Царство. 1951 – 1954

— Грибами пахнет, — потянул носом Никита Сергеевич.

Они добрались до реки и двинулись вдоль берега.

— Надо, Анастас, к китайцам лететь, Мао Цзэдуна с пятилетием республики поздравлять.

— Поздравить надо. Китай — великая страна, Поднебесная.

— Мне-то ехать?

— Без тебя нельзя.

— Боюсь, не утвердят меня руководителем делегации, либо Молотов главным прорвется, либо Маленков. А вторым лицом я ехать не хочу.

— Ты, Никита, ведешь заседания Президиума Центрального Комитета, а Центральный Комитет — всему голова! — назидательно ответил Микоян.

Спутники не торопясь добрели до раскидистой ивы. Ива почти сползла в воду и, наверное, оттого, что за долгие годы приноровилась к всегдашней влаге, сохранила абсолютно нетронутой зеленую крону, которая от постоянных дождей, казалось, еще больше зазеленела. В глубине плакучих ветвей примостилась одинокая лавочка. Щурясь на солнышко, которое светило ярче и ярче, Анастас Иванович, расстегнул плащ, выволок лавочку из укрытия и установил на припеке.

— Присядем? — предложил он, еще больше распахиваясь.

— Не геройствуй, простудишься! — предостерег Никита Сергеевич.

— Соскучился по солнышку, — отозвался Микоян и спросил: — Ты-то доволен, что Первым стал?

— Кажется, будто я на войне воюю.

— Все мы воины в этой жизни, кто с ножом, кто с дубиной скачем.

— Нам, брат, приходится словом воевать, в убеждении наша сила. А словом воевать куда сложнее, — отозвался Никита Сергеевич и обломал тонкий ивовый прутик.

Река не шевелилась, застыв перед глазами гладкой черной поверхностью.

— Китайцы — своеобразный народ, у них сознание особое, отличное от нашего, — проговорил Микоян.

— Да ладно, все люди одинаковы, ходят на двух ногах!

— Не скажи, в каждом народе свои особенности. Азербайджанец, например, и армянин совершенно разные.

— Это в тебе армянин говорит! — заулыбался Никита Сергеевич. — Я, Анастас, не спорю, особенности, конечно, есть, но смысл человека, корень, так сказать, общий. Давай лучше за Китай поговорим.

— Китаю Сталин первостепенное внимание уделял, добивался, чтобы китайцы японцев стерегли, боялся, что японцы Гитлеру на помощь придут и нам в тыл ударят, — начал Анастас Иванович. — Границы с Китаем у нас по существу не было: здесь держим, а через сто километров — иди-шагай, ни одного пограничника. Поднебесную тогда на лоскуты раздирали, здесь один командир, там другой.

— Японцы быстро хилых подмяли, один Чан Кайши стойко держался, он, бесспорно, самый влиятельный китайский правитель, — подметил Никита Сергеевич.

— Такой и был нужен, чтобы японцам противостоять, любой ценой требовалось опасность от дальневосточных границ отвести. Чан Кайши, безусловно, хорошо, но на него большое влияние американцы с англичанами имели, как раз тут Мао Цзэдун подвернулся. — Микоян посмотрел на Никиту Сергеевича. — Да сядь ты, в самом деле, чего стоишь?

— На реку смотрю.

— Тогда коммунистическую партию в Китае создали, при ней — Красную армию. За несколько лет коммунисты окрепли, и Мао сделался там центральной фигурой, иначе бы за ним народ не пошел.

— Потому что марксист, — определил Никита Сергеевич. — Он тоже против богатых боролся.

— И это тоже, — согласился Микоян. — Думаю, японцы решили Россию на зуб попробовать, недаром в Монголию залезли. Жуков тогда мастерски выступил.

— Да, Жуков японцев урезонил, врезал, так уж врезал!

— На Гитлера это впечатление произвело. Не случись у нас печального опыта Финской войны, Гитлер бы Союз не тронул, — заключил Анастас Иванович.

