Царство Золотых Драконов

Он тоже с болью в душе чувствовал приближение момента, когда придётся отвести принца обратно в его же семью, в мир людей и на трон Царства Золотых Драконов, занять который ему было предназначено судьбой.

– 4 -

Орлица и ягуар

Самолёт, на котором путешествовал Александр Койд, приземлился в Нью-Йорке без пятнадцати шесть вечера. К этому времени июньская жара ещё не сп'aла. Хорошее же, должно быть, настроение осталось у мальчика от его первого самостоятельного путешествия в этот город, когда какая-то безобидная на вид девчушка украла все его вещи, едва он вышел из здания аэропорта. Как же её звали? Чуть было не забыл… Моргана! Точно, это же имя средневековой колдуньи. Мальчику казалось, что с тех пор прошли целые годы, хотя на самом деле минуло всего лишь шесть месяцев. Он чувствовал себя совершенно другим человеком: подросшим, обретшим б'oльшую уверенность в себе и не собиравшимся далее поддаваться вспышкам гнева либо же отчаяния.

Семейный кризис также миновал: казалось, матери перестал угрожать рак, хотя страх, что болезнь вернётся так и не пропал. Отец снова заулыбался, сёстры же, Андреа и Николь, начали заметно взрослеть. Теперь он с ними практически не дрался, вряд ли это помогло бы, ведь девочки, так или иначе, пудрили ему мозги. Ещё больший престиж завоевал мальчик среди друзей, и даже красавица Сесилия Бернс, вечно относившаяся к нему как к воши, теперь сама просила помочь с заданиями по математике. И мальчик даже не столько помогал, сколько был вынужден делать их полностью сам, после чего ученице оставалось лишь списать их на экзамене, что он охотно и добровольно выполнял лишь бы ещё раз увидеть светящуюся улыбку подруги. С тех пор как Александр вернулся с реки Амазонка с наполовину лысой головой, шрамом, которым гордился, и кучей невероятных историй, он стал самым популярным человеком в школе: однако ж, среди одноклассников уже не чувствовал себя в своей тарелке. Друзья больше не развлекали мальчика, как то происходило ранее. Приключение пробудило в нём любопытство, деревенька, в которой он вырос, была практически невидимой точкой на севере Калифорнии, местом, где он задыхался и из чьих границ так хотелось сбежать, чтобы исследовать необъятность остального мира.

Учитель географии как-то намекнул мальчику рассказать классу о его приключениях. Тогда Алекс появился в школе вместе со слуховой трубкой, не захватив отравленные ядом кураре дротики, потому что не хотел быть виновником какой-либо аварии, а также с кучей фотографий, на которых он плавал с дельфином в Рио-Негро, держал аллигатора голыми руками и пожирал мясо прямо с убившей животное стрелы. Когда юный путешественник объяснил, что в действительности это кусок анаконды, самой большой известной ему водной змеи, изумление одноклассников, казалось, достигло своего предела. Тогда как в своём рассказе до самого интересного мальчик ещё не дошёл: оказывается, путешествуя по принадлежащей народу тумана территории, он обнаружил дивные доисторические создания. Одноклассник ещё не успел сообщить им о Валимаи, древнем колдуне, помогшем добыть святую воду для его матери, потому как подумал, что друзья сочтут его окончательно свихнувшимся. Всё, вплоть до мельчайших подробностей, мальчик тщательно записывал в дневник, ведь он подумывал написать книгу. В голове даже крутилось заглавие: книгу он бы назвал Город Бестий.

Он никогда не упоминал о Наде Сантос или Орлице, как сам называл девочку. Семья знала, что на реке Амазонка он оставил подругу, но лишь Лиза, его мать, догадывалась о глубине их отношений. Орлица была ему гораздо важнее всех вместе взятых друзей, включая и Сесилию Бёрнс. Он и не думал примешивать воспоминания о Наде, дабы утолить любопытство кучки невежественных детишек, никогда бы не поверивших, что девочка, оказывается способна разговаривать с животными, и именно она обнаружила три сказочных бриллианта, считающихся во всём мире самыми крупными и ценными камнями. Ещё больше он не мог упомянуть и о том, что обучился искусству становиться невидимым. Мальчик сам стал свидетелем того, как индейцы исчезали по собственному желанию и, подражая хамелеонам, полностью терялись на фоне леса, сливаясь с его цветом и текстурой. Было совершенно невозможно увидеть их даже в двух метрах и средь бела дня. Не один раз он пытался повторить это и сам, однако ж, всегда безрезультатно, тогда как Наде удавалось подобное на раз-два, словно становиться невидимым было самым естественным в мире делом.

Ягуар писал Орлице почти каждый день, когда по одному-два абзаца, когда больше. Он копил страницы и отправлял их в объёмном конверте каждую пятницу. Письма с задержкой более месяца приходили в городок Санта-Мария-де-ла-Лувия, расположенный на границе между Венесуэлой и Бразилией, но с такими опозданиями друзья уже давно смирились. Она жила в отдалённом и до того примитивном городке, в котором единственный телефон находился в жандармерии, а об электронной почте и вовсе никто не слышал.

Надя отвечала короткими посланиями, составленными столь кропотливо, словно само письмо было для неё самым трудным занятием, однако ж, хватало и нескольких строчек на бумаге, чтобы Александр реально ощутил рядом с собой присутствие подруги. Ведь в Калифорнии от каждого из этих писем так и веяло девственным лесом с ласкающим слух журчанием вод и неповторимым концертом в исполнении птиц и обезьян. Порой Ягуару казалось, что он может чётко услышать запах и влажность леса, что достаточно протянуть руку, и он сможет прикоснуться к подруге. В первом письме она предупредила мальчика, что нужно «читать сердцем», точно так же, как его раньше учили «слушать сердцем».

