Цеховик. Книга 12. Восходящая Аврора
Шрифт:
Твою дивизию…
– Но это правда, – качаю я головой. – Никогда себе не прощу, что… что не оборвал всё ещё тогда. Ты что, не понимаешь? Ты правда не понимаешь? Ты же умная, твою дивизию! Ты видишь, пацаны погибли, ты на волоске была! Как бы я жил потом?!
– Так ты о себе или обо мне печёшься, я не пойму?! – сдвигает она брови.
– Твою мать! Какого хера! Ты же всё понимаешь. Тебе нельзя со мной!
– Но это не тебе решать, а мне! И я уже всё давно решила! Мы оба решили! Ты что хочешь меня прогнать? Ты совсем что ли?! Или это только повод, чтобы воссоединиться со своей Новицкой?!
–
– Не ори на меня… – говорит она дрожащим голосом, и из её глаз начинают капать слёзы.
Твою дивизию!
Я встаю и выхожу на кухню. Хорошо, что я не пьющий, а то бы сейчас надрался вхлам… Достаю из шкафа бутылку коньяка и наливаю полстакана. Хорошо, что не пьющий, твою долбанную дивизию…
Самолёт прибывает точно по расписанию. Из аэропорта мы с парнями едем домой. Движение без пробок – это большое благо. Вот бы сегодняшнего градоначальника из будущего привезти сюда на экскурсию… Думаю о всякой ерунде, потому что на сердце неспокойно. Потому что думать о том, как нам с Наташкой быть дальше до тошноты муторно.
То что произошло… да, это действительно моя вина, но кто гарантирует, что если бы я сразу показал жучок, то не случилось бы чего-то подобного? Рядом со мной всегда опасность. Я как на вулкане. Каждый долбанный день…
Наташкиной машины нет. Где она, интересно, я ведь говорил, когда вернусь. Поднимаюсь домой, открываю дверь и захожу. На сердце кошки скребут. Блин! Почему её нет! Я надеялся, вернее, даже не сомневался, что она дома… Прохожу в гостиную и замечаю на столе лист бумаги. Записка.
Подойти не успеваю, потому что звонит телефон. Звонки частые, межгород, похоже. Возвращаюсь в прихожую и снимаю трубку.
– Алло…
– Егор… это я…
– Привет, Наташ, ты где?
– А я тебе записку оставила, – отвечает она.
– Я только в дверь вошёл, не успел ещё прочитать, – объясняю я.
– Понятно…
Молчим.
– Я к отцу улетела, – вздыхает она.
– Чего?!
– Ты же сам этого хотел…
Ну да… хотел… Я сам не знаю, чего я хотел…
– Егор, – тихонько говорит Наташка.
Я молчу.
– Егор… я тебя очень прошу… не прогоняй меня, пожалуйста…
Твою дивизию…
3. Один такой на целом свете
Один раз уже не прогнал, и вон оно что вышло…
– Как там Гена? – чуть помолчав, спрашиваю я.
Наташка тоже молчит, но потом отвечает:
– Да нормально… Спрашивает, когда перевод придёт…
– Скажи, что приказ у Чурбанова на столе лежит. Как только ремонт в доме доделают, сразу подпишет.
– А с твоими как?
– И с моими примерно так же. Отца ждут уже на работе, ну и маму тоже. На самом деле, им только не говори, там были проблемы… э-э-э… Ну, по типу, как с Мариной, только масштабом поменьше… В общем, надо было решить.
– Настолько серьёзно? – замирает она.
– Нет… По типу, но намного проще. Всё удачно решилось, так что Толик и Павлик наводят порядок, каждый по-своему. Но ехать уже скоро можно будет. Прямо вот-вот. Скажи Ларисе, что туалет и ванную сделали прямо в доме, сантехника
и плитка импортные, всё по последнему писку моды.Наташка щёлкает языком.
– Можно подумать, она всю жизнь во дворцах до этого жила. У нас здесь-то ты сам видел, какое убожество. Ничего, с милым рай в шалаше.
– Ты чего, поругалась с ней?
– Я?! – вмиг вскипает она, но тут же заставляет себя остыть. – Нет. Чего мне с ней ругаться? Нормально всё.
– Слушай, ну тебя же не заставляют к ней, как к матери относиться. Просто подруга отца.
– Подруга, ага. Они жениться собрались. Спрашивала, одолжу ли я ей своё свадебное платье.
Блин, Лариса! Просили тебя с этими разговорами лезть. Тут про свадьбу ещё вообще ничего неизвестно…
– Ясно…
– Слушай, Егор. Я не хочу здесь торчать. Чего я здесь делаю вообще? Отец с утра до вечера на работе, а я с Ларой дома сижу. У меня вообще-то сессия на носу да и вроде на работу выходить надо… Или ты всё отменил?
Блин… я думаю об этом…
– Нет, пока ничего не отменял.
– Пока? Ну ты что, правда что ли? Ну, Егор! Зачем ты лишние проблемы создаёшь? Нет, честно, ты сам посмотри, как это выглядит. Детский сад! Мы ведь уже всё сказали друг другу, обо всём договорились и поклялись… Я ведь люблю тебя! Я и венчаться готова, завтра креститься поеду в Кировский. И ты ведь меня любишь! Ну что ты делаешь, а? Хочешь, чтобы мы всю жизнь несчастными были?
Несчастными… Найдёшь ты своё счастье, какие твои годы…
«Всего один лишь только раз цветут сады в душе у нас, – несётся из кухни сладкий голос Анны Герман. – Один лишь раз, всего лишь раз»…
– Гена пьёт? – неуклюже меняю я тему.
– Блин, Егор, твою дивизию! Пьёт! Что ему делать ещё? Ладно, ясно всё с тобой, я тоже пойду с ним напьюсь. В стельку. До свидания.
Она вешает трубку.
А звезды тихо падали
Когда цвели сады
О будущем загадывал
О свадьбе думал ты
И я уже не прятала
Своих счастливых глаз
Украдкой мама плакала
От радости за нас…
Я захожу на кухню и вырубаю радио. Не надо, Аня, не сыпь мне соль на перец… Блин! Чё так погано-то?
Я переодеваюсь и сбегаю вниз.
– Погнали, братья, разомнёмся.
– На базу? – спрашивает Алик.
– На неё родимую. Намну я кому-то бока сегодня. Что скажете?
– Если Витьку только, – усмехается он. – Пока у него рука ещё не до конца фурычит.
– Ага, – фыркает Виктор. – Я одной левой вас обоих уделаю.
– Чего? Помолчал бы, инвалид…
Да, правильно, нужно, чтобы каждая минута, каждый миг, каждая секундочка были заняты делом. Чтобы никакого безделья и бесцельного прокручивания глупых мыслей. Нужно работать, идти вперёд, шагать семимильными шагами.
У меня есть задачи, глобальные, блин, задачи, а всё остальное – буллшит и шелуха! Не для того я сюда прилетел, чтобы растрачивать жизнь на праздность и удовольствия. Я ведь не просто юноша. Я хрононавт, ёпрст. Хроник, блин… Как, Гена, только в другом плане… Мысли перескакивают с Гены на Наташку, возвращая к теме, которая и так не выходит из головы…