— Об этом стыдно вспоминать! — взмахнул рукою Хрущев. — Наши силы во много раз превосходили противника. Я, например, знаю, что самолетов у нас более двух тысяч было, а у финнов — сто, танков — четыре тысячи, а у них — двадцать! Опозорились мы капитально. Тимошенко полностью себя дискредитировал, а ведь считался талантливый маршал.

Вспоминая о позорной стодневной компании, Микоян болезненно скривился:

— Ко дню рождения Сталина прорвать финскую оборону хотели. Сколько солдат переубивали, сколько техники загубили!

— Точно, точно! — подтвердил Хрущев. — В Кремле уже народное правительство Финской социалистической республики сидело.

Анастас Иванович грустно качал головой:

— Наша армия была совершенно не подготовлена к боевым действиям. Не было взаимодействия родов войск, толчея, неразбериха.

— А чего ожидали? Военную верхушку Сталин обезглавил, командиров пересажал, не пойми кто командовал, и Тимошенко тогда чего?! Война с Финляндией боком вышла! — негодовал Хрущев. — Иосиф зеленый ходил, получая безрадостные сообщения с финского фронта.

— После такого провала он был готов на любые уступки, только бы остаться в дружбе с немцами. Помню, как на Молотова кричал, заставлял писать Риббентропу, предлагал нефтепродукты, металл, плебейскую преданность демонстрировал, лишь бы задобрить фюрера, переключить его на англичан и американцев.

— Гитлер, видать, относился к англичанам лучше, чем к русским, — заметил Никита Сергеевич.

— Мы б с Гитлером сто лет дружили, если бы финнам накостыляли, — определил Микоян.

— Роковое событие! Противно, что Сталин перед Гитлером лебезил!

— Да, делал реверансы, но кто ему тогда их не делал? Я Иосифа здесь не виню. Несомненная заслуга Сталина в подписании пакта Риббентропа — Молотова. Сталин всеми средствами хотел выгородить Советский Союз. В любом случае в мировую войну мы вступили последние.

— Тебе видней, я-то на периферии сидел, это ты по правую руку у Сталина.

— Ну, не по правую! — отмахнулся Анастас Иванович.

— Не по правую, пусть по левую, не имеет значения, рядом со Сталиным был.

— Рядом был, — кивнул Микоян и продолжал: — А дружили с немцами крепко. С тридцать девятого по сорок первый год от Германии была сплошная выгода. Сколько фашистам товара продали? Сколько стали? Сколько продовольствия? Продавали за реальные деньги, не за мифические. Гитлер на наших ресурсах окреп. Без матушки России не был бы таким силачом и великаном. Немцы платили исправно, а мы были исправным поставщиком. Черчилль матерый антикоммунист из кожи вон лез, чтобы поссорить Россию и Германию. СССР для него был и остается врагом номер один. Черчилль симпатизировал фюреру — художник, вегетарианец. Ты, Никита, знаешь, что Адольф мяса в рот не брал?

— Откуда мне знать?

— Однако так. И Гитлеру нравилась Англия, одни усики на английский манер чего стоят? — усмехнулся Анастас Иванович. — Гитлер не стремился воевать с англичанами.

— Желания у нас одни, а в жизни зачастую не по желаниям складывается, — развел руками Никита Сергеевич, и, наконец, уселся на лавочку.

Микоян подобрал камешек и бросил в реку:

— Тебе известно, что сразу после капитуляции Германии Черчилль готовился напасть на Советский Союз? Не разоружал сдавшиеся в плен нацистские дивизии, писал приказы английским войскам готовиться к наступлению. Хотел внезапно атаковать Москву. По существу, Черчилль не лучше Гитлера. Американцы тогда его удержали, хотели, чтоб мы Японию придавили. К счастью, летом сорок пятого Черчилля не утвердили председателем английского правительства.