Цех пера. Эссеистика

Свершитель роковой безвестного веленья,

Сей всадник, перед кем склонилися цари,

Мятежной вольницы наследник и убийца…

……………………………………………………………………

Во цвете здравия, и мужества, и мощи

Владыке полунощи

Владыка Запада грозящий предстоял.

Тема поставлена совершенно четко. Мысль Пушкина ясна, несмотря на незаконченность отрывка. Дух Запада, дух освобожденной мысли, пафос новой вольности и свободного гражданства — вот, что неминуемо сокрушит железную пяту владыки Севера.

В 1823 году Пушкин уже явственно выходит из юношески-бездумного увлечения «вольнолюбивостью». У него срываются подчас ноты скептицизма, спокойного раздумья, холодной критики. Стихотворение «Свободы сеятель пустынный» свидетельствует, что он уже трезво размышлял о кумире свободы и улавливал здесь не одну только красоту. Но этот голос рассудка ни на мгновенье не ослабляет в нем того чувства личной приверженности к молодой, восстающей, смело несущейся в будущее Европе, которая в южнорусскую эпоху пушкинской биографии так отчетливо откристаллизовалась в художественно-философскую антитезу Востока и Запада.

Всматриваясь, с какой глубиной и смелостью поставлена эта проблема в пушкинских произведениях 1823 года, невольно вспоминаешь бессмертную формулу Аполлона Григорьева: «Пушкин — наше все». Основоположные течения, резко разделявшие впоследствии русскую мысль, уже поставлены им не только в местном, русском, национальном плане, но и в обширных перспективах европейской истории минувших и грядущих столетий.

Вот почему, когда впоследствии Аксаковы и Хомяковы спорили с Герценом и Белинским, когда Достоевский громил Тургенева, когда Тютчев строил свои обширные философские сопоставления России и Европы, когда великий вопрос о двух культурных мирах представал сознанию русских символистов, когда, наконец, тема мирового значения России отливалась в новую проблему «Евразии» — все эти философские варианты наново разрабатывали ту поразительную интуицию всемирно-исторического процесса, которая запечатлена в образах и строфах юного Пушкина.

Вот почему, вступая в мир его поэм, мы обращаемся к нашему вечному современнику.

Перевод иноязычного текста

La m'ethode est tout ce qu’il y a de plus haut dans la critique, puisqu’elle donne le moyen de cr'e'er. — Метод — это все, что есть высочайшего в критике, потому что он дает способ творить (фр.).

Lo fatto estetico 'e forma e niente che forma. — Эстетический факт есть форма и ничто, кроме формы (ит.).

Intuire 'e esprimere. — Догадываться значит выражать (ит.).

Coups de th'e^atre — неожиданная развязка (фр.).

Facult'e ma^itresse — главное качество (фр.).

 Jeune fille, ton coeur avec nous veut se taire. — Дева, сердце твое хочет с нами молчать (фр.).

О mes Muses… — О мои Музы, это вы; вы — моя первая любовь, / Вы, что возлюбили меня с момента, как я увидел свет солнца (фр.; здесь и далее стихи даются в подстрочном переводе).

J’'etais un faible enfant… — Я был слабым ребенком, а она — высока и прекрасна (фр.).

Toujours ce souvenir… — Это воспоминание всегда согревает и трогает меня, / Когда он сам, прикладывая флейту к моим устам, / Смеясь и сажая меня к себе на колени, поближе к своему сердцу, / Называл меня своим соперником и даже победителем. / Он учил, как надо складывать неумелые и мало в себе уверенные губы, / Чтобы выдыхать гармонично и чисто; / И его искусные руки водили моими юными пальцами, / То вели их вверх, то опускали вниз, начинали заново двадцать раз, / Обучая их таким образом, еще пока слабых, / Как надо шаг за шагом закрывать отверстия в звучащей древесине (фр.).

Et, voyant cet 'eb`ene… — И вот, когда я видел этот эбен, вкрапленный в слоновую кость, / В памяти моей начинал петь стих Андре Шенье, / Стих, почти неизвестный, незавершенный припев, / Свежий, как случайность, скоро пригрезившийся, чем написанный (фр.)

Virtus — добродетель (лат.).

Jeu de Paume — игра в мяч (фр.).

Sur les Suisses r'evolt'es — о восставших швейцарцах (фр.).

Peuple, la libert'e… — Народ, свобода святой рукой / Хранит неподвижное равновесие / В области прав человека (фр.).

Vivez, amis, vivez en paix — Живите, друзья, живите в мире (фр.).

Au pied de l’'echafaud j’essaye encore ma lyre — У подножья эшафота я все еще обращаюсь к моей лире (фр.).

Jeune captive — юная узница (фр.).

Allez dire `a votre ma^itre… — Пойдите скажите вашему хозяину (фр.).

Art po'etique — поэтическое искусство (фр.).

Le plateau de laque — лаковый поднос (фр.).

Nature morte — мертвая природа; натюрморт (фр.).

L’explosion de F'evrier… — Февральский взрыв сослужил свою благую службу миру тем, что заставил рухнуть до основания всю постройку иллюзий, за которой скрывали реальность. — «Россия и революция» (фр.).

Faites un peu de vie autour de moi — устройте хоть немного жизни вокруг меня (фр.).

Nenikeas, o Gelaio! — Ты победил, о Гелай (греч.).

Tractatus politicus — политический трактат (лат.).

'Etudes historiques — исторические штудии (фр.).

Deh, parla basso! — Эй, говори потише (ит.; начало цитируемого выше четверостишия Микеланджело).

Symphonia hero"ica — героическая симфония (лат.).

Tout cela me fait l’effet d’une r^eve — Все это оставляет ощущение сна (фр.).

«Chartreuse de Parme» — «Пармская обитель», «Rouge et Noir» — «Красное и черное» (фр.).

Der Krieg ist erkl"art — Война объявлена (нем.).

Pas un pouce de notre terrain, pas une pierre de nos forteresses! — Ни пяди нашей земли, ни камня наших крепостей! (фр.).

«Kunstwerk der Zukunft» — «Художественное произведение будущего» (нем.).

Ind'ependance Belge — независимость Бельгии (фр.).

Paris muss bombardiert werden — Париж надо подвергнуть бомбардировке (нем.).

Sarmatische Thier, slavischer Koth, sarmatischer Schmutz — сарматское животное, славянское дерьмо, сарматская гадость (нем.).

Gentilhomme et honn^ete homme — дворянин и честный человек (фр.).

En badaud — как зевака (фр.).

Voil`a un livre incendiaire — вот зажигательная книга (фр.).

Den politischen Pathos — политического пафоса (фр.).

Sc`ene rustique, fable champ^etre, paysannerie, Dorfgeschichte — деревенская сцена, сельская побасенка, пьеса из крестьянской жизни, деревенская история (фр. и нем.).