По мнению девушки это и есть основной способ общения с животными, который ещё и помогает понять неизвестный язык. С помощью всего лишь нескольких практических занятий Александру удалось этого добиться; тогда он понял, что для ощущения тесной связи с девушкой вовсе не нужны бумага и чернила. Оказавшись в тишине и одиночестве, было достаточно лишь подумать об Орлице, чтобы услышать девушку, однако ж, в любом случае писать ей нравилось мальчику больше. Тот своими письмами словно вёл дневник.

Когда, приземлившись в Нью-Йорке, дверца самолёта открылась, и пассажиры, наконец-то, смогли вытянуть ноги после шестичасового вынужденного обездвижения, Александр, разгорячённый и с основательно затёкшими мыслями, вышел из салона с рюкзаком в руках, будучи счастливым снова увидеть бабушку. Мальчик утратил загар, а волосы заметно отросли, прикрыв собою шрам на черепе. Внук помнил, что в предыдущий раз Кейт не встретила его в аэропорте, что, конечно же, не могло не огорчить, ведь тогда он впервые путешествовал в одиночку. И тут же его пробрал смех, как только в памяти всплыл собственный испуг, испытанный в прошлой ситуации. На этот раз бабушка выразилась яснее: они должны были встретиться в аэропорте.

Чуть только мальчик миновал длинный коридор помещения, как сразу же увидел Кейт Койд. Нисколько не изменились те же растрёпанные волосы, те же сломанные линзы, кое-как держащиеся на клейкой ленте. Одета женщина была в тот же жилет с множеством чем только ни заполненных карманов, те же доходящие до колен мешковатые штаны, лишь подчёркивающие поджарые и мускулистые ноги с потрескавшейся, точно кора дерева, кожей. Единственной, пожалуй, неожиданностью оказалось выражение её лица – обычно выражавшее сосредоточенную ярость, на этот раз оно отражало подобие радости. Александр крайне редко видел бабушку улыбающейся, хотя та и смеялась довольно громко и всё больше именно в наименее подходящие для подобной реакции моменты. Этот смех скорее напоминал громкий лай. Теперь же в улыбке угадывалось нежность, хотя и было очень маловероятно, что женщина вообще способна на такого рода чувства.

– Привет, Кейт!
– поприветствовал её мальчик, слегка напуганный тем, что у его бабушки слегка поехала крыша.

– Ты прибыл на полчаса позже, - выпалила она, не переставая кашлять.

– Виноват, - признал мальчик, успокоенный её настроем: она была всё той же бабушкой, мимолётная улыбка которой оказалась всего лишь оптической иллюзией.

Александр довольно резко взял её за руку, звучно поцеловав при этом в щёку. Бабушка оттолкнула мальчика, вытерла поцелуй со щеки грубым движением руки и тотчас пригласила пропустить стаканчик, поскольку оставалась ещё пара часов до посадки на самолёт в Лондон, откуда они летят уже в Нью-Дели. Мальчик последовал за ней в специальный зал для тех, кто часто путешествует. Много путешествующая писательница, по крайней мере, могла рассчитывать на роскошь такой услуги. Кейт показала билет, и они вошли. И тогда в трёх метрах Александр увидел тот сюрприз, что приготовила ему бабушка. Мальчика уже ждала Надя Сантос.

Он лишь вскрикнул и, бросив рюкзак, распростёр свои объятия в несколько импульсивной манере, однако ж, устыдившись, ту же опомнился. Надя тоже слегка покраснела и первые мгновения колебалась, не зная, как себя повести перед этим человеком, вдруг показавшимся ей совершенно чужим. Ведь девочка не помнила его столь высоким и со значительно изменившимся лицом, приобретшим за время их разлуки довольно угловатые черты. Наконец, радость победила первоначальную растерянность, и она побежала навстречу лишь бы поскорее прижаться к груди друга. Александр удостоверился, что за прошедшие месяцы Надя нисколько не выросла, а осталась всё той же эфирной девочкой, вся медового цвета, с ленточкой из перьев, перевязывающей её вьющиеся волосы.

Кейт Койд сделала вид, будто с усиленным вниманием читает журнал, ожидая в баре свою водку, пока двое друзей, счастливые от того, что вновь вместе после слишком долгой разлуки и вот-вот вновь отправятся в очередное приключение, шептали свои тотемные имена: Ягуар, Орлица…

Мысль пригласить в путешествие и Надю месяцами крутилась в голове Кейт. Она поддерживала связь с Сесаром Сантосом, отцом девочки, потому что именно он курировал программы Алмазного фонда по сохранению родных лесов и культуры коренных народов, проживающих на берегах реки Амазонка. Сесар Сантос знал местность как никто другой, отчего и считался идеальным человеком для данного задания. От него Кейт узнала, что племя народа тумана, чьим предводителем была колоритная старуха Ийоми, уже предпринимало попытки в короткие сроки приспособиться к различным возникшим переменам. Ийоми отправила четверо молодых – двух юношей и двух девушек – пройти обучение в городе Манаус. Этот человек хотел, чтобы молодые люди изучили обычаи набоб, как называли тех, кто были не индейцами, а посредниками между двумя культурами.