дил Баадур. Возможно, сама жизнь ещё преподнесёт нам некий сюрприз, - возразил лама, решительно пролезая вперёд по узкому туннелю.

2

Три мифологических яйца

Тем временем на другом краю света Александр Койд прибыл в Нью-Йорк в сопровождении своей бабушки, Кейт. Мальчик-американец приобрёл древесный цвет лица, гуляя под солнцем близ реки Амазонка. Теперь у него была короткая, сделанная индейцами, стрижка, отличающаяся наполовину сбритой головой, где поблёскивал недавно появившийся шрам. За спиной как всегда висел какой-то жуткий рюкзак, а в руках была вечная бутылка с похожей на молоко жидкостью. Кейт Койд, столь же смуглая, как и он, шла рядом, одетая в свои обычные короткие шорты цвета хаки и в грязные галоши. Седые волосы, подстриженные собственноручно не глядя в зеркало, придавали женщине вид только что проснувшегося индейца племени могикане. Несмотря на усталость её глаза, смотревшие из-за сломанной оправы, кое-как обмотанной скотчем, блестели по-особому. Весь их багаж составляла трубка приблизительно трёх метров в длину да несколько тюков довольно странных как размера, так и формы.

– У вас есть что-либо задекларировать? – спросил сотрудник иммиграционной службы, бросив крайне неодобрительный взгляд на весьма необычную причёску Алекса и внешний вид его бабушки.

Было только пять утра, отчего человек выглядел столь же утомлённым, как и пассажиры самолёта, только что прибывшего из Бразилии.

– Нет. Мы репортёры от журнала «Интернэшнл джиографик». Все наши вещи – это необходимый рабочий материал, - возразила Кейт Койд.

– Фрукты, овощи, продукты питания?

– Только святая вода, чтобы вылечить мою маму…, - сказал Алекс, показывая бутылку, которую всё путешествие не выпускал из рук.

– Ой, офицер, не обращайте внимания, у этого мальчика просто разыгралось воображение, - прервала Кейт.

– А это что? – спросил служащий, указывая на трубку.

– Да так, слуховая трубка.

– Что-что?

– Это своего рода полый тростник, используемый проживающими на реке Амазонка индейцами, чтобы стрелять дротиками, отравленными…, - начал было объяснять Александр, но тут же схлопотал от бабушки, таким способом быстро заставившей его замолчать.

Служащий немного смутился и не стал продолжать допрос, поскольку ничего не знал ни о колчане с дротиками, ни о содержащей смертельный яд кураре тыкве, находившейся в другом тюке.

– Что-то ещё?

Александр Койд пошарил в карманах своей куртки и вынул оттуда три стеклянных шарика.

– Что это?

– Полагаю, что бриллианты, - сказал мальчик, и тут же получил от бабушки очередную затрещину.

– Ах, бриллианты! Что ж, даже очень забавно! Что же ты всё-таки курил, мальчик? – громко рассмеявшись, воскликнул офицер, одновременно ставя штампы в паспортах и указывая им, куда идти дальше.

Едва открыв дверь квартиры в Нью-Йорке, Кейт и Александр почувствовали жуткое зловоние. Писательница тут же хлопнула себя по лбу. Это было уже далеко не в первый раз, когда она отправлялась в путешествия, оставляя весь мусор на кухне. Оба вошли, спотыкаясь и прикрывая носы. Пока Кейт разбиралась с вещами, внук как можно скорее пооткрывал окна и занялся мусором, на котором уже расплодилась всякая флора и фауна. Когда, наконец, удалось в этой крошечной квартире куда-то поставить слуховую трубку в её не менее объёмном футляре, Кейт, облегчённо вздохнув, развалилась на диване. Годы стали на неё давить и вполне ощутимо. Александр вынул шарики из своей парки и положил те на стол. Она лишь посмотрела безучастным взглядом. Предметы казались каким-то стеклянным пресс-папье, что обычно покупали туристы.

– Это бриллианты, Кейт, - сообщил ей мальчик.

– Разумеется! А я Мэрилин Монро…, - ответила пожилая писательница.

– Кто?

– Вот, дожили! – пробрюзжала она, потрясённая разрывом поколений между собой и собственным внуком.

– Должно быть, кто-нибудь из твоей эпохи, - намекнул Александр.

– Нынешнее время – это и моя эпоха! И даже больше моя эпоха, нежели твоя. Я, по крайней мере, живу не на Луне, как ты, - пробормотала бабушка.

– Да это и в самом деле бриллианты, Кейт, - настаивал он.

– Хорошо, Александр, бриллианты так бриллианты.

– Ты не могла бы звать меня Ягуар? Это моё тотемное животное. Бриллианты принадлежат не нам, Кейт, а индейцам, этому народу тумана. Я обещал Наде, что мы непременно воспользуемся драгоценностями для его же защиты.

– Ну и ну! – только и выдавила она из себя, не обратив внимания на мальчика.

– Ими мы сможем финансировать учреждение, которое ты вместе с профессором Лебланом задумала создать.

– Полагаю, что пришедшийся на твою голову удар слегка ослабил твою способность соображать, сынок, - возразила она, несколько рассеянно сунув стеклянные яйца в карман пиджака.