Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Он опять принялся взбалтывать содержимое бокала, наблюдая, как золотисто-коричневая жидкость стекает по гладким стеклянным стенкам.

— Покушайте, товарищ маршал! — извиняющимся голосом проговорил Маргаритов.

Министр вяло поковырял вилкой шопский салат, проглотил кусочек копченого угря, доставленного из заповедного Селигера, и снова пригубил. Нина Михайловна вынесла овальную фарфоровую супницу.

— Ну, запах! — воскликнул Николай Александрович, когда сестра-хозяйка отняла увесистую крышку.

Нина Михайловна елейно улыбалась.

— Соляночка! —

угадал министр.

— Рыбная, — уточнил начальник Хозуправления.

— Недурно!

Соляночка эта, приготовленная на линях, стерлядочке и всякой пузатой мелочи, пошла, как к себе домой. Булганин умудрился съесть аж две тарелки, хотя говорил, что последний месяц старается ограничить себя, не поддаваться гастрономическим излишествам.

— Ди-е-та! — по слогам выговорил он, доедая суп, и наотрез отказался от второго. — Рекомендации нарушаю! Разве ж такое возможно?

— Конечно, возможно! — с придыханием отвечал полковник. — Перебарщивать, конечно, нельзя, это верно, — простодушно рассуждал подчиненный, — так разве вы перебарщиваете?

Булганин отставил в сторону тарелку и удовлетворенно вздохнул:

— Чай буду пить в гостиной!

Министр Вооруженных Сил переместился в зал с белым роялем. Устроившись на широком диване с мягкими подушками, он с удовольствием обозрел собственное отражение, застывшее в огромном зеркале под золоченой рамой, занимавшем чуть ли не всю противоположную стену.

— Зеркала, зеркала! — любуясь на себя, проговорил маршал и пригладил ладонью седые волосы.

— Пойду я, товарищ маршал! — протараторил Маргаритов. — Сейчас чаек вам подадут.

— Иди, Боря, иди!

Полковник, пятясь, выскользнул из комнаты, Нина Михайловна суетливо готовила сладкий стол.

— Может, пластиночку поставить? — закончив со сборами, просюсюкала сестра-хозяйка.

— Пластинку? — вскинул брови министр, — пластинку можно!

— Которую, классику?

— Нет, Нина, поставь повеселей. Утесов есть?

Комната наполнилась музыкой.

«Все хорошо, прекрасная маркиза, и хорошо идут дела!» — утесовским, с хрипотцой, голосом, пел патефон.

— Я ушла, — сказала Нина Михайловна.

«Мы будем ждать приятного сюрприза…Тра-ля-ля ля-ля ля-ля»…

Маршал слушал, чуть покачивая в такт музыке ногой. В этот момент в дверях появились две девушки. Одна, белокурая, несла серебряный подносик с чашечкой, а другая, брюнетка, поднос с заварным чайником. Блондинка была чуть пониже и чуть пополней, а вот другая, черненькая, повыше и поизящнее.

«Точно лань!» — заулыбался министр.

На подругах были надеты кружевные передники, закрывающие лишь часть ниже пояса. Кроме босоножек на каблучках и коротеньких белоснежных передников, завязанных сзади тоненькими тесемочками, на девушках абсолютно ничего не было. Красавицы подошли к дивану, поставили свои подносы на столик перед маршалом и со смехом повалились на подушки, с двух сторон осаждая именитого гостя.

— Аленка! — прижимая к себе блондинку, пролепетал маршал.

— Соскучился, Барсик?! — сбрасывая

передник и приникая к мужчине, жадно дышала Лена.

— Вы мои малышки-голышки! — радовался Николай Александрович, отлавливая свободной рукою большегрудую Тату.

— А я вам вот что приготовил! — высвобождаясь из пылких объятий и доставая из кармана крошечные коробочки, пропел министр.

— Что это, что?!

— Смотрите!

— Колечки!

— Колечки, мои кисуни!

— Ко-лю-ся! — благодарно целовала Алена. — Ты мой сладкий!

— Спасибо, солнце! — обнимала Таточка.

Полковник Маргаритов и Нина Михайловна пили чай в неудобной подсобке, спрятанной под лестницей напротив гладилки. Полковник доедал нежнейший эклер.

— Не жалеете вы себя со сладким, Борис Фомич, оно же вам ни к чему! — Сетовала сестра-хозяйка, наблюдая, как начальник хозуправления уплетает пирожное за пирожным.

— Знаю, Нина, а удержаться не могу.

— Губите себя! — не успокаивалась Нина Михайловна.

— Я, Ниночка, за этот год четыре с половиной кило прибавил. Многовато, — признался военный. — Вот министру к октябрю бассейн выстроим, плавать начну, тогда похудею, — пообещал Маргаритов. — Министерский бассейн тоже на мне.

— Сколько же у вас забот, как выдерживаете? — всплеснула руками Нина Михайловна.

— Справляюсь! — облизывая сладкие пальцы, многозначительно выговорил Маргаритов.

На лестнице раздались шаги, гомон, смех.

— В спальню пошли, — определила сестра-хозяйка, — схожу со стола приберу.

— Иди, — доливая заварки, позволил начальник и потянулся за очередным пирожным. — Как думаешь, Нина, доволен маршал?

— Конечно, доволен! — фыркнула Нина Михайловна. — Ленка и Татка мои самые смышленые, а веселые какие! С такими бы и статуя каменная довольная осталась, не то что наш кот-котофеич!

— И то верно, — вешая на спинку стула китель и заваливаясь калачиком на кургузый диванчик, выдохнул Борис Фомич, — полежу, подремаю. Ежели что — зови.

Птицы ликовали. Утро дышало неукротимым солнечным светом. Розы пахли умопомрачительно и, если бы не распахнутые окна, обитатели спальни давно бы задохнулись в дурманящем аромате.

«Тук, тук, тук», — в булганинскую спальню осторожно постучали.

— Кого черт несет?! — открыв глаза, выругался министр.

— Это я, Маргаритов! — робко просовывая голову в дверь, вымолвил побледневший от страха хозяйственник.

Маршал лежал голый посреди широченной кровати. Справа к нему прижималась Лена, откровенно выставив наружу обворожительно округлое бедро, которое даже сейчас, после бурной ночи, хотелось гладить и целовать, а слева мужчину обнимала грациозная Тата, на которой не было ничего — даже краешка одеяла! Борис Фомич осекся.

— Тебе чего надо?! — с возмущением гаркнул Булганин.

— Вам Хрущев звонит, — пискнул начальник Хозуправления.

— Будь он неладен!

— К телефону просит, — продолжал Маргаритов, стараясь не смотреть в сторону кровати.

Поделиться с друзьями: